Чингиз Абдуллаев - Берлинский транзит

Ознакомительная версия.

Поезд на Берлин отходил в девять часов утра с Белорусского вокзала. В состав поезда входили различные вагоны, в том числе и тот, который следовал до Парижа. Но самым примечательным был так называемый вагон премьер-класса, или двести пятьдесят пятый. Таков был номер этого вагона. Сюда покупали билеты только очень состоятельные люди. Вагон состоял из четырех больших купе, в которых была соответственно одна двухспальная кровать и еще верхняя, рассчитанная на одного человека. У каждого купе был свой индивидуальный санузел, где, кроме привычного умывальника, были еще унитаз с автономным сливом воды и большая душевая кабина. В каждом купе стоял плазменный телевизор, а в конце вагона находился небольшой бар, где пассажиры, ехавшие в этом необычном вагоне, могли выпить чашку кофе или пообедать. К пассажирам этого вагона были приставлены специальные официанты, которые обслуживали гостей на протяжении всего пути до государственной границы между Белоруссией и Польшей.

Билеты в этот вагон стоили больше тысячи долларов в один конец. По не понятной никому причине, если билеты покупали в Москве, то они стоили более тысячи «зеленых», а если в Берлине, то около шестисот в пересчете с евро, и никто не мог объяснить подобной метаморфозы, тем более что и состав, и вагоны были российскими. Очевидно, кто-то из высоких начальников посчитал, что своим гражданам и на собственной территории билеты нужно продавать в два раза дороже, чем за рубежом. Логика была странная, но никто и не пытался ее понять.

Первым на вокзале появился полноватый мужчина среднего роста. Он поминутно оглядывался по сторонам, поторапливая своего водителя, который нес за своим боссом два больших чемодана. Они дошли до вагона, и мужчина протянул проводнику свой билет.

— Четвертое купе, — сообщил он тонким голосом. У него были круглые щеки, изогнутые полумесяцем брови, большой чувственный рот и нос картошкой. Он был одет в серый костюм и темную рубашку.

— Проходите, — улыбнулся проводник, — и можете сразу положить ваши чемоданы в душевую кабину, чтобы они не мешали вам в купе.

— Так мы и сделаем, — кивнул пассажир, протискиваясь в вагон. За ним, подняв оба чемодана, поспешил его водитель, высокий молчаливый парень в кепке и кожаной куртке.

Водитель покинул вагон уже через минуту. Как раз в это время на перроне появилась странная пара. Мужчине было далеко за шестьдесят. Он был выше среднего роста, элегантно одетый в серые брюки и синий клубный пиджак. Редкие седые волосы были аккуратно подстрижены. У него была характерная запоминающаяся внешность — большой нос с горбинкой, седые кустистые брови, нависшие над глазами, тонкие, упрямо сжатые губы и едва заметный шрам на подбородке. В нем чувствовалась та внутренняя сила, которая отличает аристократов или индивидов с сильной волей от прочих людей. Рядом шла его спутница. Ей было лет тридцать пять или сорок — во всяком случае, точно не больше. Ростом она была почти как ее спутник. Эффектная блондинка с обращающими на себя внимание длинными ногами, высокой грудью и широкими бедрами. Она была в голубом брючном костюме явно от кого-то из известных французских модельеров. В руках — характерная сумочка с логотипом «Dolce & Gabbana». Туфли на высоких каблуках тоже были этой марки.

Эту пару сопровождали двое мужчин, которые несли сумки и чемоданы. Они показали билеты проводнику, сообщив, что парочка проследует в третье купе. Проводник приветливо кивнул, с любопытством посмотрев на молодую спутницу пожилого господина. В последнее время такие пары встречались все чаще и чаще. Пятидесятилетние мужчины, которым в момент развала Советского Союза было тридцать, часто меняли своих прежних жен на новых, с модельной внешностью. Устоявшееся мнение, что эффектные блондинки всегда дурочки с куриными мозгами, не соответствовало действительности. Хотя с точки зрения интеллигентов-шестидесятников, они так дурами и оставались — не читали книг, ничего не знали о культуре, не отличали Пикассо от Ренуара, а Кандинского от Ван Гога, путали Мравинского со Стравинским или Тарковского с Кончаловским.

