убийцы. Пускай пытается добраться до ее глаз.
Сделав последнее отчаянное усилие, она всадила пальцы левой руки в его горло, получив тем самым несколько дополнительных дюймов для того, чтобы еще туже затянуть ремень. Большой палец убийцы еще сильнее вдавился в левый глаз Конни, и она услышала, как хлюпнуло ее глазное яблоко, а в мозгу разорвалась граната.
Наверху слышались крики – люди, пришедшие на помощь, раскапывали могилу.
У Конни осталось всего несколько секунд, чтобы закончить дело. Чтобы гарантировать, что правовая система не облажается и не выпустит демона обратно в мир людей. Она должна уберечь тех женщин, мужчин и детей, которые могут оказаться на пути психопата, способного использовать в своих целях других, ничуть не заботясь о том, чего это будет им стоить. Этот человек слишком серьезно болен, чтобы отвечать за свои действия. И чтобы ему можно было помочь.
– Мне жаль, – прошептала Конни. – Другого выхода нет.
Она выпустила конец ремня и вдавила оба своих кулака в уже частично передавленную – ремень сделал свое дело – трахею убийцы.
Взревев, Конни вложила в этот нажим всю свою силу без остатка.
Ноги убийцы задергались, по телу прошла дрожь, и он сдался.
Конни представила себе лицо этого человека, написанную на нем благодарность. Разве не этого он хотел? Это была не месть. Защита будущих потенциальных жертв – это самая достойная цель. Но это не принесло Конни радости.
Когда в гроб проник свет и на лицо Конни полил дождь, Фергюс или Харрис уже нашел свою первую и последнюю настоящую смерть.
Конни глотнула сладкий воздух свободы. Ее левый глаз болел и так распух, что она не могла его открыть, руки ныли от напряжения.
Конни достали из гроба и уложили на каталку. Мэгги, Элспит и Барду уже увезли.
– Его можно было бы с тем же успехом оставить там, где он есть, – пробормотала Конни, когда полицейские начали извлекать труп Фергюса или Харриса из гроба.
– Доктор Вулвайн. – Возле каталки возникла Айлша Лэмберт. – Вы в порядке?
– Теперь да, – ответила Конни.
Главный судмедэксперт перевела взгляд на тело, доставаемое из земли:
– Вы опять практиковались в шушуканье с трупом, за которым я как-то раз застала вас?
– Я начала не с этого, – вздохнула Конни. Мир сейчас был серее, чем обычно, черты судмедэксперта то расплывались, то вновь обретали четкость. Она подняла кулак, в котором все еще был зажат ее кожаный ремень. – Он понадобится вам в качестве вещественного доказательства.
Конни сидела на краю кровати Барды, читая газету. Время от времени она читала инспектору какую-нибудь статью, которую находила особенно занимательной или возмутительной. По большей части на политические темы, иногда про развлечения. Никакой криминальной хроники. Хватит! Прошло уже три дня. У Барды перебывало немало посетителей, причем многие из них приехали из Лондона, и все только ради того, чтобы постоять тридцать минут рядом с его бесчувственным телом. Барда понятия не имел, насколько он в действительности популярен. Конни отметила про себя, что надо будет напомнить инспектору этот факт, когда ему снова захочется прочитать ей нотацию.
Ненадолго в палате появилась даже жена Барды. Она умудрилась просидеть у его постели целых пятнадцать минут, прежде чем решила, что этот фарс слишком нелеп.
– Он хороший человек, – сказала ей Конни. – По каким-то причинам, известным только ему, он все еще любит вас.
– Извините, но когда мой брак вдруг стал вашим делом? – прошипела жена Барды.
– Когда каждый из нас вручил другому свою жизнь. Удивительно, насколько в таких обстоятельствах человек становится дорог тебе, – ответила Конни. – Послушайте, это не так уж трудно. Просто решите, нужен он вам или нет. И если нет, то поступите порядочно и отпустите его.
– Как вы смеете комментировать мою частную жизнь!
– Как вы смеете трахаться с коллегой моего напарника без всяких угрызений совести или признания того факта, что вы причиняете ему боль, – отпарировала Конни.
– Я могу очень осложнить вашу карьеру, – прошипела миссис Барда.
– Вообще-то не можете, – усмехнулась Конни. – Я сама себе хозяйка и работаю на того, на кого хочу. И, что еще более важно, угрожать мне не так уж безопасно, поверьте. Чтобы защитить невинных, я готова делать все, что считаю нужным. И никаких границ я не признаю.
Анушка Барда пристально посмотрела в глаза Конни, благоразумно решила не будить лихо, которое она увидела в них, взяла свои сумку и плащ и удалилась, всего-навсего фыркнув на прощание.
Час спустя послышался осторожный стук в дверь, и вошла Мэгги, держа за руку своего отца. Лицо у девочки было утомленное, покрытое синяками, но она была жива. Только это и имело значение.
– Сегодня меня отпускают домой, – сказала Мэгги. – Я хотела… я хотела сказать…
На ее глазах выступили слезы. Конни подошла, обняла девочку и не отпускала до тех пор, пока та не успокоилась.
– Ты ничего не обязана говорить, Мэгги. Ты удивительная девочка. Ты сделала то, что должна была сделать. Ты спасла мою жизнь, жизнь Барды и жизнь Элспит. Помни это, когда тебе будут сниться кошмары. Ты их преодолеешь, ты это переживешь, потому что ты спасла нас всех. Другие люди помогут тебе справиться с проблемами, но на самом деле твой самый надежный рубеж обороны – это ты сама. Это твоя сила, твоя воля к жизни, твой бойцовский дух. Ты сможешь побеждать этого психа в своем воображении столько раз, сколько тебе будет нужно, пока окончательно не поймешь, что его больше нет.
Мэгги кивнула и обняла Конни еще крепче, пока отец осторожно не потянул ее за руку.
– Нам пора уходить, – сказал он. – Кажется, ваш друг приходит в себя.
Мэгги подняла руки, обвила ими шею Конни и прошептала ей на ухо:
– Когда-нибудь, когда я стану взрослой, вы расскажете мне, что произошло с ним на самом деле… там?
В гробу, хотела сказать она. Эта девочка была сообразительнее всех взрослых, причастных к этому делу, и куда более готова воспринять правду, как всегда бывает с детьми.
– Да, расскажу, – шепнула в ответ Конни.
Мэгги отпустила ее.
Конни повернулась. Глаза Барды были чуть-чуть приоткрыты. Он улыбнулся, когда Конни вызвала медсестру, на дюйм приподнял одну руку, чтобы помахать Мэгги, и снова заснул.
* * *
Когда инспектор проснулся на следующий день, Конни по-прежнему была рядом.
– Перестань заниматься пустословием, – прошептал он.
– О чем ты?
– Ты читала мне политические редакционные статьи. Неужели ты не могла почитать мне какой-нибудь приличный роман?
Конни рассмеялась и поцеловала Барду в щеку:
– Фергюс или Харрис мертв.
