— Такого я не знаю…
— Жаль. Мне он очень нужен, — как ни в чем не бывало наивно заметил гость.
Хозяин не знал, что делать. Он уставился на техника из горэнерго и недружелюбно молчал.
Тогда техник вынул из кармана пиджака зажигалку, демонстративно повертел в руках, как бы любуясь ею, и щелкнул раз, другой, третий. Искры сыпались снопом, но пламя не появлялось. Зажигалка не работала. Техник вопросительно посмотрел на хозяина.
Хозяин, не в силах больше сдерживаться, рванулся к технику.
— Извините меня, пожалуйста, но вы понимаете… — От волнения он не находил слов.
— Давайте знакомиться. Зароков. — И он протянул хозяину руку.
— Дембович, Ян Евгеньевич, — вздохнув и улыбнувшись, представился хозяин.
— Это ваша девичья фамилия?
— Да.
— Вы ведь были завербованы еще в сорок первом?
— У вас точные сведения.
— А с сорок пятого к активным действиям не привлекались?
— Нет.
— Ну, теперь анабиоз кончился. Я приехал в этот город потому, что здесь есть вы. Кто, кроме вас, живет в доме?
— Я холост, — ответил Дембович.
— Превосходно. А сейчас спать. Я лягу там, — Зароков показал на комнату, окна которой выходили в сад.
Хозяин отправился стелить постель. Гость нетерпеливо следил за его приготовлениями, он чувствовал непреодолимое желание лечь, вытянуться и закрыть глаза.
— Меня не будить. В дом никого не пускать. Поговорим завтра.
— Спокойной ночи, — произнес почтительно Дембович и вышел из комнаты. Зароков закрыл за ним дверь.
Дембович, наблюдая через замочную скважину, видел, как Зароков вяло стянул с себя пиджак, вынул из-под мышки левой руки пистолет, висевший на каком-то хитром приспособлении, сунул его под подушку и, не раздеваясь дальше, рухнул на кровать.
Дембович осторожно выпрямился и на цыпочках отправился к себе.
Сегодня вечером шоферу голубой автомашины такси везло. Прошло всего два часа, как он выехал из парка, а сделал десять ездок, и выручка тянула уже на половину плана. Высадив очередного пассажира, он подкатил к стоянке такси, где скучала в ожидании очередь — человек десять-двенадцать. В очереди произошло некое нетерпеливое движение, кто-то кого-то оттеснил, кто-то сказал: «Нахалы, обязательно норовят…» Но шофер не обратил внимания на скандал — все это было ему привычно.
На заднее сиденье водворились двое, и мужской голос повелительно сказал:
— В ресторан, шеф! В самый лучший, если есть такой в этом богопротивном городе. Не обижу.
Шофер обернулся, посмотрел на пассажиров. Голос говорившего показался ему знакомым. Он поправил смотровое зеркальце и внимательно оглядел сначала ее, потом его. Девушка была сильно накрашена и, кажется, грубовата. Лицо мужчины, как и его голос, показалось шоферу знакомым. Он вгляделся и не поверил своим глазам.
— Слушай, шеф, мы когда-нибудь поедем? — спросил пассажир.
— Минуточку, — трогая с места, ответил шофер. Машина, резко набрав скорость, сделала три громких пистолетных выстрела.
На какой-то малолюдной улице остановились. Шофер вышел, поднял капот, снова закрыл, сел за руль, попробовал завести мотор, но ничего не получалось.
— Ехали мы, ехали… — усмехнулся пассажир. — Что с телегой?
— Не торопись, Бекас. Деньги промотать еще успеешь, — безуспешно терзая стартер, словно между прочим сказал таксист.
Пассажир положил руку на плечо своей спутнице, бросил коротко: «Выйди», и, когда она покорно вылезла из машины, тихо спросил:
— Откуда знаешь?
— Не спеши…
— Легавый?
— Не спеши… Или забыл? Поезд Сухуми — Ленинград. И чемоданчик славной Антонины Ивановны.
— Хочешь сдать?
Таксист, полуобернувшись, посмотрел на пассажира насмешливо, потом показал рукой на смотровое стекло.
— Вон погляди вперед, что там такое?
Пассажир посмотрел. Метрах в двадцати светилась вывеска отделения милиции. Как раз в этот момент из подъезда отделения вышли три милиционера. Они направлялись в сторону такси.
— Видишь, я мог бы легко тебя сдать, — сказал таксист сжавшемуся на заднем сиденье пассажиру, когда милиционеры миновали их.
— Спасибо, шеф, век не забуду, — успокоившись, вздохнул пассажир. — А теперь двигай.
