— Вот наш предатель из Второго бюро! — сказал офицер по-французски. — Пьян как сапожник.
— Хватит.Пропустите этих двоих в замок. Карин и лейтенант Энтони пробежали через разрушенные двойные ворота, направляясь к центральному входу.
— Он сказал — подняться по лестнице! — крикнула де Фрис, бросаясь вперед лейтенанта.
— Бога ради, меняподождите! Мне же поручено вас защищать.
— Если вы отстаете, Джерри, я не виновата.
— Если вас пристрелят, К.О. мне яйца оторвет!
— У меня есть оружие, лейтенант, так что можете не беспокоиться!
— Премного благодарен, амазонка. Господи, как болит рука! Вдруг они оба замерли в изумлении, увидев, что происходит на площадке третьего этажа. Белокурый охранник нес на руках молодую женщину вниз по ступенькам, в глазах у него стояли слезы.
— Она тяжело ранена, — сказал он по-немецки, — но жива.
— Это вы были в окне, да? — спросил Энтони тоже по-немецки.
— Да, сэр. Мы с ней дружили. Ей вообще нечего было делать в этом ужасном месте.
— Отнесите ее вниз и скажите там, чтобы отвезли к врачу, — сказал лейтенант. — Поторопитесь!
— Danke.
— Хорошо, но если вы мне солгали, я лично пристрелю вас.
— Я не лгу, сэр. Я много плохого натворил в жизни, но не лгу вам.
— Я верю ему, — сказала Карин. — Пусть идет.
Они добрались до верхнего этажа, но не знали, как открыть стальную дверь — там не было ни звонка, ни сигнального устройства — вообще ничего.
— Дру был очень категоричен, я нужна ему здесь, но как же мне попасть внутрь?
— Доверьтесь молодому старику лейтенанту, — ответил Энтони, разглядев на стене пропускное устройство. — Мы сейчас заставим сработать сигнализацию... Такие штуки устарели уже пару лет назад.
— О чем вы говорите?
— Смотрите сюда.
Джеральд Энтони сунул руку в отверстие и прижал ладонь к панели. Через пару секунд удивленный Лэтем открыл им дверь, а внутри оглушительно звенела сигнализация.
— Что вы, черт возьми, наделали? — закричал Дру.
— Закройте дверь, босс, и сигнализация отключится. Лэтем послушался, и звон прекратился.
— Откуда вы узнали? — спросил он.
— Бог ты мой, это ж даже не высокая технология. Простые размыкатели цепи без обратной связи.
— С чего вы это взяли?
— Да очень просто: обратная связь в таких системах появилась совсем недавно. Замок допотопный, вот я и рискнул. И потом, что волноваться-то, мы ведь охраняем замок!
— Не спорь с ним, Дру, — сказала Карин, обнимая Лэтема. — Я знаю, знаю,сейчас не до эмоций. Зачем я тебе так срочно понадобилась?
— Здесь комната — точнее две — и там сплошь компьютеры. Нам нужно проникнуть в их память.
* * *
Прошел час, прежде чем в дверях появилась Карин де Фрис с испариной на лбу.
— Ты вовремя успел, мой дорогой, — сказала она, стоя перед Лэтемом. — Все списки хранятся здесь. Нацисты исходили из того, что этот уединенный замок в долине Луары никто и никогда не обнаружит. Тут почти две тысячи распечаток с именами тех, кто является и кто не является членом их движения. И это по всему миру.
— Тогда они у нас в руках!
— Многие из них, согласна, но не все, далеко не все! Лишь лидеры, которые орут и вопят, призывая толпу ненавидеть и презирать всех, кроме самих себя. А многие делают это хитрее, прикидываясь внешне доброжелательными, но внутри пылают ненавистью.
— Это все философия, леди. А я говорю о тех, кого можно предать суду, о проклятых нацистах.
— Они теперь у тебя в руках, Дру. Преследуй их, но помни, что идет следом за ними.
В сверхсекретной лаборатории в горах долины Шенандоу облаченный в комбинезон судмедэксперт взглянул через стол на своего совсем молодого коллегу. Оба пристально смотрели на экраны своих компьютеров.
— Вы приходите к тому же выводу, что и я? — тихо спросил первый патологоанатом.
— Просто не верится, — ответил второй. — Это же поворот,поворот во всей нашей истории!
— Отчеты из Берлина врать не могут, молодой человек, они у вас прямо перед глазами. В сороковых о молекулах ДНК не знали, теперь знают. Они совпадают. Зажигайте огонь, доктор, человечеству ни к чему пережить это еще раз. Мы всего лишь предадим огню легенду, а сам старый мерзавец умер вчера вечером.
