– А теперь дайте мне вашего лучшего джина, – распорядился тот.
Сидевшая за стойкой молодая особа обернулась и спросила:
– Это, случайно, не для меня?
Она кокетливо улыбнулась, обнажив гнилые зубы, и Максим отвернулся.
Когда джин принесли, он расплатился и подошел к группе, расположившейся у небольшого окошка, выходившего на улицу. Максим встал так, чтобы находиться между ними и дверью, и обратился к карлику:
– Мистер Гарфилд?
– А кому он понадобился? – ответил тот вопросом на вопрос скрипучим голосом.
Максим поставил перед ним стакан с джином.
– Могу я поговорить с вами о делах?
Гарфилд взял стакан, одним глотком опустошил его и отрезал:
– Нет.
Максим отпил своего эля, более сладкого и не такого пенистого, как швейцарское пиво, и сказал:
– Я хочу купить пистолет.
– Тогда не пойму, зачем ты явился именно сюда.
– Мне порекомендовали обратиться к вам в клубе на Джюбили-стрит.
– Ты, стало быть, анархист?
Максим промолчал. Гарфилд оглядел его снизу доверху.
– Какой пистолет тебе нужен, если предположить, что у меня есть оружие?
– Револьвер. Хороший револьвер.
– Например, семизарядный «браунинг»?
– Это было бы отлично.
– Но у меня его нет. А если бы и был, я бы его не продал. Ну, а уж в том случае, если пришлось бы продать, попросил бы за него пять фунтов.
– Но мне сказали, что он стоит максимум фунт.
– Значит, тебе соврали.
Максим обдумал положение. Карлик явно решил, что иностранца анархиста легко обвести вокруг пальца. «Хорошо, – принял он решение, – сыграем в твою игру».
– Но я могу себе позволить только два фунта.
– Я не сброшу цену ниже четырех.
– А в стоимость входит коробка патронов?
– Ладно, уговорил. За четыре фунта получишь еще и патроны.
– Согласен, – кивнул Максим, не преминув заметить, как один из телохранителей подавил ухмылку. После расчета за напитки и еду в кармане у Максима оставалось всего три фунта, пятнадцать шиллингов и пенни.
Гарфилд между тем кивком отдал приказ одному из своих людей. Мужчина обогнул стойку бара и нырнул в расположенную за ней дверь. Максим не спеша доел сардельку. Через пару минут охранник вернулся, держа в руках нечто напоминавшее моток тряпок. Он бросил взгляд на Гарфилда, который снова кивнул. Мужчина передал сверток Максиму.
Тот размотал тряпки, обнаружив под ними револьвер и маленькую коробочку. Потом взял револьвер и стал его рассматривать.
– Спрячь-ка ствол побыстрее, – сказал Гарфилд. – Не хрен показывать его всем подряд.
Оружие было в хорошем состоянии – начищено, смазано и механизм срабатывал мягко.
– Если я не пощупаю его, откуда мне знать, что товар добротный?
– Здесь тебе не «Хэрродс»[9].
Максим открыл коробку и быстрыми отработанными движениями полностью зарядил барабан.
– Убери треклятую пушку с глаз долой! – снова зашипел Гарфилд. – Плати быстрее деньги и вали отсюда к чертовой матери! Ты что, чокнутый?
От напряжения у Максима перехватило горло, и он с трудом сглотнул. Потом шагнул назад и направил револьвер на лилипута.
– Иисус, Мария и святой Иосиф… – пробормотал тот.
– Мне проверить, как работает револьвер? – спросил Максим.
В этот момент два телохранителя внезапно разошлись, и Максим уже не мог одновременно держать на мушке обоих. У него заныло под ложечкой – он не ожидал от них такой тактической выучки. Еще секунда, и они с двух сторон набросятся на него. В пабе вдруг установилась мертвая тишина. Максим понял, что ему не добраться до двери раньше одного из охранников. Почуяв в воздухе напряжение, зарычала собака карлика.
И тогда Максим с улыбкой пальнул в пса.
Звук выстрела в относительно небольшом зале оказался оглушительным. Никто не двигался с места. Собака распласталась на полу в луже крови. Телохранители Гарфилда словно приросли к полу.
Максим сделал еще шаг назад, нашарил за спиной ручку двери, открыл ее, так и не отводя ствола от карлика, и стремительно выскочил наружу.
Он захлопнул за собой дверь, сунул револьвер в карман пальто и оседлал велосипед.
Позади него дверь паба снова распахнулась. Он оттолкнулся и надавил на педали. Кто-то попытался ухватить его за рукав пальто. Но он вырвался и принялся вращать педали все быстрее. Грохнул выстрел – он инстинктивно пригнулся. Кто-то громко кричал. Обогнув палатку мороженщика, Максим свернул за угол. Теперь уже где-то вдалеке послышался свисток полицейского. Он обернулся. За ним никто не бежал.
