Бондарь, которому было неловко осознавать себя пассажиром этой фифы, передернул плечами:
– Не хотел бы я иметь машину, запчасти к которой нужно выписывать из-за границы.
– Ой, тоже мне проблема! – беспечно воскликнула Милочка. – Были бы деньги.
– А у вас их, надо понимать, хватает?
– Женщине совсем необязательно быть богатой. Ей достаточно иметь рядом богатого мужчину.
– Вы удачно вышли замуж? – предположил Бондарь.
– Нет, – призналась Милочка. – Но зато у меня есть один перспективный москвич на примете. Босс снабдил его шикарным авто с персональным водителем и выдал ему кругленькую сумму на карманные расходы. Чем не жених? – Милочка лукаво улыбнулась. – Вот, кстати, ваши деньги, Евгений. Здесь ровно три тысячи долларов.
С этими словами она извлекла из сумочки конверт и протянула его Бондарю. Когда он попытался забрать его, Милочка слегка придержала конверт холеными пальчиками и доверительно сказала:
– Григорий Иванович велел мне сопровождать вас повсюду и исполнять ваши любые просьбы. Любые, понимаете?
– Угу, – буркнул Бондарь, – понимаю. Заодно Григорий Иванович приказал вам докладывать ему о каждом моем шаге. Лучше бы он мне доверенность на автомобиль выписал.
Милочка оставила камешек в свой огород без внимания.
– Обязательно выпишет, – сказала она с убежденностью профессиональной предсказательницы. – Не сегодня, так завтра.
– Не завтра, так послезавтра…
– Вот видите, как мы хорошо понимаем друг друга. – Наградив спутника лучезарной улыбкой, секретарша Пинчука включила зажигание и, не прибегая к помощи рук, сбросила туфли, чтобы двенадцатисантиметровые каблуки не мешали ей манипулировать педалями. – Куда прикажете, шеф? – задорно осведомилась она.
– Шеф у вас остается прежний, – охладил ее пыл Бондарь.
– Иметь сразу двух начальников гораздо выгоднее, чем одного. – Слово «иметь» в устах Милочки прозвучало довольно вульгарно. Позволив спутнику хорошенько осмыслить сказанное, она притормозила на перекрестке и добавила: – В любом случае я назначена вашим гидом, а гид – птица подневольная. Так что командуйте, не стесняйтесь. Относитесь ко мне, как к золотой рыбке, исполняющей любые желания.
– Прежде всего я хотел бы определиться с гостиницей, – сказал Бондарь.
– Само собой, – кивнула Милочка. – Я так и знала, что Григорий Иванович не рискнет поселить вас в своем доме.
– Он меня опасается?
– Он опасается, что кто-нибудь отобьет у него молодую жену. Красивая, стерва. Красивая и породистая.
– У Григория Ивановича есть основания для ревности?
– У всех без исключения мужчин есть основания для ревности, уж поверьте моему женскому опыту.
– Вы хотите сказать, что Оксана изменяет мужу?
– Не в том смысле, на который вы рассчитываете.
– Я ни на что не рассчитываю, – буркнул Бондарь.
– Ой ли? – Милочка расхохоталась, заманчиво сверкая золотой коронкой. – Посмотрим, что вы запоете, когда увидите эту особу. Положа руку на сердце, – она прикоснулась к груди, – мне вас заранее жаль, Евгений. Это будет для вас серьезным испытанием.
– Оксана настолько красива?
– Говорю же вам: породистая стерва.
«Кто же тогда ты сама, девочка?» – мысленно спросил Бондарь, после чего решил сменить тему разговора:
– Я хотел бы поселиться где-нибудь в центре.
– Григорий Иванович распорядился отвезти вас в «Пассаж», это самый центровой отель, – заверила его Милочка, беспрестанно подрезая попутные автомобили и перестраиваясь из ряда в ряд. – Но сначала придется заглянуть к администратору гостиничного хозяйства города.
– У вас в городе проблемы с номерами? – изумился Бондарь.
– У нас проблемы с приличными номерами. Вы же не хотите жить в каком-нибудь клоповнике с видом на мусорник?
– Вообще-то мне приходилось обитать и в местах похуже.
– Но не в одесских шалманах стоимостью сто баксов в сутки, – уверенно сказала Милочка. – С москвичей в Одессе дерут по первому разряду, зато обслуживают их по самому низшему. Вот поэтому мы и завернем на улицу вице-адмирала Жукова. Это совсем рядом с «Пассажем», так что времени мы потеряем немного. Зато сбережем нервы и деньги.
– Сдается мне, – промолвил Бондарь, – сдается мне, что администратор гостиничного хозяйства Одессы – мужчина.
– И очень видный, – подтвердила Милочка без тени смущения. – Раньше на его месте сидела старая мымра, так она мне однажды заявила, что скорее сдохнет, чем станет иметь со мной дело. И что вы думаете, Женя? Не прошло и двух дней, как она сдержала слово!..
