– Эй, Джек! – крикнул самый молодой из троих, обращаясь к тому, кто высадился первым. – Вытащи лодку на берег и иди туда, – он указал в сторону, где укрылась Антония. – А ты, Гарри, осмотришь противоположную часть бухты. – Это была зона ответственности Прайса. – На острове кто-то есть, фонарь не мог светить из ниоткуда! – Предводитель маленького отряда говорил по-английски, однако язык этот не был ему родным. Акцент выдавал в нем уроженца Восточной Европы, славянина или прибалта.
– Не знаю, приятель, – воскликнул Гарри. Он говорил на австралийском диалекте английского, который называется также «страйн». – На этих Карибских островах творится много всякой чертовщины. Свет отражается от чего угодно.
– Сейчас мы определенно видели луч фонаря. Хватит разглагольствовать, пошли!
– Если мы и вправду видели то, что нам показалось, – заговорил тот, кого звали Джеком, судя по всему, выходец из лондонских низов, – эти друзья не слишком стеснялись своего присутствия, я прав?
– Не рассуждайте, а ищите. Ищите!
– Мне платят не за то, чтобы мне раскроил башку какой-нибудь сумасшедший дикарь.
– Гарри, ты не сто́ишь тех денег, которые тебе платят, так что поторопись! – Именно в это мгновение укрывшийся среди скал Скофилд увидел то, что надеялся увидеть. Предводитель высадившегося отряда достал из кармана куртки маленькую рацию и заговорил в нее: – На берегу никого нет, свет сквозь заросли не пробивается. Приступаем к осмотру острова; будем поддерживать радиосвязь.
Он снял через голову шнурок и, зажав фонарик в левой руке, поводил лучом из стороны в сторону. Скофилд пригнулся за скалы, и луч света скользнул у него над головой. Снова наступила темнота, нарушаемая лишь редкими проблесками лунного света. Беовульф Агата с тревогой выглянул из-за неровной линии камней.
Предводитель что-то увидел, и Скофилд сразу же понял, что именно: ряды маленьких фотоэлементов, источник электроэнергии, которой питался остров номер 26 Внешней гряды. Предводитель медленно двинулся вперед.
В это время на правой оконечности бухточки его неопрятный подчиненный по имени Джек осторожно продвигался по песчаному берегу, беспорядочно водя по сторонам лучом фонарика. Когда он оказался в двух шагах от Антонии, та вышла из-за кустов и, приставив короткий ствол «узи» ему к спине, прошептала:
– Если издашь хоть звук, отправишься на корм рыбам – кажется, так говорится. Брось оружие!
На левом фланге Прайс, затаившийся за валуном, ждал, когда к нему приблизится австралиец с фонарем. Как только Гарри остановился совсем рядом, буквально касаясь плечом валуна, Камерон обошел камень с противоположной стороны и оказался в трех шагах за спиной незваного гостя.
– Если ты хоть пикнешь, приятель, то попадешь прямиком в кенгуриный ад, – тихим, повелительным тоном произнес он.
– В чем де…
– Один раз я сказал! – свирепо оборвал его Прайс. – И повторять не буду. А ты превратишься в окровавленный труп.
– За меня не беспокойся, приятель. Для такого дерьма я не нанимался.
– А для какого нанимался… приятель?
– Да я вообще… только ради денег… эти ублюдки платили за неделю столько, сколько я не зарабатывал и за два месяца!
– Каким ветром тебя занесло так далеко от дома?
– Сам я родом из Перта, работал в Индийском океане. Я берусь за любую работу, и моралью себя особо не обременяю, – понимаешь, что я имею в виду. Впрочем, все мы и так отправимся в преисподнюю.
– Тебе известно, на кого ты работаешь?
– Понятия не имею. Я не спрашивал, да и мне это по барабану. Наверное, контрабанда; скорее всего, наркотики. Мы встречали танкеры, которые направлялись в Дурбан и Порт-Элизабет.
– А ты красивый.
– Мои дети того же мнения. Как говорите вы, янки, рожей я вышел.
– Держи голову ровно, австралиец, так будет совсем не больно.
– Что…
Осторожно положив пистолет-пулемет на землю, Камерон бесшумно приблизился к Гарри сзади, поднял обе руки вверх и резким, умелым движением опустил их на шею австралийского искателя приключений. Сонная артерия оказалась на мгновение пережата, но не порвана; Гарри пробудет без чувств как минимум два часа.
Вдруг из темноты, которой была окутана середина бухточки, донесся голос, говоривший по-английски с сильным акцентом:
– Джек, Гарри, нашел! Тут их столько, что не сосчитать. Несколько десятков тарелочек, подсоединенных к главному кабелю! Он здесь! Это его электричество!