Но, по большому счету, разве многие могут похвастаться подобной эрудицией? И разве она помогает зарабатывать деньги, если вы не искусствовед или культуролог? Да и в этом случае вы получаете ничтожно мало за свои академические знания. Зато современные блондинки знали, чем отличается «Chanel» от «Prada», кто такие Dolce и Gabbana и какова их сексуальная ориентация. Понимали разницу между «Valentino» и «Armani». Точно знали, с кем спит премьер-министр и с кем не спит президент страны. Они смотрели новые фильмы в формате 3D. Самое важное, что они лучше любого «Форбса» знали истинные размеры состояний всех нуворишей, точную цену каждого из олигархов, их связи, пристрастия, симпатии и антипатии. На любого холостого олигарха мгновенно устраивалась многоходовая охота с привлечением любых средств и влиятельных друзей. Они знали модных режиссеров и актеров, художников и писателей, в той мере, какая нужна для поддержания светского разговора. Они были глубоко невежественны и вместе с тем поразительно осведомлены. Их знания по предметам обычной школы едва тянули на тройку, тогда как познания в области человеческой психологии, мотивов поведения каждой из соперниц и особенно поведения состоятельных мужчин просчитывались ими на уровне серьезных академических вузов.

Вошедший в купе со своей молодой спутницей мужчина находился на склоне лет. Такие обычно не так просто поддавались чарам молодых красавиц. Сказывались их жизненный опыт и мудрость, нажитая с годами. Раздел этот проходил точно по девяносто первому году. Всех, кому тогда было в районе тридцати и меньше, охотно приняли новые правила игры, меняя старых жен на более молодых и успешных. Те, кому было далеко за сорок, весьма осторожно относились и к подобной «перемене слагаемых», и вообще к серьезным изменениям в своей жизни и в своем имидже. Может, поэтому среди олигархов и среди самых богатых людей России практически не было лиц старше шестидесяти лет. Подобным было трудно перестраиваться в годы, столь изменившие мир и их судьбу.

Мужчины, сопровождавшие эту пару, вышли из вагона, достали сигареты и молча закурили. На перроне появился высокий человек с небольшим чемоданом, который он катил за собой. Оба куривших насторожились, внимательно наблюдая за вновь прибывшим. Тот подошел к проводнику и, не обращая на них никакого внимания, протянул свой билет.

— У меня второе купе, — сообщил он и тут же спросил: — На границе мы будем вечером?

— Да, — кивнул проводник. — У вас есть какие-нибудь пожелания?

— Я обычно прошу сообщать заранее, — пояснил незнакомец, — чтобы не беспокоить лишний раз таможенников. У меня дипломатический паспорт.

— Понимаю, — кивнул проводник, — спасибо, что сказали. Проходите в свое купе. Вам помочь?

— Нет, спасибо. — Мужчина вошел в вагон и поднял за собой чемоданчик.

— У него дипломатический паспорт, — сказал один из куривших у вагона мужчин.

— Ничего особенного. Дипломат, явно не из наших, — усмехнулся другой.

Проводник услышал их реплики, но не стал переспрашивать. В конце концов, это было не его дело.

За пять минут до отправления на перроне появилась высокая женщина лет сорока. У нее была пышная прическа, словно она успела рано утром забежать в парикмахерскую специально для того, чтобы успеть причесаться к отходу поезда. Немного вытянутый нос, темные миндалевидные глаза, длинная шея, какая обычно бывает у балерин. Ее чемодан и сумку нес мужчина лет пятидесяти, очевидно водитель или помощник.

— У меня первое купе, — сообщила женщина, протягивая билет, — Наталья Робертовна Лакшина, вот мой паспорт.

— Паспорт пока не нужен, — улыбнулся проводник, — только билет. Паспорт будет нужен на границе.

— Поднимите мои вещи в купе, — распорядилась женщина.

Ее провожатый поднялся в вагон следом за ней. Курившие на перроне мужчины переглянулись.

— Проверь четвертое, — негромко приказал первый мужчина.

Ознакомительная версия.