«Так вот почему она здесь», — подумал Киз и, пытаясь скрыть раздражение, произнес:
— Я вам не верю. Я абсолютно уверен в том, что русские никогда не скажут вам, где они спрятали бомбу. А если и сказали, то где же она? — Ради этого вопроса Киз проделал путь в шесть тысяч миль.
— Этого я вам не скажу, — спокойно ответила Шерри Джонкин, — потому что не уверена, что вы передадите эту информацию в центр.
Киз достал из кармана пачку денег, полученных в банке, и положил на колени девушке. Она не пошевелилась.
— Возьмите эти деньги для покрытия расходов, — велел Киз. — И поймите: не занимай я высокого положения в нашем движении, вряд ли мне доверили бы такую сумму. Пошевелите мозгами: если вы не скажете все как есть, я доложу о вас, как об истеричной особе с манией величия. В конце концов, ваша история слишком сомнительна, чтобы принимать ее на веру. Итак?
Шерри Джонкин взяла деньги и положила в вырез своего желтого пиджака. Глаза ее немного оживились.
— Хорошо, белый босс. Бомба «Судный день» спрятана неподалеку от Манчестера, на дне озера. Это место называется Натсфорд. А теперь вы отвезете меня к вашим хозяевам?
Внезапно Киз почувствовал страшную усталость. Эта информация о Натсфорде напомнила ему триллер, прочитанный в парижском аэропорту. Вопрос теперь заключался в том, лгала ли ему Шерри Джонкин или же Малик выдал ей ложные сведения с тем, чтобы начать игру. Киз назначил девушке встречу в Центре искусств Кейптауна в 6.30 вечера, после чего она вышла из машины. Киз поехал на стоянку отеля «Ритц». Он видел в зеркало заднего обзора, как девушка перешла улицу и направилась к автобусной остановке. Увидев, что она садится в автобус, идущий в центр города, Киз вышел из автомобиля и вошел в холл отеля. Он надеялся, что девушка придет вечером на встречу. Центр искусств был одним из немногих мест, где белые и цветные могли находиться вместе, не нарушая закона.
В холле отеля Киз присел за столик, и к нему немедленно подошел улыбающийся индус в красной униформе.
— Ром и кока-колу, пожалуйста, без льда.
Киз посмотрел по сторонам невидящим взглядом. Когда официант принес напитки, он дал ему крупную купюру и спросил:
— Вы можете узнать, когда ближайший рейс на Иоханнесбург?
Индиец с поклоном принял деньги и, кивнув, горделиво удалился. Киз принялся рассматривать обитателей отеля. В основном, это были семейные группы. Женщины и дети сидели за бамбуковыми столиками, потягивая напитки. Слышался провинциальный английский говор, возможно, это были эмигранты. Жены и дети терпеливо ожидали, пока их мужья и отцы искали работу в чужом городе. Похоже, им не очень-то радостно было узнать, находясь вдали от Англии, что поиски работы везде одинаково трудны. Киз понимал, как сложно, находясь в безвыходном положении, переносить постоянные неудачи.
— Сегодня рейсов на Иоханнесбург нет, сэр. Ближайший рейс — завтра утром в 8.00. Вам заказать билет?
— Да, пожалуйста, — кивнул Киз, — на имя Бена Пауэрса. И скажите портье, что я останусь ночевать. Мне нужен одноместный номер.
Когда официант возвратился и сообщил о выполнении авиазаказа, Киз, кивнув в сторону сидевших за другими столиками людей, спросил:
— Все эти люди — не южноафриканцы, верно?
Индиец кивнул и доверительно произнес:
— Видите ли, сэр, я хочу сказать, сэр, что, может, и нехорошо говорить так о гостях, но я скажу вам по секрету, сэр, что все они англичане. Эмигранты. Их привезли сюда, и все их расходы оплачивает правительство Южной Африки. Но это строго между нами, сэр.
— Им удается найти работу? — поинтересовался Киз.
Индус как-то странно посмотрел на него и ответил:
— Но ведь они — не цветные, — и, еще раз поклонившись, удалился.
Киз написал свое имя в книге регистрации и взглянул на часы. Пора было выходить на связь. Служба контроля или сам премьер-министр могли сообщить ему новости.
— У вас есть багаж, сэр?
Киз задумался, прежде чем ответить. Похоже, неудача с Шерри Джонкин несколько повлияла на быстроту его реакции.
— А, да, есть. В голубом «шевроле» дорожная сумка. — Он отдал ключи от машины клерку-индусу и последовал за негром-коридорным, проводившим его в чистый номер с минимальным количеством мебели, выходящий окнами во двор.
Киз снял пиджак и покрутил ручку миниатюрного длинноволнового приемника, висевшего у него на груди. Слышимость была хорошая.
…ВРЕМЯ ПО ГРИНВИЧУ — 12.00 ЧАСОВ. В ЭФИРЕ МЕЖДУНАРОДНАЯ РАДИОВЕЩАТЕЛЬНАЯ КОМПАНИЯ БИ-БИ-СИ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ МЫ ПРОДОЛЖИМ НАШУ ПРОГРАММУ, ПОСЛУШАЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, В ИСПОЛНЕНИИ НИГЕЛЯ АМСТЕДА ЕГО НОВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ «ЕДИНОРОГ К…».
