– Я иду к эмиру, – сообщил он по-английски.
Охранник указал Малко на сводчатый вход в сад.
Сделав несколько шагов, Малко увидел застекленную будку с телефонным коммутатором, внутри которой читал газету араб. Охранник и араб обменялись несколькими фразами, после чего араб спросил по-английски:
– Кто вы, господин?
Малко протянул ему визитную карточку.
– Передайте это эмиру, он примет меня.
Араб внимательно взглянул на карточку и, продолжая жевать рахат-лукум, процедил сквозь зубы:
– Я спрошу у его превосходительства.
Малко остался ждать под бдительным оком охранника. Пять минут спустя араб вернулся.
– Вас примет секретарь его превосходительства. Его превосходительство занят.
Они вошли в сад и повернули направо. Малко заметил еще двух вооруженных охранников. Эмир был человеком осторожным.
Гид остановился перед белой дверью, украшенной резьбой в виде трех позолоченных змей, и постучал. Дверь приоткрыл великан цвета кофе с молоком, с бритой головой и обнаженным торсом. На нем были широкие шаровары. Он напоминал персонаж из «Тысячи и одной ночи», разумеется, если не принимать во внимание заткнутый за пояс автоматический пистолет. Малко обдало волной ледяного воздуха.
Дом типа бунгало был оборудован кондиционером. Великан пропустил Малко, быстро захлопнул за ним дверь, проводил его в салон и удалился. Малко огляделся. Стены салона были обиты бархатом фисташкового цвета и увешаны картинами Дега, Сислея, Утрилло, Ренуара и Ван Гога. Окно выходило в живописную бухту. Одним словом, здесь жил миллиардер.
В комнате было полно золота – кубков, ваз, подсвечников, пепельниц и даже ведер. Пол из черного мрамора был покрыт красочными коврами. Какому-нибудь голливудскому декоратору от всего этого изобилия стало бы тошно. Создавалось впечатление, что эмир продолжал грабить караваны.
Трудно было поверить, что эмир воспитывался в Англии! Природа одержала верх. Малко остановился перед портретом эмира, изображенного во весь рост на фоне голубого неба. За пояс эмира была заткнута кривая турецкая сабля.
Легкое покашливание заставило Малко обернуться. Из-за драпировки появился человек, похожий на торговца лукумом на площади Джеддаха: у него были длинный крючковатый нос и небольшой круглый животик евнуха. Его рукопожатие походило на прикосновение медузы.
Он отвесил Малко низкий поклон и крикливым голосом сказал по-английски:
– Меня зовут Хуссейн. Я – секретарь его превосходительства эмира Катара Абдуллы аль-Салинда.
Пухлой рукой он указал на кресло в стиле Людовика XV и начал длинный монолог, не давая Малко возможности вставить слово.
– Его превосходительство не может принять вас сейчас, – сообщил он. – Его превосходительство никогда не встает раньше трех часов дня. Его превосходительству приходится принимать много людей, которые приезжают в Сардинию со всего света. Дважды в неделю его превосходительство дает обеды на четырнадцать человек, так как четырнадцать – это число, приносящее удачу его превосходительству, а его превосходительство чрезвычайно суеверен.
Неподражаемый Хуссейн перевел дыхание и продолжал:
– Его превосходительство необычайно добр и поддерживает во всем мире множество благотворительных организаций. Его превосходительство верит в необходимость и бессмертие милосердия и добродетели.
Ироничная улыбка Малко ускользнула от верного секретаря, продолжавшего рекламировать своего хозяина.
– Будучи в сущности консерватором, его превосходительство обожает путешествия. Для этого он купил маленькое чудо: французский реактивный самолет. В конце недели его превосходительство отправляется на самолете в Барселону, на коктейль к своему другу, принцу Караману. Уезжая на короткое время, его превосходительство берет с собой только одного слугу, араба, отец которого служил его отцу, и, разумеется, своего верного секретаря. Его превосходительство терпеть не может иметь при себе деньги, не считая золотые монеты, которые он раздает беднякам в силу своей щедрости. Кроме того, его превосходительство очень любит скаковых лошадей. Недавно он продал одного из своих любимцев, Бейби, за восемьсот тысяч долларов. Не правда ли, чудесно?
Неутомимый Хуссейн продолжал перечень достоинств хозяина.
– Его превосходительство говорит на многих языках помимо арабского, но отдает предпочтение изысканности французского языка и практичности английского. Кроме того, он прекрасно изъясняется на немецком.
Малко воспользовался этим замечанием, чтобы заметить, что он с удовольствием побеседовал бы с его превосходительством на французском, если тот снизойдет до беседы.
