Ознакомительная версия.
— Долго будет длиться эта подготовка?
— Шесть, от силы восемь месяцев. Но мы сделаем все, чтобы он достиг нужной нормы уже к этому сроку.
— А если у него будет срыв? — не унимался Циннер — Я поверил вам один раз, и он избил и изнасиловал мою сотрудницу. Теперь вы хотите, чтобы я поверил вам второй раз.
— Я точно предсказал вам, что в ответ на агрессию и насмешки с ее стороны он перейдет к ответной реакции. А теперь я могу сообщить вам, что в случае с вербовкой Рут Мюллер он принесет наибольшую пользу. Давайте сделаем так, герр Циннер: мы просто поспорим на одну марку, что я выиграю и Пауль Цехлин будет лучшим агентом нашего ведомства.
Циннер хорошо знал, что в его отделе большая часть успеха зависит от правильной ориентации психологов, дающих основные установки агентам на встречу с женщинами. И не стал спорить с главным психологом. В конце концов, до сих пор все его установки успешно проводились в жизнь. Циннер хитро улыбнулся и посмотрел на своего собеседника.
— Тогда давайте поспорим на две марки, чтобы спор был более интересным. И учтите, если Пауль Цехлин провалит свое дело, мы просто вынуждены будем убрать эту парочку, чтобы не подводить других наших агентов.
— Я думаю, до этого не дойдет, — завершил разговор психолог.
И с этого дня у Пауля Цехлина началась новая жизнь. Многочасовые собеседования с психологами. Чтение необходимых книг, репетиция предполагаемых сцен — всю эту науку Пауль Цехлин постигал с возрастающим удивлением, еще не зная, на какую роль его готовит руководство отдела.
А в Бонне, в Министерстве иностранных дел, в отделе стран Восточной Европы работала тридцатипятилетняя женщина Рут Мюллер. Она только недавно была выдвинута на должность заместителя начальника отдела и получила свой персональный кабинет. Женщина даже не подозревала, что в другой Германии ее кандидатура уже находится под пристальным вниманием разведки. Все ее беседы тщательно фиксировались, людьми, с которыми она общалась, проверялись, а любые действия женщины становились объектом обстоятельных бесед целой группы людей, занятых разработкой характера Рут Мюллер. Сама женщина очень удивилась бы, узнав о таком пристальном интересе к ее персоне.
Вся ее жизнь до будущей встречи с Паулем Цехлиным была образцом честного служения родине. Она была пунктуальной, аккуратной, исполнительной и вызывала всеобщее уважение своих коллег. Она даже сама не предполагала, какие силы дремлют в ее душе. Но об этом уже думали психологи Циннера.
Пауль Цехлин готовился к переезду в Западную Германию. По предложению психолога ему была дана кличка Монах. Психолог почему-то настоял именно на такой кличке, словно в насмешку над человеком, известным своим буйным и необузданным характером.
Общая эйфория, царившая в объединенной Германии по отношению к Советскому Союзу, передалась и боннским чиновникам. Впервые сотрудники посольства СССР в Бонне чувствовали на себе всеобщую симпатию немцев, пораженных решением Горбачева и Шеварднадзе разрешить немецкое объединение, воплотив таким образом в жизнь многолетнюю мечту немцев.
Марина довольно быстро дозвонилась сотруднику местной разведки КГБ и условилась о встрече, которая должна была состояться через шесть часов. Затем поехала в свой отель, чтобы собрать вещи. Портье любезно выдал ей ключ Кохана. Он, видел, что эти двое уже не очень молодых людей приехали вместе и все время вместе выходили из отеля. Он так многозначительно улыбался, что Марина чуть не расхохоталась.
Воровства в отелях не боялись. Кредитные карточки, которые предъявляли гости, лучше всяких паспортов защищали от непрошеных гостей. А найти по кредитной карточке гостя было совсем нетрудно. Марина собрала свои вещи и вызвала такси.
— Я уезжаю на вокзал, — объявила она портье, — там меня ждет мой друг.
— До свидания, — улыбнулся на прощание все понимающий служитель.
Марина села в такси, уже забрав предварительно карту города, в которой традиционно были обозначены почти все отели с указанием цен за каждый из номеров.
— В центр, — приказала она водителю, продолжая внимательно изучать карту.
— Но мы в центре, — изумился водитель.
— Тогда к вокзалу.
Она нашла по карте отель «Савой». С невероятно дешевой ценой, даже меньше ста марок за номер. Она не поверила глазам. «Савой» в Лондоне или в Москве считали одним из лучших отелей. А тут такая цена.
