— Сегодня к вечеру, — замявшись, ответил Лейтер. — Джеймс, а не спьяну ли мы ее вызвали? Утро вечера мудренее, и, сдается, с «Мантой» мы вчера наглупили. Атомная подлодка — это уж чересчур… Ладно, вон уже Большая Багама. Над ракетной базой летать, конечно, нельзя, а мы все-таки полетаем. Но крику сейчас будет! — И он включил радио.
Они пролетели еще немного к востоку, вдоль изящной линии побережья; в глубине острова блестели на солнце алюминиевые крыши низких строений, а среди них, как небоскребы, высились пики ракет — красные, белые, серебристые… В радио щелкнуло:
— Внимание, на борту! — сказали скрипуче. — Над ракетной базой летать запрещено. Немедленно поверните на юг! Вы слышите, на борту? Отвечайте.
— Началось, — проворчал Лейтер. — Ладно, повернем, а то на аэродром сообщат, с них станется. Что надо, мы увидели: сто миллионов здешний лом стоит, провалиться мне на этом пилотском месте! А от Нассау до базы каких-нибудь сто миль, для «Летучей» пустяк.
— Внимание, на борту! — вновь проскрипело из радио. — Мы сообщим на Виндзорский аэродром, что вы пролетели над базой и не ответили на наш запрос. Продолжайте лететь на юг. Конец связи.
— А нам как раз и надо на юг, к островам Бимини, — сказал Лейтер.
— Только бы мимо не промахнуть, это ж кочки просто, а не острова. Ты смотри внимательней, Джеймс, а то так и до Майами долетим.
Через четверть часа внизу показалась россыпь небольших отмелей; они, действительно, едва выступали из воды. Вокруг мелководье, отличная посадочная площадка для «Защитника». Лейтер спустился пониже, закружил над островками. Океан был совсем прозрачный, светло-зеленый, и на фоне ослепительно белого песка Бонд различал крупную рыбу, темные коралловые кущи, водоросли. Тут, пожалуй, не спрячешься. На большем из островков — гостиница для любителей порыбачить. С великолепных катеров и сейчас ловили рыбу; завидев самолетик, весело махали с палуб, а девушка, голышом загоравшая на крыше каюты, поспешно прикрылась полотенцем.
— А блондинка-то настоящая! — крикнул Лейтер, и они полетели дальше на юг, к Кошачьим отмелям, последним островам группы Бимини. Здесь тоже рыбачили.
— Какой черт тут спрячется, — пробурчал Лейтер. — Рыбаки бы давно нашли.
— А ну-ка еще южнее, — попросил Бонд. На карте за Кошачьими отмелями было еще несколько безымянных крапинок. Прозрачные воды сгустились до синевы, а потом посветлели вновь. Ничего — недвижная гладь, слепящий песок, кораллы. Лишь кружат три акулы.
Они пролетели подальше, вода потемнела, и Лейтер сказал угрюмо:
— Пусто. Впереди — остров Андрос, там полно народу, и самолет обязательно услышали бы. Если бы он тут сел вообще… — Он посмотрел на часы. — Половина двенадцатого. Куда теперь, Ястребиный Коготь? Топлива осталось на два часа.
Что-то мешало Бонду сказать: «Домой». Что-то вертелось в голове… Акулы! Откуда они на мелководье? Над чем кружат? Значит, есть тут для них добыча…
— Вернись-ка немного назад, Феликс, — велел Бонд. — Не может быть, чтобы пусто…
Лейтер круто развернул самолет, сбавил обороты, и они заскользили совсем низко над водой. Бонд открыл дверцу, высунулся, навел бинокль. Вот и акулы: две плавают на самой поверхности, даже спинные плавники торчат, а одна поглубже, вцепилась во что-то, тянет… И тут меж пестрых камней Бонд углядел на дне абсолютно прямую линию.
— Еще раз над акулами! — крикнул он.
Самолет снова развернулся. Хорошо бы лететь помедленней! Но Бонд все-таки, заметил и вторую линию, идущую под прямым углом к первой. Он шлепнулся в кресло:
— Феликс, садимся. Там, на дне — «Защитник».
— Что-о? — Лейтер быстро глянул на Бонда. — Попробуем сесть. Вода сверкает, никак горизонт не поймаешь, черт его дери…
Он отвел самолет подальше, направил вниз, и вот их легонько подбросило, полозья заскользили по воде. Лейтер выключил мотор, они стали как раз там, где нужно. Акул не спугнули: те невозмутимо проплыли рядом, равнодушно посмотрели — глаза у них круглые, розовые. Бонд вгляделся сквозь вспоротую плавниками поверхность. Конечно же, пестрые камни нарисованы и песок нарисован! Ясно видны прямые края огромного брезента. Третья акула расшатала — видимо, вцепившись зубами в край — вбитые в дно клинья и пыталась теперь плоской мордой подлезть под брезент.
Бонд откинулся в кресле:
— Точно — «Защитник». Посмотри.
Лейтер перегнулся через Бонда, стал всматриваться. «Что же делать? ~ соображал пока Бонд. — Связаться по радио с полицейским комиссаром, пусть сообщит о находке в Лондон? Нет, нельзя, радист на „Летучей“ наверняка прослушивает полицейскую волну. Пожалуй, нужно спуститься к самолету, выяснить, там ли бомбы да прихватить что-нибудь с борта. А как быть о акулами? Убьем одну, остальные набросятся на труп…»
Лейтер отпрянул от окна.
— Бот это да! — заорал он и хлопнул Бонда по плечу. — Нашли! «Защитник», черт его дери!
