Ознакомительная версия.
– Лавр, – наябедничал Алеша про итальянца, – он папки «Италия» берет!
– Италию – ляд с ней. Пускай. Его доля. Но надо проверить, что он еще себе понапихал. Эй, минуто!
Из рюкзака специалиста одна за другой были извлечены несколько папок.
– «Schweiz»? Ладно, ва бене. А «Сербию» отдай, ни к чему вам братья-славяне…
Чичо за Сербию биться не стал – у него с местом тоже было плохо.
Наконец, нагрузились, что называется, под завязку.
Штабс-ротмистр вынул плоскую флягу с горючей жидкостью, полил груду сваленной на пол бумаги. Бросил спичку – по документам побежало веселое голубое пламя.
Диверсанты побыстрей выскочили в тамбур, и Чичо задвинул стальную дверь.
После электрического освещения в глухом закуте было ничего не видно. Русские фонарей не включили, а лампочка на лбу у итальянца почти села, едва светилась в темноте.
– Газо анкора? – с тревогой спросил князь.
Светящееся пятно отрицательно помоталось из стороны в сторону. Очевидно, защитная система срабатывала только при несанкционированном проникновении, а на обратном пути не включалась.
Чичо подошел к внешней двери, пошарил по ней лучом. Лишь сейчас Алеша заметил, что на ней тоже маленькие кругляшки – кодовый замок. Специалиста это не смутило. Он стал набирать знакомое сочетание цифр: шестерка, тройка, шестерка, восьмерка, двойка и снова…
Итальянец еще не успел повернуть последнюю ручку, как дверь вдруг шикнула и поползла.
Невозмутимый Чичо издал удивленное восклицание.
– Давай, давай! – поторопил Козловский перегородку, которая, впрочем, и без того двигалась довольно быстро.
Что за чертовщина?!
С той стороны в темноте сияли два фонаря. Слабый лучик, сочащийся от головы специалиста выхватил из мрака две круглоглазые хари со слоновьими хоботами.
Люди! В противогазах!
– Леша, бей! – крикнул штабс-ротмистр. – Засада!
Трудно было понять, кто выстрелил первым.
Два ярких фонаря погасли сразу. Лампочка на лбу итальянца тоже, причем со стеклянным звоном.
Вспышки одна за другой раздирали тьму, по стали и камню чиркали рикошеты, но грохота выстрелов и визга пуль Алеша не слышал – сразу же заложило уши.
– Scheise! – орали из черноты. – Получи, гад! Mamicko!
А Романов в сражении не участвовал. Всё время, пока шла пальба, он, вжавшись в угол, пытался больной рукой взвести затвор своего «штейер-пипера». Когда, наконец, получилось, стрельба уже стихла.
– Алеша! Ты живой? – донесся глухой, как через подушку, голос.
Зажегся фонарь, пошарил вокруг, заставив Романова зажмуриться.
– Ты что скрючился? Ранен?
– Стыдно… – Алеша чуть не плакал. – Провозился, ни разу не выстрелил… Чертова рука.
– Пустое. – Луч переместился на тело, раскинувшееся на полу. – Э-э, говорун-то наш… Прямо в лампочку всадили. Царствие небесное… Кто это такие были? Охрана?
Он шагнул за дверь.
– Посвети-ка.
Двое в противогазах лежали в разных позах: один на спине, другой ничком. Штабс-ротмистр сдернул с них резиновые маски. Присвистнул.
По усам Алеша узнал майора Фекеша. По рыжему бобрику – его помощника, обер-лейтенанта Воячека. Рядом с последним валялась сумка, из которой рассыпались инструменты, в том числе и небольшая дрель…
– Поджидали нас австрияки, – заключил штабс-ротмистр. – Хорошо мы с тобой фонарей не включили, а то составили бы компанию бедолаге Чичо.
– Нет, Лавр. Они не ожидали нас тут встретить. Два человека для засады маловато. Ошалели не меньше нашего. И пистолетов наготове не держали. Опять же инструменты у него, видишь? Ничего не понимаю…
Козловский почесал подбородок.
– Да нет, всё понятно. Австрийцам надоело платить Зоммеру деньги. Пришли к тому же выводу, что и мы: лучше забрать всё и даром. Великие умы мыслят сходно. – Он развел руками. – Но беднягам не повезло. Они наткнулись на меня.
Он поднял голову, прислушался.