— Что это за отель «Савой»? — спросила она у водителя.
— Это не очень хороший отель, фрау, — скривился водитель, — он находится у моста, здесь, недалеко, Довольно непривлекательное место. Но там есть казино.
— Поехали туда, — решительно приказала Марина.
Через десять минут такси остановилось у небольшого здания с не очень презентабельной вывеской, на которой было действительно написано: «Савой».
— Вот то, что вы просили, — мрачно показал на здание водитель.
— Я сойду здесь, — решила Марина, выходя из машины.
Толкнув простую стеклянную дверь, она вошла в очень узкое помещение. Которое при всем желании нельзя было назвать холлом. Скорее это был именно узкий — метров пять в ширину и метров тридцать в длину — коридор, в конце которого за стойкой сидел пожилой портье.
— У вас есть свободные номера? — спросила Марина.
Водитель уже вносил чемоданы.
— Вы хотите номер в нашем отеле? — удивился портье, оглядывая Марину с ног до головы. — Сто марок за номер. Или, если хотите, снимите койку.
— Но в проспекте указано, что номер в отеле стоит восемьдесят пять марок, — возразила Марина.
— Много чего там указано, — пожал плечами старик, — сто марок за весь номер, и я даю вам ключи.
— Хорошо, — улыбнулась Марина, — я согласна на ваши условия. Поднимите чемоданы ко мне в номер.
— Оставьте их внизу, сейчас я кого-нибудь вызову, — равнодушно сказал портье.
Марина заплатила таксисту, так и не понявшему, почему фрау переехала из такой шикарной гостиницы в такую затрапезную, и протянула портье две стомарковые купюры.
— Нет, усмехнулся старик, — сначала вы лучше посмотрите номера, а уже потом решайте, платить вам деньги или нет.
Они вошли в старый лифт, кажется, еще довоенной конструкции, и портье нажал кнопку. Узкая железная кабина с грохотом поднималась на третий этаж.
На этаже был серый, мрачный коридор, в который выходили несколько дверей, запиравшихся на ключ.
— Туалеты общие, — равнодушно сказал старик, — но зато в номерах есть рукомойники.
Марина изумленно осмотрелась, когда портье открыл ей один из номеров. Две кровати. Две тумбочки. Правда, в пепельнице лежат конфеты-леденцы. Рукомойник и старый шкаф. Спартанский вид номера привел ее в восторг. Это было именно то, что нужно. Здесь, в любом случае, их не станут искать.
— Меня все устраивает, — сказала Марина, — вот ваши деньги, — протянула она купюры старику, — положите вещи в номер. Мой друг скоро приедет.
Ее устраивало в этом отеле и отсутствие лишних вопросов. И, самое главное, что она оплатила номер наличными. Узнать, что именно в этом отеле остановились Кохан и его секретарь, теперь было просто невозможно.
Правда, отсутствие нормальных условий несколько утомляло, но она успокоила себя тем, что так нужно в целях конспирации. Немного отдохнув, она посмотрела на часы и заторопилась. До встречи с Коханом оставалось менее часа. Она оделась, привычно положила скэллер в сумочку и вышла из номера. Закрывая дверь на ключ, покачала головой. Давно она не жила в подобном заведении. Где-нибудь на Востоке еще можно было увидеть подобный отель с громким названием и полным отсутствием бытовых условий. Но в Германии такие форс-мажорные обстоятельства почти не случались.
На встречу со своим напарником она приехала за десять минут до назначенного времени. И поэтому успела даже проверить, нет ли постороннего наблюдения за местом их встречи. Точно в назначенное время приехал Альфред Кохан. Она села к нему в автомобиль.
— Как у тебя дела? — спросил Кохан.
— Неплохо, — ответила она, — я перевезла наши вещи в отель «Савой».
— Куда? — изумился Кохан. — В «Савой»?
— Не беспокойся. Это просто громкое название. На самом деле в этом «Савое» не остановятся даже американские иммигранты. Он темный, тесный, старый и без надлежащих условий.
— Никогда о таком не слышал, — улыбнулся Кохан, — значит, нам повезло.
— Ты был в Кельне?
— Конечно. И даже мило побеседовал с матерью Элоизы Векверт. Она считает, что у ее зятя был просто нервный срыв. Старушка очень переживает за него. Видимо, она его искренне любила.
— А где была сама Элоиза?
— Она уехала к своей кузине в Бермен. Мать говорит, что она сильно переживает смерть мужа. Рассказывала, что Элоиза не может найти себя после случившегося. Судя по словам старой женщины, это настоящая трагедия для ее дочери.
Ознакомительная версия.
