Ознакомительная версия.
Борисов был убит, когда попытался выйти на связь с одним из этой пятерки в Вашингтоне. Значит, кто-то из них специально прилетел для встречи в столицу из своего города. Хотя почему именно — прилетел? Если это Генерал, он вполне мог приехать на автобусе или автомобиле: от его города до Вашингтона всего полтора часа езды, да и того меньше. Если Зверь, то он бы не поехал сам — послал бы кого-нибудь. А вот остальные трое — Палач, Сокол и Клык должны были прилететь в Вашингтон из своих городов. Если бы можно было проверить по компьютерам, не летали ли они в день убийства Марека Борисова в столицу. Тогда многое удалось бы выяснить. Но одновременно пришлось бы давать долгие объяснения полиции и ФБР, почему его интересуют именно три представителя русской мафии, приезжавшие в город в момент убийства российского дипломата. И тогда невозможно будет уклониться от неприятных расспросов. А это совсем не поможет операции, наоборот, максимально ее осложнит. По существу, он провалит в таком случае шестого, прикрытие которого и является его главной задачей. А тут еще надо помнить, что Сокол является осведомителем ФБР. Вопрос с проверкой аэропортовских компьютеров отпадал сам собой.
Такси въехало в Бруклин. Привычно мелькали невысокие дома, виднелись многочисленные вывески на русском языке. Машина плавно затормозила у небольшого двухэтажного дома, видневшегося в глубине сада. Дронго знал, что, по сведениям, полученным в Москве, этот дом давно был превращен в хорошо укрепленную крепость, стены выложены дополнительно очень дорогим в Америке камнем. Внизу оборудован еще один этаж. По сведениям Алексея Александровича, дом Зверя мог выдержать даже небольшую осаду, все необходимое для этого в доме имелось.
Расплатившись с водителем, он вышел из автомобиля и подошел к ограде. Кругом было тихо и спокойно. Но его появление уже заметили. Справа вращалось дуло телекамеры, следившей за появлением чужого у ворот ограды. Он позвонил, и почти мгновенно из приемника, установленного на ограде, раздался голос незнакомца, который первым поднимал трубку в доме Капустина.
— Что нужно? — спросил он почти грубо.
— Открой ворота и не возникай, — посоветовал ему Дронго. Блатной жаргон давался ему с трудом, но другого выхода в данном случае не было.
— Ах, это ты, можешь заходить. Мне о тебе говорили.
Раздался щелчок, и замок автоматически отворил ворота виллы. Дронго прошел в сад, где его уже ждал высокий молодой парень. Последовала обычная процедура обыска. Ничего не найдя, парень удовлетворенно кивнул головой и показал в сторону дома. Камера по-прежнему следила за пришельцем. Дронго, стараясь не проявлять нетерпения, открыл тяжелую, массивную дверь. Здесь его ждал тот самый незнакомец, с которым он беседовал по телефону и который открыл ему дверь.
— Как добрался, миллионер? — весело спросил незнакомец. Ему было лет тридцать пять. Он был светловолосый, голубоглазый, с тонкими прямыми чертами лица. С таким лицом можно было смело претендовать на главные положительные роли в голливудских фильмах. Впечатление портила лишь улыбка — она была какая-то гадкая и глумливая одновременно, словно меняющая красивое лицо и превращающая его в паяца.
— Ничего. Ты, видимо, все время на паперти побираешься, подаяниями живешь, если двести долларов для тебя большие деньги.
Вопреки ожиданиям, незнакомец не обиделся, только чуть усмехнулся. Он повернулся к Дронго спиной и пошел в большую гостиную. Дронго вошел следом. В большой, прекрасно обставленной гостиной, на кожаном диване, в окружении роскошных цветов сидел сам Капустин. Тюрьмы и лагеря изрядно потрепали его облик, у него было морщинистое лицо, смятый подбородок, редкие коричневато-седоватые волосы. Только глаза сохранили прежний задор и какую-то волчью настороженность.
— Здравствуй, — сказал хозяин дома, — ну проходи, садись. Посмотрим, какие новости ты нам привез с родной земли.
Руки гостю он не подал. Дронго сел в глубокое кресло напротив дивана. «Из этого кресла не сразу и поднимешься в случае необходимости», — подумал вдруг Дронго. Рядом справа, в другое, более приспособленное для быстрого реагирования кресло сел приведший его в гостиную голубоглазый красавчик.
— Там все нормально, — спокойно начал Дронго, — все живы, здоровы. Привет посылают.
— Это я по твоему виду понял. А кто посылает, кому я нужен стал так срочно, что решили тебя, такого гладкого, послать? И денег не пожалели.
