За столом сидел человек с ярко-рыжими волосами на круглой голове и с добродушным выражением лица; перед ним стоял стакан молока. Когда они вошли, он встал, и Бонд увидел, что тот горбат. Он не помнил, чтобы когда-либо видел этого огненно-рыжего горбуна, и представил себе, как такое зрелище впечатляет мелких сошек, работающих на гангстеров.
Горбун медленно обошел стол и пошел к тому месту, где стоял Бонд. Он не скрывал, что изучает нового человека с головы до ног, затем, остановившись, резко взглянул ему в глаза. Бонд спокойно посмотрел в стеклянные, пустые и неподвижные глаза, как будто принадлежавшие манекену. Бонд понял, что подвергается какому-то роду проверки. Он незаметно оглядел горбуна, отметил его большие уши, сухие красные губы полуоткрытого рта, почти полное отсутствие шеи и короткие сильные руки в рукавах дорогой желтой шелковой рубашки специального покроя.
— Мне надо хорошенько рассмотреть людей, которых мы используем, мистер Бонд. — Голос у него был резкий и высокий.
Бонд вежливо поклонился.
— Из Лондона мне передали, что вы убили человека. Я верю им. Я вижу, что вы способны на это. Хотели бы вы проделать для нас еще какую-нибудь работу?
— Это зависит от того, что представляет из себя эта работа. Или, вернее, — Бонд надеялся, что его слова не прозвучат театрально, — от того, сколько вы платите за нее.
Горбун издал резкий звук, означавший смех. Он быстро повернулся к шоферу.
— Рокки, достань из сумки эти шары и вскрой их. Здесь. — Он быстро взмахнул рукой и протянул ее шоферу. На ней лежал нож с плоской рукояткой. Бонд узнал нож для метания и должен был признать, что руки этого человека действовали ловко.
— Да, босс, — ответил шофер, и Бонд отметил рвение, с которым тот взял нож и опустился на колени на пол, чтобы вскрыть карман сумки для гольфа, в котором лежали шары.
Горбун отошел от Бонда, вернулся в свое кресло, сел и взял стакан с молоком. С отвращением взглянув на него, он за два больших глотка опустошил его содержимое. Потом взглянул на Бонда, как бы ожидая его реакции.
— Язва? — сочувственно спросил Бонд.
— Кто вам это сказал? — сердито проговорил горбун, потом перенес свою злость на шофера. — Чего вы там копаетесь, Рокки? Положите эти шары на стол, чтобы я мог видеть, что вы делаете. В центре шаров имеются затычки. Вскройте их.
— Да, босс, — ответил шофер. Он поднялся с пола и выложил на стол шесть новых шаров, пять из них были в упаковке. Он взял последний, без упаковки, повернул его в руках, затем вставил кончик ножа в место склейки шара и вытащил затычку. На кончике лезвия оказался кусочек с полдюйма толщиной. Он передал шар горбуну, который вытряхнул его содержимое на кожаную поверхность стола. Там оказались три необработанных алмаза, которые горбун стал задумчиво катать по столу.
Шофер продолжал свою работу до тех пор, пока Бонд не насчитал на столе восемнадцать драгоценных камней. В необработанном состоянии они не производили впечатления, но явно были отличного качества и могли после обработки стоить более ста тысяч фунтов.
— О’кей, Рокки! — сказал горбун. — Восемнадцать — это порядок. Теперь возьмите эти шары и уберите их. Пошлите с ними мальчика в «Астор»: он поселится там. Пусть их доставят в его комнату. О’кей?
— О’кей, босс. — Шофер положил шары в сумку и затянул карман на сумке Бонда, потом перекинул ее через плечо и вышел из комнаты.
Бонд подошел к креслу, стоявшему у стены, повернул его так, чтобы находиться лицом к горбуну, и сел. Он взял сигарету и закурил ее, потом, взглянув на горбуна, сказал:
— А теперь, если вы довольны выполнением поручения, позвольте получить причитающиеся мне пять тысяч фунтов.
Горбун, внимательно следивший за движениями Бонда, опустил глаза на алмазы, рассыпанные по столу, и собрал их в кучку. Затем посмотрел на Бонда.
— Вам все заплатят, мистер Бонд, — голос его звучал резко, отчетливо и по-деловому, — и вы сможете получить больше, чем пять тысяч, но метод оплаты продуман нами как для вашей безопасности, так и для нашей. Непосредственной оплаты не будет, и вы поймете, отчего это, мистер Бонд. Очень опасно для человека внезапно овладеть большими деньгами. Он болтает о них. Он швыряет их повсюду. И если полиция задержит его и спросит, откуда у него эти деньги, он не сможет ответить на вопрос. Вы согласны?
— Да, — ответил Бонд, удивленный здравым смыслом и обоснованностью того, что сказал этот человек. — Это имеет смысл.