Еще несколько мгновений, и Максим окончательно затерялся в лабиринте закоулков Уайтчепела.
«У меня осталось шесть патронов», – удовлетворенно подумал он.
Шарлотта была готова. Платье, с которым они столько мучились, сидело идеально. В дополнение к нему она приколола к корсажу бледно-алую розу, а в руках держала ветку таких же цветов, обернутую шифоном. Ее бриллиантовая диадема превосходно смотрелась на высоко взбитой прическе, обрамленная двумя белыми перьями. Все складывалось как нельзя лучше.
Но при этом ею владел жуткий страх.
– Когда я войду в тронный зал, – говорила она Марии, – у меня отвалится шлейф, тиара сползет на глаза, волосы растреплются, перья растопырятся в стороны, я запутаюсь в подоле платья и со всего размаху шлепнусь на пол. Собравшиеся просто зайдутся от смеха, а громче всех будет хохотать ее величество королева. Я выбегу из дворца в парк и утоплюсь в пруду.
– Ты не должна допускать подобных мыслей, – строго ответила Мария, а потом, смягчившись, добавила: – Ты будешь там самой прелестной из всех.
В спальню вошла мать Шарлотты. Взяв дочь за плечи, она осмотрела ее с расстояния вытянутых рук.
– Как же ты красива, моя дорогая! – сказала она и поцеловала ее.
Шарлотта обняла Лидию за шею и прижалась щекой к ее щеке, как делала в детстве, наслаждаясь бархатистой нежностью маминой кожи. Отстранившись, она с удивлением заметила в глазах матери влагу, подозрительно похожую на слезы.
– Ты тоже очень красива, мама.
На Лидии было платье из тончайшего атласа цвета слоновой кости со шлейфом из парчи в тон, но чуть более темной, отороченной пурпурным шифоном. Как замужней даме, ей полагалось вплести в волосы три пера, на одно больше, чем Шарлотте. Ее букет состоял из цветов душистого горошка и розовых петуний.
– Ты готова? – спросила она.
– Я уже сто лет как готова, – ответила Шарлотта.
– Тогда подбери свой шлейф.
Шарлотта сделала это, как ее учили.
Мать одобрительно кивнула.
– Поехали?
Мария открыла дверь. Шарлотта отступила чуть в сторону, чтобы пропустить вперед Лидию, но та возразила:
– Нет-нет, милая! Сегодняшняя ночь – твоя.
И они прошли по коридору в сторону лестницы, сопровождаемые Марией. Как только Шарлотта показалась на верхней ступеньке, раздались громкие аплодисменты.
Вся прислуга собралась у подножия лестницы: экономка, повариха, лакеи, горничные, уборщицы, конюхи и садовники с мальчиками-подручными. Десятки лиц были устремлены на нее, исполненные радости и гордости. Шарлотту эта сцена тронула до глубины души – она даже не подозревала, что и для этих людей сегодняшний день – особенный.
В центре, возвышаясь над всеми, стоял отец, великолепный в черном бархатном фраке, бриджах до колен, шелковых чулках, со шпагой у пояса и шляпой-треуголкой в руках.
Шарлотта медленно спустилась по лестнице.
Папа поцеловал ее со словами:
– И это моя маленькая девочка!
Кухарка, знавшая ее достаточно давно, чтобы позволить себе некоторую вольность, тронула Шарлотту за рукав платья и прошептала:
– Вы у нас просто загляденье, миледи.
Шарлотта сжала ее руку.
– Спасибо, миссис Хардинг.
Алекс склонил перед ней голову. Он тоже выглядел ослепительно в форме адмирала российского флота. «До чего же красив, – подумала Шарлотта. – Будет странно, если ни одна девушка не влюбится в него уже нынешним вечером».
Двое лакеев распахнули створки парадной двери дома. Отец взял Шарлотту под локоть и мягко направил к выходу. За ними последовала Лидия под руку с Алексом. А у Шарлотты мелькнула мысль: «Нужно постараться ничем не забивать себе сейчас голову, покорно идти туда, куда меня поведут, и все будет хорошо».
Снаружи ждала карета. Кучер Уильям и лакей Чарлз стояли навытяжку по обе стороны двери в ливреях цветов графов Уолденов. Плотного сложения, суть седеющий Уильям казался совершенно спокойным, но Чарлз был явно взволнован. Отец помог Шарлотте подняться в карету, где она грациозно откинулась на подушки сиденья и невольно подумала: «Пока мне удается не спотыкаться».
За ней последовали остальные. Притчард принес корзину с продуктами и поставил на пол кареты, прежде чем закрыть дверь.
Экипаж тронулся в путь.
Шарлотта посмотрела на корзину.
– У нас будет пикник? – спросила она. – Но нам же ехать всего ничего!
