Представитель пакистано-американского общества ЮСИС и официальные лица из посольства устроили Сару Стандиш в большом доме, окруженном высоким забором. На Алису и Дарелла в этой суматохе никто не обращал внимания. Полковник Кауб обеспечил надежную охрану, поставив вдоль ограды и в саду солдат из спецвойск. Раньше в этом доме жил британский бригадир.
Чувствуя себя крайне неуютно среди этой суеты и шума, Алиса дотронулась до руки Сэма:
— Я должна найти Ганса и узнать, все ли готово для экспедиции.
Дарелл не сомневался, что Сара сейчас в полной безопасности. Он еще раньше заметил Ганса Стрэйчера, огромного человека, возвышавшегося над всеми, но потом тот куда-то исчез.
Дом был большой и нескладный, окруженный высокими старыми деревьями. Руины древнего монастыря подпирали южную стену сада. Кругом не было ни души, но чувствовалось, что каждый участок сада находится под наблюдением охраны.
Дарелл и Алиса направились по тропинке в дальний конец сада, где находился склад — небольшое строение под черепичной крышей. Двери склада были широко открыты.
Алиса остановилась, но Дарелл не отпустил ее руку, она невероятно притягивала его. Он чувствовал, что и девушка испытывает нечто подобное по отношению к нему. Глупо было это отрицать.
В глазах Алисы появилась тревога.
— Можно с вами говорить откровенно? — спросила она. — Мне нужна ваша помощь… Вы, по-моему, не верите в существование короны Александра?
— Разве это имеет значение?
— Для меня большое. Это для меня настолько важно, что я не могу думать ни о чем другом. И ни о ком другом…
— Вы имеете в виду Руди и Сару?
— Может быть… Я… Он мой брат. Я понимаю, что он должен хоть раз всерьез задуматься, но… Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, не хочу, чтобы между вами и им что-нибудь произошло. Вы можете мне пообещать, что…
— Я не могу обещать ровным счетом ничего, — перебил ее Дарелл.
— Вы думаете, это он убил Джейн?
— Я не знаю.
— Не сомневаюсь, что вы будете верны своему долгу, но выслушайте меня. Я знаю Руди лучше всех. Да, он часто ошибается, но он не может убить человека! Сэм, прошу, поверьте мне. Я не хочу, чтобы у него были неприятности, и… и у вас тоже.
Она вдруг резко повернулась к Сэму, и, привстав на цыпочки, поцеловала его. Поцелуй был неумелый, но Сэм почувствовал в нем скрытую страсть и, потеряв на мгновение голову, впился в ее мягкие и нежные губы. Она испугалась и попятилась от него, но потом сдалась…
Именно в этот момент Ганс Стрэйчер вышел из своего укрытия. Он неожиданно возник рядом с ними, и в глазах у Алисы появился ужас.
— О Ганс… — пролепетала она.
— Алиса, — нахмурившись, сказал гигант и в упор посмотрел на Дарелла, — кто этот человек?
Алиса в замешательстве попыталась представить их друг другу, но так и не нашла нужных слов. Дарелл с интересом смотрел на Ганса. Это был высоченный человек с лицом, похожим на каменную глыбу, с большой бычьей головой и необычайно развитой мускулатурой. На нем не было рубашки — только шорты и сандалии, а на голове кепка. На его мощном обнаженном торсе было такое количество шрамов, что даже Дарелл в первый момент удивился. Шея у него была красной — явно от злости, он даже не подал Сэму руки.
— Я проверил наше походное снаряжение, Алиса, — проговорил Ганс после короткой паузы, во время которой и он, и Сэм вполне оценили друг друга. — Все упаковано. Два грузовика и «джип» готовы к отправке. Завтра можно трогаться, если, конечно, другие не подведут.
Ганс говорил с сильным акцентом и, разговаривая с Алисой, все время смотрел на Сэма:
— Этот человек — агент никелевой корпорации?
— Да, — ответил за Алису Сэм по-немецки, чем немало удивил Ганса. — Вы думаете, я зря суюсь в это дело?
— Не знаю, меня это не касается. Мне хорошо заплатят, если я доведу вас до С-5.
— Вы не боитесь туда возвращаться?
— Да, это опасно. Пакистан — неспокойная страна. А там вдобавок совсем рядом китайская и афганистанская границы. Но я ничего не боюсь! — Ганс повернулся к Алисе, возвышаясь над ней как башня. В его глазах светилась собачья преданность. — Прости, Алиса, если что не так.
— Не надо, Ганс. Я тебе много раз говорила, что мы с тобой просто хорошие друзья.
— А этот американец для тебя больше, чем просто друг?
— Конечно, нет.
— Тогда ты дешево раздаешь свои поцелуи.
Алиса смутилась:
— Ты неправильно понял меня, Ганс.
— А ты, американец, больше не подходи к фрау. Я ясно выражаюсь? — в голосе Ганса звучала угроза.