— Рафаэль Мамедович просил передать вам привет.
— Понятно. Ты такой же Крылов, как я китаец. А что нужно от меня твоему шефу? Иногда в газетах читаю — дела у него прекрасно идут. Весь мир пишет, какой он талантливый. Зачем ему с нами, с быдлом, связываться?
— Этого я не знаю. Он хочет просто договориться о совместной работе здесь у вас, в Америке.
— А что за работа? — насторожился Капустин.
— Точно не знаю. Важно ваше согласие. Просто ему стало известно, что кто-то из переехавших начал «стучать».
— Это мы знаем. Если его интересует, могу продать, кто стал сукой, — быстро сказал Зверь, — можете его хоть повесить вниз головой, меня это не касается. Не нужно было лезть американцам в задницу.
— Вы говорите о Соколе? — очень спокойно уточнил Дронго.
— Смотри, какая у вас информация, — изумился Зверь, — хорошо работаете, ребята, сумели наладить получение такой информации. Ну, если вы все знаете — тогда что вам от меня нужно?
— Все знать мы не можем, — впервые возразил хозяину пришедший гость, — но некоторые вещи мы знаем. Сведения о том, что Сокол начал работать на ФБР, мы получили несколько месяцев назад. Но это нас не колышет, — он иногда вставлял какие-то жаргонные словечки для убедительности, — мы получили и другие сведения. Кто-то из приехавших начал снова работать на прежних хозяев, пытаясь наладить контакты с посольством в Вашингтоне. — Капустин чуть нахмурился. Ему явно не понравилось это сообщение. Правда, нельзя было понять, отчего он нервничает. Или ему был неприятен факт такого поступка, или он злился оттого, что кому-то стало известно о его собственных контактах с посольством.
— Вы, кажется, знаете больше всех, — в его голосе впервые прозвучала угроза, — никогда не думал, что в Москве живут такие знающие ребята. Если у вас такие связи — то и работайте сами. Зачем мы вам нужны?
— Мы хотим наладить совместный бизнес в странах СНГ, России и США. И, кроме того, нам нужны счета в американских банках. Чистые счета, — подчеркнул Дронго.
— Вот с этого и нужно было начинать, — угрюмое лицо Капустина прояснилось. Теперь он все понимал. Приезжающие иностранцы не могли открывать в Америке счета на крупные суммы. По американским законам иностранцы не могли ввозить более десяти тысяч долларов наличными, и это обязательство отражалось в таможенной декларации. Для подобных сделок формально нужны были работающие в стране и уже получившие вид на жительство. Конечно, можно было открыть счет с менее крупной суммой — для этого достаточно было тысячи или полутора тысяч долларов. Но перевод денег все равно контролировался банками, а люди типа Капустина или Багирова привыкли иметь дело с наличными долларами.
— Значит, и мы можем иногда пригодиться, — хозяин дома не сводил глаз с пришедшего гостя, — а почему он не позвонил мне?
— Он не будет звонить, — твердо ответил Дронго, — и не будет говорить ни на какие темы. Все телефоны прослушиваются. И, кроме того, кто-то из переехавших хочет заработать очки перед бывшей властью. И нам это ни к чему. Счета могут вполне накрыться.
— Интересно ты говоришь. А кто, по-вашему, может быть такой сукой? Я всех переехавших за последние несколько лет, кажется, наперечет могу назвать.
— Мы не знаем. Поэтому меня и прислали. И никаких звонков по телефону не будет. Все разговоры через меня, — твердо заявил Дронго. Это был самый главный момент в его «экспедиции».
— Сколько ребят приехали за последний год? — спросил Зверь у своего голубоглазого помощника.
— Из ваших шестеро, — напомнил тот.
Дронго насторожился. Впервые прозвучала эта цифра — шесть.
— А до этого сколько приехало, Валек?
— Четверо. И два года назад еще трое. Итого тринадцать.
— Неприятная цифра, — криво улыбнулся Зверь, — значит, кто-то из них решил в двойные игры поиграть.
— Нам важно вычислить этого типа, чтобы знать объем информации, который он сообщим в ФСБ, — подчеркнул Дронго.
— А это еще что такое? — удивился Капустин. — Опять переименовали?
— Федеральная служба безопасности. Теперь КГБ так называется, — пояснил Дронго.
— В который раз уже меняют. В третий или в четвертый? — негромко засмеялся Капустин, внезапно бросив пристальный взгляд на гостя.
«Ах ты сукин сын, — подумал Дронго. — Так я тебе и скажу, в который раз». Нормальный человек всех переименований мог не помнить. А вот сотрудники КГБ помнили наизусть все названия.
Ознакомительная версия.