Он приоткрыл левую дверцу, девица села, и машина у таксиста вдруг завелась как ни в чем не бывало.
Всю дорогу ехали молча. У ресторана «Центральный» машина остановилась. Раскрашенная девица вышла первой, Бекас остался рассчитываться с шофером. Когда она захлопнула дверцу, они посмотрели друг на друга. Шофер дружески улыбнулся.
— Ну что, узнал? — отсчитывая сдачу, спросил он.
— Нельзя так пугать человека, — сказал Бекас. — Сдачи не надо… Слушайте, шеф, если память мне не изменяет, вы ехали в Петрозаводск? И зовут вас Миша?
— Память у тебя хорошая, радиотехник по чемоданам. Гуляй пока. Может, встретимся. Знаешь, гора с горой…
— Семь бы лет тебя не видел! — И Бекас вылез из машины, громко хлопнул дверцей.
Михаил не торопился уезжать. Он видел, как Бекас — он же Павел-радиотехник — остановился в нерешительности с девицей у входа в ресторан, как они что-то горячо доказывали друг другу. Во время этого разговора он заметил, что Павел дважды озабоченно и зло посмотрел в его сторону.
В конце концов Павел махнул рукой, оканчивая надоевший спор. Девушка заторопилась по улице, а Павел один вошел в ресторан.
— Свободен? — услышал Михаил голос нового пассажира.
— Еду в парк, — соврал он, быстро развернул машину почти на месте, дал газ так, что колеса в первую секунду провернулись вхолостую, оставив на асфальте черный след, и уехал прочь от ресторана.
Павел, войдя в зал, вел себя настороженно. Глядя на него, можно было подумать: вот человек, который ждет какой-то беды. Он занял столик в углу, оттуда хорошо был виден вход.
Посетителей в ресторане с каждой минутой становилось все больше. Входили парами, по одному и целыми компаниями. Но один посетитель не мог не обратить на себя внимания Павла. Высокий, чуть полноватый и седовласый, он не вошел, а вступил в зал несколько ленивой походкой. С удовольствием огляделся, и во взгляде его светилась некая приятность, словно все здесь присутствующие были его личными гостями. Когда он приблизился, Павел увидел резкие морщины на его шее. Седовласый опустился на свободный стул за столиком невдалеке и принялся изучать окружение. Павел исподтишка следил за ним. Наконец седовласый остановил взгляд на его столике. Павел тут же уткнулся в меню. Даже постороннему было заметно, что ему не по себе, хотя он и старался сохранять беспечный вид. Оторвав взгляд от меню, он увидел, что седовласый встал и идет к нему. Вот остановился у его столика.
— Вы не против, если я составлю вам компанию? — услышал Павел.
— Сделайте одолжение. — Павел не поднял головы.
Незнакомец поправил полы пиджака, усаживаясь поудобнее.
— Вы уже заказали?
— Да. Но, кажется, здесь вообще не подают, — ответил Павел.
— Старая привычка: в классных ресторанах раньше всегда было принято не спешить.
Сосед Павла оказался словоохотливым человеком. Он тоном знатока стал рассказывать, как в прежние времена обслуживали в ресторанах. Все это было несколько старомодно, Павел вежливо и со вниманием слушал. Когда официант принес Павлу закуску, его сосед, не обращаясь к помощи отпечатанного на машинке меню, сделал свой заказ.
Павел ел, а сосед посвящал его в традиции ресторанного быта, и голос его звучал почти задушевно. Он был настроен на долгую беседу, а может быть, даже на близкое знакомство.
Павел осмелился предложить седовласому рюмку водки. Тот охотно принял предложение.
— Вы крайне любезны, молодой человек, ваше здоровье… Люблю это заведение. Только здесь по-настоящему отдыхаешь, здесь чувствуешь себя по-настоящему хорошо после дневной суеты.
Они выпили. Седовласый закусывать отказался.
— Вы здесь частый гость? — спросил Павел.
— А вы разве впервые?
— Я транзитом…
— Вижу, вы компанейский парень. Давайте в таком случае знакомиться, — предложил он. — Куртис.
— Матвеев.
— Чем занимаетесь?
Павел не ответил. Появился официант с заказом.
— Пить так пить, — сказал Куртис, наливая рюмки. — За людей свободной профессии, за тех, кото недолюбливает закон.
— Вы принадлежите к их числу? — с некоторым подозрением спросил Павел. — Закону не нравится ваш способ существования?
Куртис вздохнул.
— О нет! Я вполне лоялен. Получаю пенсию. У меня большой участок — знаете, яблони, картошка, то-сё. Сейчас зима, и я совсем свободен. У меня есть сын, работает конструктором на Урале. Помогает, конечно. Но все это не имеет значения…