Теперь уже рассердилась Алиса:
— Ганс, сто раз говорила тебе, что я не твоя собственность. Ты не можешь решать за меня, что мне делать и что не делать. Ты следишь за мной, как собака. Я устала от этого! Я запрещаю тебе следить за мной!
— Прости, Алиса, я хотел как лучше, — пробормотал Ганс.
— Мы должны остаться друзьями, Ганс. У нас трудная дорога впереди. Мы не должны ссориться. Понятно?
Ганс кивнул головой в знак согласия, но Дарелл видел, что все это ему очень не по душе. Они вошли, наконец, в помещение склада — надо было проверить еще раз альпинистское снаряжение и все остальное.
В шесть часов Дарелл взял напрокат машину — маленький «Моррис», чтобы не привлекать внимания, и поехал в город. Равалпинди был более цивилизованным городом, чем Карачи. На каменных зданиях, принадлежащих правительственным учреждениям и богатым владельцам, были даже номера. Широкие современные улицы утопали в зелени. Повсюду встречались военные — с красивыми кожаными портупеями, в высоких ботинках, блестящих на солнце. Дарелл успел переодеться в белый костюм, приняв предварительно прохладный душ. Полуденная жара спала, и по улицам бродили группы туристов-европейцев. Магазины тоже уже открылись.
Дарелл свернул с центральной улицы Лиагат Гарден в лабиринт кривых улочек и сразу очутился в атмосфере средневекового города. Пенджабцы, сикхи, пазаны и шинварцы с большими кожами на расшитых поясах, опрятные и чистые индусы, гордые арабы в развевающихся одеждах «кейфэас» заполнили улицы, торговали, говорили на десятках языков, хотя преобладал урду. В воздухе стоял запах керосина.
Свернув на улицу, ведущую к базару Джихандра, Дарелл понял, что здесь ему не проехать. Дорога была перегорожена толпой, которая собралась на углу вокруг человека в грязной одежде и не менее грязном тюрбане. Дарелл остановил машину и в то же мгновение увидел, как люди яростно набросились на несчастного. Одни ожесточенно били его кулаками, другие бросали в него камни, что-то при этом крича. Какой-то лейтенант-пакистанец попытался прорваться к бедняге, но это ему не удалось. Тогда он прибегнул к испытанному средству — поднял дубинку и начал размахивать ею направо и налево. Не выходя из машины, Сэм увидел, что лейтенант все-таки добрался до человека в грязной одежде. Продолжая действовать дубинкой, он потеснил толпу, и она начала расходиться, тем более что в любой момент могли нагрянуть и полицейские.
Молодой лейтенант подошел к лежащему человеку, оттащил его от края тротуара и прислонил к стене дома. Лысая голова несчастного безвольно наклонилась в сторону и осталась в таком положении. Человек был мертв. Толпа же, мгновенно взорвавшаяся от ненависти, так же быстро успокоилась. Таковы были законы рынка, жизнь шла своим чередом. Лейтенант увидел Дарелла и подошел к нему.
— Извините, сэр, — он говорил на отличном английском, — вы видели, что здесь произошло?
— Не все. Я мало что понял в этой суматохе. Он мертв?
— Да. По их словам, это вор. Он украл шесть рупий у Мухаммеда Джангара — местного торговца медными изделиями.
— Шесть рупий — не так много.
— Да, но это достаточно большая сумма для Джангара. И кроме того, здесь важен принцип, а не деньги. Если тебя поймали на месте преступления — получай свое. Так вы ничего не знаете? Тогда извините, мне надо убрать тело.
Мертвец лежал у стены, как груда тряпок. Тощая облезлая собака обнюхивала его пятки. Больше никто не обращал на него внимания. Инцидент был исчерпан. Один человек умер, но своей смертью он освободил жизненное пространство для миллионов других.
Сверджи Хамад Искултан, толстый благодушный человек, имел трех жен и бесчисленное множество детей. Часто он не мог даже вспомнить, кого из них как зовут. Зато он отлично помнил детали всех деловых операций, в которых участвовал. Он вел двойную жизнь. В чайной на базаре Джихандра, которая ему принадлежала, всегда кипело несколько русских самоваров. В ней бывал самый разный люд: факиры, бродячие актеры, торговцы наркотиками, купцы, проститутки, шулеры, убийцы.
Его заведение было хорошо известно в Вашингтоне на Аннаполис-стрит. Толстяку там не доверяли. Его интересовали только деньги, которые платили за информацию, нередко достаточно ценную. Однако он был готов продать ее любому, кто больше заплатит. Было известно, что он продал сведения, касающиеся военных дел, индийскому правительству, сообщил Пакистану о секретных планах Афганистана, информировал заинтересованных лиц о передвижении китайских войск на Тибете и многое другое. Он был полезен многим. Может быть, только поэтому он еще ходил по этой грешной земле.
