Интересно, что такого ценного было в их самолете, что они готовы ради этого на разрыв всех отношений с соседями?
— Поэтому мы и хотим поговорить с консулом, — пояснил Чумбуридзе.
— Звонили из Москвы, — напомнил Мамедханов. — Еще двое их представителей должны завтра приехать из Азербайджана. Нам не сказали, как они приедут, но мы думаем, что на поезде.
Сообщили только, что их будет двое и они прибудут завтра в Махачкалу.
— Консул приехал один?
— Нет. С ним двое помощников. Один, кажется из их службы безопасности.
Абсолютно наглый и бесцеремонный тип. Его фамилия Низаметдинов. Ведет себя еще хуже консула, вмешивается во все дела, дает указания нашим сотрудникам.
— Поехали в гостиницу, — решил Чумбуридзе, — мы должны поговорить с консулом. Пусть постарается объяснить хотя бы нам, что именно было в этом самолете.
— Мы спрашивали, — напомнил Мамедханов, — они не отвечают. Говорят, что там были очень важные документы и очень важные пассажиры, в том числе гражданин Швейцарии. Швейцарские власти уже сделали официальный запрос. Правда, они не присылают своего консула с людьми, чтобы еще и он мешал нам в поисках. В странах СНГ все еще считают, что они ближе друг другу, чем это есть на самом деле. Поэтому их консул и позволяет себе такое поведение.
Чумбуридзе встал, собираясь уходить. Именно в это время зазвонил телефон. Синицкий поднял трубку и, послушав, передал ее полковнику Мамедханову.
— Вас к телефону…
Полковник взял трубку, выслушал чье-то сообщение и вдруг побагровел, вскочил, наклонясь корпусом над столом. Затем хрипло прокричал что-то в трубку.
Офицеры смотрели на него, не понимая, что, собственно, происходит. Только Керимов понял гортанные крики полковника. Он уже хотел было пояснить товарищам, что именно произошло, когда Мамедханов бросил трубку на рычаг и, тяжело дыша, опустился на стул.
— Какое несчастье! — почти простонал он.
— Что произошло? — Даже Синицкий был смущен. Он никогда не видел полковника в таком состоянии.
— Только что передали… В бывшей гостинице обкома убит этот самый консул. Кто-то выстрелил в него из пистолета. Три раза. Самое страшное, что ни милиционер, стоявший внизу, ни сопровождавшие консула люди ничего не слышали.
— Стреляли из пистолета с глушителем, — понял Чумбуридзе.
— Вот именно, — поднялся Мамедханов. — Министр приказал, чтобы я лично возглавил расследование. Я должен сейчас же выехать на место.
— Мы поедем вместе, — сказал Синицкий, — это касается нас всех.
— Вы все еще думаете, что это был обычный самолет? — спросил генерала Чумбуридзе.
— Будь проклят этот самолет, — не выдержал Синицкий, — из-за него столько неприятностей!
Опять зазвонил телефон. Синицкий с отвращением посмотрел на телефонный аппарат, но все-таки поднял трубку.
— Да, — сказал он, — да, я все понимаю. Да. Конечно, это международный скандал. Я все понимаю. Нет. Но я… Хорошо. Я все понял.
Он положил трубку. Сжал зубы так сильно, словно собирался перекусить все несчастья, свалившиеся на него в этот день.
— Наш министр, — сказал он, — позвонил из Москвы. Там уже все знают.
Говорит, что это международный скандал. Консул выехал искать самолет, а его пристрелили в центре города.
— Поехали, — пошел к двери Мамедханов.
— Уже без меня, — уныло сказал генерал. — Меня только что отстранили от руководства штабом по поискам самолета. Вместо меня назначен генерал ФСБ Потапов. Он вылетает в Махачкалу через три часа.
Когда раздался звонок в дверь, Митя особо не испугался. Рядом с ним были трое вооруженных людей. Все достали пистолеты. Митя обернулся и кивнул одному из своих людей, показывая на дверь. Он выразительно взглянул на своих пленников, те не издали ни звука. Один из его людей подошел к двери. Посмотрел в глазок. На площадке стоял немолодой человек лет сорока пяти — пятидесяти, невысокого роста, худощавый, спокойный, коротко постриженный. Он был в очках, и смотревший в глазок ухмыльнулся.
— Интеллигент какой-то, — сказал он, поворачиваясь к Мите.
— Кто это? — спросил Митя у Серебрякова. Тот пожал плечами. Митя подошел к двери, посмотрел в глазок. Незнакомец стоял спокойно. Он не был похож на качков, которые охраняют авторитетов. У него не было накачанных мускулов, зверского выражения лица, скошенного подбородка. А очки вообще придавали его лицу задумчиво-интеллигентное выражение. В руках неизвестный держал маленький чемоданчик. Митя, немного подумав, кивнул своему боевику, чтобы тот открыл дверь. Он убрал пистолет и встал у входа. В комнате оба боевика взяли под прицел пленников.