– А я нашел тебя, – произнес Скофилд, поднимаясь над погруженными в мрак скалами, сжимая в руке пистолет-пулемет с глушителем. – Предлагаю бросить твой «АК-47», а то я рассержусь и всажу тебе пулю в голову. Такое оружие мне не нравится: из него можно кого-нибудь убить.
– О господи, это вы!
– Что ты сказал?
– Ваше кодовое имя – Беовульф Агата.
– И ты это определил в такой темноте?
– Я слышал записанный на пленку ваш голос.
– Почему вам так хотелось меня найти? Хотя нельзя сказать, что сделать это было трудно.
– До недавнего времени необходимости в этом не возникало. Беовульф Агата был забытой реликвией, человеком, который исчез.
– И вот теперь я вернулся?
– Причины этого прекрасно известны вам самому. Старуха из Челябинска, Рене Мушистин на яхте.
– Ты прав, мне приходилось слышать об этих людях.
– А почему еще к вам был направлен новый Беовульф Агата, гордость Управления Камерон Прайс?
– Не имею ни малейшего понятия. Просвети меня.
– Он лучший специалист в своем деле, а вы помните имена, которые остались в прошлом.
– Если я и помнил что-то, то уже давно все забыл. Окружающий мир меня больше не интересует. Да, кстати, а как вы узнали про Прайса? Этой операции присвоены «четыре нуля», наивысший код секретности.
– Наши методы, тоже секретные, являются очень эффективными. Более эффективными, чем методы Управления.
– Под «мы» подразумевается Матарезе, разумеется.
– Полагаю, это раскрыл вам специальный агент Прайс.
– По правде сказать, в этом не было необходимости – если тебя это интересует.
– Вот как?
– Из чего следует, что мы получаем информацию от одного и того же источника. А вот это уже очень интересно, ты не находишь?
– Однако это несущественно, мистер Скофилд. Те имена, что вы забыли, компании, которые они представляли, – несомненно, вы понимаете, что в настоящее время все это больше ничего не значит. Большинства этих людей уже нет в живых, компании поглотились другими корпорациями.
– Ой, подумать только, я кое-что вспомнил. Все это было так давно, однако в памяти что-то сохранилось. Давайте-ка посмотрим, что у меня получится… Жил в советском городе Ленинграде некий человек по фамилии Ворошин, который стал крестным отцом компании «Верахтен», дочерней фирмы «Эссен», не так ли? Обе компании принадлежат государству, однако в действительности ими заправляет кто-то другой – что-то другое. Из американского города Бостон, штат Массачусетс, я не ошибаюсь?
– Достаточно, мистер Скофилд.
– Ну не будь же таким занудой. Память моя пробудилась – я не тревожил ее уже много лет. Была еще английская компания «Уэйверли индастриз»; руководство ею также осуществлялось из Бостона. Ну а компания «Скоцци-Паравачини»? Или она называлась «Паравачини-Скоцци»? Руководство ее размещалось в Милане, так? Но приказы тоже приходили из Бостона…
– Я понял все, что вы хотели сказать…
– Боже милосердный, как тут не вспомнить о безвременной, трагической кончине таких блестящих руководителей, как неповторимый Гильомо Скоцци, очаровательная Одиль Верахтен и упрямый Дэвид Уэйверли… Мне почему-то всегда казалось, что они чем-то провинились перед – осмелюсь произнести его имя вслух – Пастушонком.
– Это все пепел, Скофилд. Повторяю, пустые слова. Ну а то имя, что вы вспомнили, это всего лишь псевдоним человека, давно умершего и всеми забытого.
– Псевдоним? То есть прозвище, правильно понял?
– Ваша образованность делает вам честь.
– Пастушонок… В вашем тайном мире, в мире постоянного мрака, он остается легендой, которая насчитывает десятилетия. Легендой, о которой писали те, кого этот человек в конечном счете уничтожил. Если эти записи найти и слить воедино, они изменят историю международных финансов, не так ли?.. Или, возможно, станут планом действий на будущее.
– Повторяю в последний раз! – задыхаясь от ярости, бросил предводитель высадившегося отряда. – Это бредовые россказни!
– В таком случае, почему вы здесь? – спросил Скофилд. – Почему вам вдруг так понадобилось разыскать меня?
– Мы выполняем приказ.
– О, как мне нравится это выражение! Определенно, прикрываясь им, можно вершить самые черные дела, не так ли? Не так ли?
– Ваши утверждения слишком часто заканчиваются вопросом.