— Итак, — продолжал горбун, — я и мои друзья очень редко и в небольших количествах платим за услуги. Вместо этого мы создаем условия для наших людей, чтобы они могли сами вносить деньги на свой счет. Возьмите, к примеру, самого себя. Сколько у вас денег в кармане?
— Около трех фунтов и немного серебра, — ответил Бонд.
— Хорошо, — сказал горбун. — Сегодня вы встретили вашего друга мистера Трика, — он указал на самого себя, — которым являюсь я. Совершенно респектабельный гражданин, которого вы знали в 1945 году, когда он занимался поставкой продуктов для армии. Помните?
Бонд кивнул.
— Я одолжил вам 500 долларов, когда вы играли в бридж в Савойе. Вновь мы встретились сегодня и скова стали играть. И вы выиграли. О’кей? Таким образом, вы имеете сейчас 1000 долларов, и я, как проигравший, подтвержу вашу историю. Вот деньги.
Горбун вытащил из кармана бумажник и бросил через стол десять стодолларовых банкнот.
Бонд взял их и положил в карман.
— Затем, — продолжал горбун, — вы сказали, что хотите побывать на скачках, и я ответил вам: «Почему бы нам не поехать на скачки в Саратогу?» Скачки начинаются в понедельник, и вы согласились со мной. И вот вы едете в Саратогу с вашей тысячью долларов в кармане. О’кей?
— Прекрасно, — сказал Бонд.
— А там вы ставите на лошадь и получаете в пять раз больше поставленного. Таким образом, вы получите пять тысяч долларов, и если кто-нибудь спросит вас, откуда они у вас, то вы скажете, что выиграли их на скачках, и сможете доказать это.
— А что если лошадь проиграет?
— Это невозможно.
Бонд ничего не сказал, он уже чувствовал себя в мире гангстеров и, глядя в стеклянные глаза горбуна, не мог себе представить, воспринимает ли тот что-нибудь. Взгляд горбуна проходил сквозь него.
— Чудесно, — сказал Бонд, надеясь купить его лестью. — Ваши люди продумали все детали. Мне нравится работать на людей, действующих осторожно и с большой тщательностью. — В стеклянных глазах он не прочитал ни одобрения, ни поддержки.
— Мне бы хотелось побыть немного вдали от Англии. Надеюсь, для вас не будет обузой лишний человек.
Стеклянные глаза начали медленно скользить по лицу Бонда, по плечам оценивающим взглядом, как будто горбун рассматривал лошадь. Затем он взглянул на кучку алмазов, лежащих в форме круга, и быстро изменил ее на форму квадрата.
Воцарилось глубокое молчание. Бонд рассматривал свои ногти.
Наконец горбун снова взглянул на него.
— Может быть, — задумчиво проговорил он. — Может быть, для вас найдется кое-какая работа. До сих пор мы не совершали никаких ошибок, и вы продолжайте в том же духе, но ни во что не суйте свой нос. Позвоните мне после скачек, и я вам дам ответ. А пока не беспокойтесь и делайте то, что вам сказано. О’кей?
Бонд пожал плечами.
— Почему я должен выйти из дела? Я ищу работу. И вы можете сказать вашей группе, что я буду хорошо исполнять поручения, пока мне хорошо платят.
Впервые стеклянные глаза оживились. В них появилось выражение недовольства, и Бонд подумал, не переиграл ли он.
Голос горбуна сорвался на высокие негодующие нотки.
— Черт возьми! Не предполагал, что Линей не знает здешней обстановки! — Его глаза снова поблекли. — Теперь слушайте, что я вам скажу. Вот мой номер телефона, запишите его: Висконсин 7-3697. А также запишите и это, но храните в тайне, иначе вам могут отрезать язык. — Шеди Трик рассмеялся. — Четвертые скачки во вторник. Ставки неограниченные. Миля с четвертью для трехлеток. Сделайте ставку как раз перед закрытием касс. Своим взносом вы измените шансы. О’кей?
— О’кей, — ответил Бонд и, достав карандаш, приготовился записывать в свою записную книжку.
— Так, — сказал горбун, — пишите: «Шай Смайл» — большая лошадь с белой звездочкой на лбу и четырьмя белыми чулками. Она выиграет скачки.
Глава 8
Глаз, который никогда не спит
Было двенадцать тридцать, когда Бонд спустился на лифте вниз и вышел на шумную улицу. Он повернул направо и медленно пошел к площади Таймс-сквер, и когда проходил мимо черного мраморного фасада «Алмазного дома», остановился, чтобы посмотреть на содержимое витрин. В центре каждой из них было какое-нибудь ювелирное украшение: сережка, состоящая из грушевидного алмаза, свисающего с другого камня, круглого и граненного под бриллиант. Под каждым изделием лежали золотые пластинки в форме визитной карточки с загнутым краем, на которых были выгравированы слова: «Бриллианты — вечны». Бонд невольно улыбнулся. Он подумал о том, что какой-то его предшественник привез эти алмазы в Америку.