— Вот-вот. Мы предаем его огню и тем самым подливаем масла в огонь, порождая другие легенды.
— Хуже, когда их прославляют и увековечивают.
— Правильно, доктор. Гитлер застрелился в своем бункере больше пятидесяти лет назад. Мы и так все запутались, не хватало нам еще поверить в совершенно невероятную находку, за которую тут же зацепятся фанатики и начнут ее окружать ореолом славы. Сукин сын, каких мир не видывал, проглотил цианистый калий и выстрелил себе в голову, когда русские стояли у Берлина. Все этому поверили. Зачем же противоречить принятой истории?
Опровергающая улика была уничтожена двумя горелками Бунзена в долине Шенандоу.
Директора разведывательных управлений Франции, Англии, Германии и Соединенных Штатов по указанию первых лиц государств быстро, тихо и в конечном счете эффективно очистили свои страны, поскольку за ними была правда, а не предположения: свыше двух тысяч компьютерных распечаток с именами ярых приверженцев Братства дозорных. По согласованию между четырьмя нациями правительственные пресс-релизы сообщали по сути одно и то же, как видно на примере парижского издания «Геральд трибюн»: «Сломан хребет неонацистскому движению».
Далее во всех статьях говорилось, что большое число мужчин и женщин как в правительстве, так и вне его, тайно заключены под стражу, а их имена, известные лишь узкому кругу, не будут оглашены до признания этих лиц виновными. Взбешенные средства массовой информации кипели от гнева, но власти не уступили и не назвали имен. В конце концов, потерпев тут неудачу, пресса, радио и телевидение взялись за другие, более продуктивные «публичные разоблачения». За два месяца внимание их читателей, слушателей и зрителей ослабло, и охота на нацистов сошла на нет так же быстро, как раньше параноидальный поиск коммунистов, когда ненавистный всем Маккарти потерял власть. Предприниматели поняли, что им не получить ни рекламодателей, ни рейтинга, когда утомляешь публику. Поэтому они и вернулись к узкопартийной борьбе, и может быть, это и был Элвис Пресли на кукурузном поле!
* * *
— Черт возьми, я — миллионер! -воскликнул Дру Лэтем. Они с Карин шли, держась за руки, по грязной дороге в Грэнби, штат Колорадо. — Никак не могу к этому привыкнуть!
— Гарри тебя очень любил, — сказала де Фрис, глядя вверх с благоговейным страхом перед величественными Скалистыми горами. — Ты разве когда-нибудь в этом сомневался?
— Я никогда этого и не говорил. Помимо нескольких сотен тысяч для матери и отца, которыми они никогда не воспользуются, он все оставил мне.
— Что тебя так удивляет?
— Где он их взял, черт возьми?
— Юристы же все объяснили, дорогой мой. Гарри был холостяком, тратил мало, изучил рынки здесь ив Европе и выгодно поместил свой капитал. Это вполне в его духе.
— Гарри, -задумчиво произнес Дру. — Крёгер ввел ему в мозг эту проклятую штуку. Вскрытие показало — это нечто новое в науке, могли бы появиться аналоги. Потом это устройство разнесло ему голову, уже после смерти. А если бы этого не произошло?
— Врачи и ученые говорят, что усовершенствовать этот механизм не удалось бы за целые десятилетия. А возможно, и никогда.
— Они и раньше ошибались.
— Да, ошибались... Я забыла тебе сказать, пришла телеграмма от Жан-Пьера Виллье. Он возобновляет постановку «Кориолана» приглашает нас обоих в Париж на премьеру.
— Как бы покрасивее выразиться, что французский кошачий концерт не слишком меня волнует, а?
— Я придумаю формулировку.
— Господи, у меня еще осталось столько вопросов!
— Не надо, чтоб они тебя тревожили, дорогой мой. Никогда. Мы свободны. Пусть другие все расчистят, твоя работа закончена.
— Ничего не могу с собой поделать... Гарри сказал, медсестра в долине Братства предупредила антинейцев, что он выходит. Кто она, что с ней произошло?
— Об этом сказано в отчете Меттмаха, ты же на него только взглянул...
— Больно было читать, — перебил ее Лэтем. — Как-нибудь посмотрю, но все эти медицинские рассуждения о моем брате... мне просто не хотелось читать.
— Медсестра была ассистенткой Греты Фриш, жены Крёгера. Ее заставили спать с фон Шнабе, комендантом, по приказу от новых последователей программы «Лебенсборн». Она забеременела и наложила на себя руки в лесу Ваклабрюк.
— Лебенсборн,звучит как пастораль, и при этом какая жестокость, извращенность... Но все же мы нашли Меттмаха в Ваклабрюке. Боже мой, почти готовая военная база в лесной глуши!