Хуссейн заверил его, что это вопрос нескольких минут, и если Малко угодно отправить эмиру цветы, то в эмирате принято дарить по меньшей мере три дюжины роз.
Хуссейн все больше напоминал Малко торговца подержанными машинами.
Наконец секретарь выдохся и умолк, присев на край кресла и опустив глаза.
Неожиданно драпировка раздвинулась, и Хуссейн с елейной улыбкой вспорхнул с кресла и протрубил:
– Его превосходительство эмир Катара Абдулла аль-Салинд.
Малко в свою очередь поднялся, внимательно разглядывая похитителя Китти.
Эмир оказался еще более полным и вульгарным, чем его секретарь. Он тяжело передвигался. Малко, видевший его на фотографиях более молодым, никогда бы не узнал его. Эмир протянул Малко руку.
– Очень рад вашему визиту, – сказал он певучим голосом. – У меня много друзей в Германии и Австрии. Странно, что мы там не встречались...
Малко пожал протянутую руку, жирную и мягкую.
– Я живу в Соединенных Штатах, – пояснил он. – Мой замок в Австрии еще не полностью отреставрирован.
Эмир покачал головой, давая понять, что ему знакомы эти неудобства.
Повернувшись к Хуссейну, эмир щелкнул пальцами. Секретарь тотчас же пронзительно крикнул:
– Кофе!
Почти в ту же секунду появился черный гигант, осторожно держа на подносе кофейник и две крохотные чашечки. Налив каплю горячего кофе в одну из чашечек, он протянул ее эмиру. Эмир поднес чашку к губам и отпил глоток, после чего слуга наполнил обе чашки.
Прежде чем удалиться, Хуссейн шепнул Малко на ухо, что его превосходительство мусульманин и поэтому никогда не употребляет алкоголь.
Было совершенно очевидно, что эмир не имел ни малейшего понятия о том, кто такой Малко на самом деле, иначе он не оказывал бы ему подобного гостеприимства. Они молча выпили кофе, после чего эмир вежливо спросил Малко:
– Как вам нравится Сардиния?
– Очаровательный остров, – заверил его Малко. – Дикий, но очень красивый.
– Мне это стоило большого труда, – вздохнул эмир, словно ему пришлось копать землю своими смуглыми руками. – Я полагаю, что вы намерены на какое-то время остаться. Отчасти я создал весь этот комплекс для таких людей, как вы, и мы будем здесь в своем кругу. – Он подчеркнул слово «своем».
Малко почесал подбородок.
– Откровенно говоря, я не намерен оставаться, – уточнил он. – Мне необходимо было встретиться с вами.
Эмир радостно заморгал близорукими глазами. Он не был избалован такой почтительностью со стороны европейцев, которые часто называли его за спиной грязным миллиардером.
– Я очень польщен, князь Малко, – заворковал он, – и надеюсь, что вы будете моим гостем.
С лица Малко сошла улыбка. Он пристально посмотрел на безвольное лицо собеседника.
– Ваша светлость, – сказал он, – я прибыл сюда по делу, по неприятному делу.
Эмир заерзал в кресле и вымученно улыбнулся.
– Неприятному? Я не понимаю.
Правой ногой Малко нащупал твердый выступ под ковром. Вероятно, это был звонок.
– Ваше превосходительство, – продолжал он, – вы совершили большую ошибку. Я приехал, чтобы помочь вам исправить ее, разумеется, если вы этого захотите.
– Ошибку?
Либо эмир великолепно владел собой, либо он действительно совершенно не догадывался, кто такой Малко. Может быть, он принимает его за рафинированного просителя?
– Я приехал сюда за девушкой по имени Китти Хиллман, которая находится у вас против своего желания.
На этот раз эмир побледнел и спросил слабым голосом:
– Девушка? Я не понимаю.
Однако его выдавал тон. Пытаясь скрыть охватившую его панику, эмир вынул из кармана очки и надел их, чтобы лучше разглядеть Малко.
– Однако кто же вы, господин? Судя по вашей визитной карточке, я думал...
– Я – агент ЦРУ, – спокойно сообщил Малко. – Вы достаточно осведомлены об этой организации. Что же касается моего титула, то он абсолютно подлинный! Я, как видите, очень эклектичен.
Эмир задохнулся от возмущения. Он смотрел на Малко, словно тот был евреем или коброй, затем пробормотал:
– Я не понимаю, о чем вы говорите, господин. Мне не следовало вас принимать. Вы... вы авантюрист.
Малко повторил вопрос. На этот раз в голосе его слышалось негодование.