Бонд вытащил «Вальтер», проверил, заряжен ли, принял упор на левую руку и стал ждать. Первой приблизилась большая из двух, огромная молот-рыба. Она поглядывала вниз, поводила мерзкой сплющенной мордой, выжидала добычу; темный ее плавник был расправлен, как всегда у насторожившегося хищника, рыбина мчала, точно под парусом. Шкуру ее пробивает только никелированная пуля. Бонд прицелился в самое основание плавника и спустил курок. Чмокнув, пуля вошла в воду, выстрел гулко раскатился вокруг, но молот-рыба плыла, как ни в чем не бывало. Он выстрелил еще раз. Рыбина выпрыгнула над водой, шумно плюхнулась и заметалась, взбивая пену. Но скоро стихла — пуля, видимо, попала в спинной мозг — и неуклюже поплыла, как и прежде, по широкому кругу; высунула сплющенную морду, косо зевнула и, на миг перевернувшись, блеснула на солнце белым пузом; тут же как будто выправилась, пошла дальше по кругу — хвост машинально гнал вперед уже почти мертвое туловище.
Плывущая следом вторая акула наблюдала. Потом рванула вперед, догнала и в последний момент свернула в сторону. Уверившись, что жертва беспомощна, акула приблизилась вновь, высунула длинную коричневую морду из воды и вцепилась молот— рыбе в бок. Помотала головой, как собака, и вырвала кусок жесткого мяса. Море замутилось кровью, из глубины вынырнула третья акула — еще двигающуюся жертву рвали теперь обе… Скоро жуткую троицу отнесло течением, лишь доносился издали плеск. Бонд отдал пистолет Лейтеру:
— Я нырну. Акулы раньше, чем через полчаса, не вернутся, а если появятся, пристрели одну. Понадобится, чтоб я поднялся — стреляй прямо в воду, ударная волна дойдет.
Едва разворачиваясь в тесной кабине, он разделся, и Лейтер взвалил на него акваланг.
— Я бы тоже нырнул, — мрачно заметил Лейтер, — но с этим чертовым протезом плавать совсем не могу. Надо бы придумать что-нибудь…
— Все равно кто-то должен остаться наверху — смотри, как нас отнесло. Подай-ка назад.
Лейтер нажал на стартер и отвел самолет на прежнее место.
— Конструкцию «Защитника» знаешь? — спросил он. — Где лежат бомбы, взрыватели?
— Знаю, был инструктаж. Ладно, я пошел. Не поминай лихом!
Бонд выбрался из кабины и прыгнул головой вниз. У самого дна так и сновали мелкие плотоядные; перед Бондом, более крупным соперником, они нехотя расступались. Он подплыл к расшатанным акулой клиньям, выдернул два, проверил, висит ли у пояса нож, включил фонарь и скользнул под брезент.
Вода была такая грязная, что его — хоть он и приготовился — затошнило. Он покрепче закусил мундштук и двинулся к самолету, высившемуся как бы в центре гигантской брезентовой палатки. В свете фонаря блеснуло крыло; рядом лежало что— то, покрытое живым ковром из крабов, лангустов, морских звезд. К этому зрелищу он тоже приготовился. Стал на колени и с отвращением принялся за работу.
Скоро он счистил нарост. С изъеденных рук трупа снял золотые часы и браслет, на котором висела золотая пластинка с именем; под подбородком приметил глубокую резаную рану. Посветил на пластинку: «Джузеппе Петаччм. Номер 15932». Надел обе находки себе на руки и обошел кругом самолет, похожий тут, на дне, на огромную подводную лодку. Хвост сломан — очевидно, при посадке. Он осмотрел весь корпус и через открытый запасной люк забрался внутрь.
В свете фонаря рубиновой россыпью сверкнуло множество красных глаз. Бонд повел лучом: самолет так и кишел мелкими красноглазыми осьминогами, они облепили весь пол, стены, суетливо копошились. Мгновенно подделавшись под цвет фонарного луча, они разбегались теперь по темным углам. Бонд посветил вверх и вздрогнул: под потолком слабо колыхался труп одного из летчиков. Мертвец был весь облеплен осьминогами — они свисали с него, как летучие мыши. Почуяв свет, они кометами срывались вниз, тошнотворно метались по самолету, зловеще сверкали красными глазками, забивались в углы, под сиденья…
Бонд постарался отвлечься от страшного зрелища и принялся за поиски. Подобрал баллончик с красным ободком, пересчитал трупы, заглянул в бомбовый отсек и убедился, что он пуст, увидел вскрытую упаковку из-под запалов. Дел еще оставалось много: снять с летчиков именные пластинки, поймать плавающий в кабине разбухший бортовой журнал, осмотреть приборы — но в этой пещере у красноглазых он больше находиться не мог, нервы сдавали. Скользкие твари лезли ему на голые ноги, он то и дело встряхивался… Он вылез через запасной люк и отчаянно, изо всех сил, поплыл к тонкой полоске света, к краю брезента. Судорожно втиснулся в щель, но акваланг запутался в складках и пришлось пятиться, высвобождаться. Наконец он оказался в чистой прозрачной воде и рванул кверху. В ушах стало сильно давить, и он затормозил, переждал. И вот он наверху! Уцепился за поплавок амфибии, содрал с себя ласты и акваланг, бросил в море. Они медленно опускались на дно, унося на себе мерзостную слизь. Бонд с удовольствием прополоскал рот чистой соленой водой и ухватил протянутую ему руку.