– С тобой не соскучишься, – только и смог сказать Бондарь.
– О, мы перешли на «ты», – обрадовалась Милочка. – Наконец-то. А скучать со мной действительно не приходится, или я не баба? – Заехав двумя колесами на тротуар, Милочка заглушила мотор «Бьюика» и, нащупывая босыми ступнями сброшенные туфли, кокетливо добавила: – Именно поэтому мне выделят самый лучший номер, который есть в «Пассаже». – Проворно обувшись, она открыла дверцу и приготовилась выбраться из машины. Ворвавшийся в салон свежий воздух не сразу развеял аромат ее духов.
– Возьми мой паспорт, – спохватился Бондарь, когда Милочка картинно выставила ноги на мостовую.
Она обернулась:
– Воспользуюсь лучше своим. Для надежности.
– Я кажусь тебе ненадежным?
– От мужиков всего можно ожидать. А вдруг ты решишь захлопнуть дверь перед носом своего гида? Будучи полноправным постояльцем номера, я тебе этого не позволю.
Все, что оставалось Бондарю, так это кашлянуть и выдавить из себя:
– Тогда деньги…
– От денег не откажусь, – призналась Милочка. Жест, которым она выхватила из пальцев спутника сразу две стодолларовые купюры, был преисполнен спокойного достоинства. – Между прочим, «Пассаж» в нескольких шагах отсюда. Мы можем подняться в наш номер прямо сейчас и оставить там вещи. Ну, и отдохнуть немного, если не возражаешь.
Двусмысленное предложение сопровождалось недвусмысленной улыбкой.
– Возражаю, – отрезал Бондарь, позаботившись о том, чтобы его голос прозвучал как можно тверже. – Все свое ношу с собой. – Он похлопал рукой по лежащей на коленях сумке. – А отдыхать пока что не от чего.
– Будет от чего, вот увидишь, – многообещающе улыбнулась Милочка, гарцуя на своих монументальных каблуках.
– Интересно, эта шлюха когда-нибудь отсыпается дома или перескакивает из койки в койку? – пробормотал Бондарь, задумчиво почесывая колючий подбородок.
– Где ты видишь шлюху, хотела бы я знать? – Милочка подбоченилась, сверкая глазами.
– Я имею в виду танцовщицу Марго из «Жемчужины», – невозмутимо пояснил Бондарь. – Мне необходимо переговорить с ней как можно скорее. Так что не теряй времени, экскурсовод. Заполняй анкету, и поедем на Старобазарную площадь. Ты знаешь, где это?
– Или я родом не из Одессы? – фыркнула успокоившаяся Милочка, прежде чем прошествовать через улицу.
Походка у нее была такая, что все машины, ехавшие мимо, притормаживали, а Бондарь чуть не вывихнул шею, принуждая себя смотреть в другую сторону.
* * *
Пока добирались до места, успело стемнеть. Опять зарядил дождь, такой же нудный, как скрип дворников, елозящих по лобовому стеклу. Мокрый асфальт лаково блестел, отражая огни вывесок, машин и окон. Лужи, попадающиеся под колеса «Бьюику», с шипением превращались в мозаичные россыпи.
Один раз Милочка попыталась положить свободную руку на плечо Бондаря, а когда он сердито отстранился, засмеялась:
– Не бойся, глупый, никто не собирается совращать тебя прямо в автомобиле. Я предпочитаю заниматься сексом без нательного белья, а не без постельного.
– Зато я предпочитаю заниматься делом.
– Для меня секс тоже не игрушки.
– Ты способна думать о чем-то другом?
– Еще бы! Но только в перерывах.
– Если ты не угомонишься, – отчетливо произнес Бондарь, – то я обойдусь без твоих услуг. Объясняй тогда шефу, почему ты не справилась со своей миссией соглядатая. После этого у тебя сразу появится время для воздержания, сопряженного с серьезными размышлениями на высокоморальные темы.
– Не приведи господь, – истово перекрестилась Милочка. – Молчу, как рыба. Хотя нет, продолжаю доставать тебя разговорами, потому что вот эта улица, вот этот дом.
Выбравшись наружу, Бондарь решительно пресек попытку спутницы повиснуть на его локте и, не разбирая дороги, зашагал к длинному трехэтажному зданию, подозрительно смахивающему на дореволюционный барак. Милочка едва поспевала следом. Золотое сияние у нее во рту померкло, походка сделалась семенящей. Всем своим видом она изображала покорную собачку, опасающуюся прогневать хозяина. Видимо, Пинчук дал секретарше очень жесткие инструкции насчет обслуживания столичного гостя. Бондарю даже сделалось немного ее жаль. Но не настолько, чтобы поощрять ее сексуальные домогательства.