Это было сообщение для Киза. Он собрался с мыслями, приготовил ручку. Неожиданно раздался стук в дверь.
— Ваш багаж, сэр.
Киз сунул коридорному монету и махнул рукой, делая знак удалиться. Послышались слова стихотворения Амстеда, написанного в манере подражания Шекспиру:
ЗЕМЛЯ, ЧТО НЕ ЗЕМЛЯ. И НЕБО, ЧТО НЕ НЕБО. И УМЕР БОГ… НО ЛЮДЯМ, ЧТО НЕ ЛЮДИ НА НЕЗЕМНОЙ ЗЕМЛЕ, ЯВЛЯЕТ БЕЛЫЙ ЛИК ЕДИНОРОГ. И С ЭТИМИ ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ НЕ ЛЮДИ…
Киз старательно записывал этот бессмысленный набор слов. Он знал, что в тексте стихотворения содержатся нужные ему буквы. Эти кодовые поэмы писал бывший криптограф, ныне работающий в службе безопасности и умевший расшифровывать коды по мгновенному наитию.
Ключом к шифру являлась сумма букв между гласными и соотношение этих цифр с соответствующими строками длинной нелепой поэмы на санскрите, которую Киз помнил наизусть и которая, помимо него, была известна только шифровальщику службы контроля.
Стихотворение гласило следующее:
ПЕНТАГОНОМ ЗАМЕЧЕН СОВЕТСКИЙ СПУТНИК, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО КОНТРОЛИРУЮЩИЙ ЭЛЕКТРОННЫЙ КОД «СУДНОГО ДНЯ». РАКЕТЫ-ПЕРЕХВАТЧИКИ ПРИВЕДЕНЫ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ. ДО ВАШЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ МЕР НЕ ПРИНИМАЕМ.
Подписи не было, да она и не была нужна. Это сообщение могло исходить лишь от премьер-министра.
Киз снял галстук, прошелся по комнате, взял свою дорожную сумку. Но сумок оказалось две… Две сумки?
Портье принес сумку Киза и прихватил чью-то еще. И тут он вспомнил, что Шерри Джонкин забыла свою сумку в багажнике «шевроле», а портье, естественно, решил, что обе сумки принадлежат Кизу.
«Впрочем, черт с ней!» Скорее по привычке, Киз открыл и осмотрел содержимое сумки девушки. Все самое обычное, всякие дамские штучки. И тут он увидел книгу. Шпионский триллер. Тот самый, который он читал в парижском аэропорту. О секретной установке, спрятанной в Натсфорде. То, что рассказала Шерри Джонкин, было взято из книги, и Малик тут был абсолютно ни при чем. Это означало, что девушка действительно знает о местонахождении «Судного дня». Киз взглянул на часы.
…Следует подчеркнуть, что мы должны воздерживаться от актов насилия над человеком. Мир считает африканцев дикарями, поэтому мы должны доказать, что мы — цивилизованные люди, способные управлять справедливо и разумно…
(ИЗ ДИРЕКТИВЫ КОМИТЕТА ОСВОБОЖДЕНИЯ, НАПРАВЛЕННОЙ ВСЕМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ ФРОНТА ОСВОБОЖДЕНИЯ КАПСКОЙ ПРОВИНЦИИ)
В 6.29 вечера голубой «шевроле» Киза остановился у Кейптаунского Центра искусств. К. А. вышел из машины и осмотрелся. Изумрудные лужайки Грин-Пойнта окружали красивое белое здание. В полумиле от него плескалось море. На горизонте за шоссе виднелась гора Тейбл. На возвышенности в бунгало зажигались огни, и постепенно с наступлением темноты освещалась вся дорога.
Киз вошел в здание Центра. Группа из нескольких белых и цветных и одного негра-банту рисовала натюрморт: белая ваза с красными цветами, стоящая на покрытом голубой скатертью мраморном столе. Появился смотритель музея. Киз объяснил ему, что по пути в Порт-Элизабет он заметил указатель Центра искусств.
— Вы не будете возражать, если я тут немного поброжу?
Смотритель широко развел руками.
— Чувствуйте себя как дома. На столе у двери лежат анкеты для желающих стать членами Центра. Заполните ее, если захотите, или возьмите с собой и подумайте на досуге. Отдыхайте в свое удовольствие. В среду мы начинаем новый курс лекций, имейте это в виду, если еще будете в Кейптауне.
Киз получил истинное наслаждение, осматривая картины, висевшие на стенах в нескольких прилегающих залах. Полотна словно излучали энергию, хотя сила и пламенность первобытной Африки казалась несколько ограниченной строгими холодными рамками европейских шаблонов. Результат, полученный от такого симбиоза, был поразителен. Пожалуй, лондонским коммерсантам и коллекционерам следовало бы расширить круг поисков.
В здание Центра вошел индус в темном блестящем костюме. Кожа у него была светлая, и с первого взгляда его можно было принять за грека или за итальянца. Уверенно и спокойно посмотрев по сторонам, он увидел Киза и направился прямо к нему.