— Доброе утро, — вежливо сказал незнакомец, едва дверь открылась, — извините, пожалуйста, что беспокою вас так рано.
— Что надо? — прохрипел Митя, не открывая до конца двери.
— Мы из Мосгаза, — пояснил незнакомец, — мой напарник проверяет соседний этаж, а я ваш. Олег, — крикнул он кому-то, — не беспокойся, я все сам проверю на этом этаже! Сейчас спущусь. Вы меня ждите в машине.
«Черт возьми, — про себя выругался Митя, — только этого не хватало!»
— У нас все нормально, — зло прохрипел он.
— Это формальность, — пояснил неизвестный, — я только проверю ваши трубы. Были жалобы, говорят, где-то есть утечка газа.
При этих словах он снял очки, как-то жалобно улыбнулся, протирая стекла. У него было такое спокойное лицо, что это решило дело.
— Ладно, — сказал Митя, — сейчас открою. Подождите.
Он хлопнул дверью и, вернувшись в комнату, грозно предупредил своих пленников:
— Если пикнете, пристрелю вас как собак. И тебя, и твою бабу, и этого дохлятика-интеллигента. Уберите пушки, — приказал он своим ребятам и снова вернулся к двери, распахнул ее. Интеллигентик еще стоял там.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил он, входя в комнату. — Где у вас кухня?
Митя обернулся к стоявшему рядом с ним боевику.
— Вон там, — торопливо показал тот. Незнакомец кивнул головой и не спеша, направился на кухню. Осмотрел газовую плиту, ни к чему не притрагиваясь, удовлетворенно кивнул головой.
— Нужно посмотреть батареи в комнатах, — сказал он, — У вас ведь паровое отопление?
— Не знаю, — уже не сдерживаясь, сказал Митя, — не помню.
— Нужно посмотреть, — спокойно сказал незнакомец.
— Смотри, — разозлился Митя.
Неизвестный пошел сначала в спальню, потом направился дальше. Митя шел за ним, с трудом сдерживая гнев. Его раздражали медлительность и спокойствие проверяющего. При чем тут газ и паровое отопление, раздраженно думал он, но тем не менее сдерживался. Они вошли в гостиную. Серебряков и Ольга сидели на стульях. Оба посмотрели на вошедшего, который спокойно произнес:
— Здесь, кажется, тоже все в порядке. — При этом он смотрел больше на потолок, чем на сидевших в комнате людей. Оба боевика, замершие У окна, радостно заржали, словно тот сказал что-то смешное. Митя, стоявший за спиной незнакомца, удовлетворенно кивнул головой.
— Да, — подтвердил он, — у нас все в порядке. И это были последние слова, которые он сказал в своей жизни. В этот момент неизвестный вдруг чуть повернулся, и вместо чемоданчика в руках у него оказался короткоствольный автомат. Митя даже не успел понять, что именно произошло, как человек в очках поднял автомат и короткая быстрая очередь сразила обоих парней, все еще улыбавшихся его словам.
В ту же секунду стрелявший повернулся Мите, и в последнюю секунду ошеломленный бандит вдруг увидел глаза своего убийцы. Словно маска доброжелательного, чудаковатого интеллигента сползла с лица незнакомца, и он предстал в своем истинном обличье. Митя не успел даже вытащить пистолет, когда получил сразу несколько пуль. Он рухнул на пол, проклиная все и вся на свете.
— Возьми оружие! — крикнул неизвестный Серебрякову, выскакивая в коридор. Там самый молодой из группы боевиков, услышав автоматные очереди, пытался открыть дверь и выбежать из квартиры.
— Стой, — спокойно сказал неизвестный, — брось пистолет и повернись ко мне лицом. В комнате давилась от сдерживаемого крика Оля. Она не могла понять, как это можно так хладнокровно убить сразу трех человек. Пусть даже бандитов.
Собственно, у бандитов не было никаких шансов против неизвестного. Это был полковник Высоченко, сумевший все правильно просчитать.
Бандит убивает из-за корысти или в припадке гнева, но в обоих случаях он руководствуется эмоциями, так как и жажда наживы является достаточно сильным раздражителем. Профессионал, напротив, действует хладнокровно. Для него убийство — всего лишь его привычная работа, тогда как для преступника, даже самого матерого, если это не профессиональный киллер, убийство — всегда эмоциональный шок, к которому он никогда не бывает готов полностью.
Несчастный Митя даже не подозревал, какой профессионал вошел в их квартиру. Полковник приехал сюда раньше обычного, но уже во дворе обратил внимание на два автомобиля, стоявших на выезде. Он сразу сообразил, в чем дело И поднялся наверх, решив сыграть на опережение. Разумеется, никакого напарника у него было, но он так умело разыграл всю сцену, что бандиты пустили его в квартиру. Остальное было совсем нетрудно.