– Однако странно. Звукоизоляция, конечно, дело хорошее, но неужто на первом этаже не услышали этакой канонады? Идем-ка отсюда подобру-поздорову. Нам еще по веревке спускаться.
Однако лезть из окна не пришлось – штабс-ротмистр и его помощник вышли цивилизованно, через дверь.
Покойные майор и обер-лейтенант при всей невезучести, видно, были мастерами своего дела. Охранники, все шестеро, лежали мертвые: двое в доме, четверо в саду.
«Дом Эшеров какой-то», с содроганием подумал Алеша, оглянувшись на ворота разгромленной биржи.
Вещи были собраны. Посередине номера, в скромном на вид, но исключительно прочном и даже водонепроницаемом саквояже, лежал бесценный трофей – вынесенные с зоммеровской виллы материалы. Козловский предпочел бы держать саквояж при себе, но у князя перед отъездом еще оставались неотложные дела, поэтому стратегический груз остался на попечении Романова.
По приказу командира, Алеша был обязан не выпускать картотеку из поля зрения вплоть до самого отъезда. Отлучаться из номера запрещалось.
А Романов никуда и не отлучался.
Еще до рассвета, когда возбужденный и торжественный князь, лично уложив документы, ушел к себе, Алеша послал через коридорного записку госпоже Нинетти.
Она прибежала тотчас же.
Было всё: слезы, страстные объятья, клятвы, снова страстные объятья и снова слезы. Но теперь и плакалось совсем по-иному, не то что во время предыдущего расставания.
Это было прощание не жалкого неудачника, а победителя.
Возлюбленная смотрела на него не с состраданием – с восхищением. Он обнимал ее не с отчаянием последнего «прости» – с уверенностью в будущем.
Задержать любимого Клара не пыталась. Она была умница, всё понимала.
Ему следовало покинуть страну до того, как на вилле обнаружат побоище и в Сан-Плачидо съедется вся верхушка швейцарской криминальной полиции. Род занятий герра Зоммера для компетентных инстанций секрета, конечно, не составляет. Круг подозреваемых определится быстро. Но к тому времени русских уже и след простынет. Как говорится, ищи-свищи.
Про главное Клара спросила, когда до отъезда оставалось лишь четверть часа.
Алексей был уже в пиджаке, она же всё тянула – будто боялась, что, одевшись, разорвет связывающую их нить.
– Пора, – нежно сказал он. – Сейчас носильщик придет за чемоданами.
Медленно встав с кровати, она взяла панталоны и лиф.
– Помогай пуговицы… Когда ты вернешься?
И замерла.
Романов уже знал, что ответит – он всё продумал.
– Вернуться сюда я не смогу. Ты сама ко мне приедешь. Теперь наши для тебя всё, что захочешь, сделают. Ты нам так помогла!
Он не удержался, стал целовать ее плечо возле бретельки. Но Клара вывернулась, юркнула в постель и натянула на голову одеяло.
– Ненавижу прощаться, – всхлипнула она. – Я усну, пока ты здесь. Я быстро сплю, как дубина.
Алеша улыбнулся:
– Надо говорить «как бревно». Носильщики все равно разбудят.
– Если я уснула, меня из бомбы не разбудишь.
– Из пушки, – поправил он. – Спи, бревнышко моё.
Невероятно, но через какую-нибудь минуту из-под одеяла донеслось ровное, сонное дыхание. Он наклонился – спит! По-настоящему спит!
И очень хорошо. Просто отлично. Самая лучшая, самая умная из женщин!
Однако, в самом деле, нельзя допустить, чтобы ее увидел здесь носильщик. После романа с Д'Арборио, после демонстративного отъезда на машине с Зоммером еще и это. Клару объявят женщиной легкого поведения! А ведь она – невеста русского офицера. Да, офицера: Лавр обещал, что теперь Алешу непременно произведут в прапорщики.
Стараясь ступать потише, он вышел в коридор и встал у двери.
Глаза у георгиевского кавалера были на мокром месте и, чтобы не разреветься, он сунул в рот папиросу. Даже в спокойные минуты зажечь спичку ему было непросто – пальцы еще не научились прочно держать коробок. Теперь же руки так тряслись, что Алеша не стал и пытаться. Проще попросить у кого-нибудь огня.
В коридоре не было ни души. Романов подошел к балюстраде лестницы, что спускалась из бельэтажа в фойе. Хотел кликнуть кого-нибудь из прислуги и вдруг увидел подле стеклянных дверей зимнего сада знакомую подтянутую фигурку с тростью в руке.
Д'Арборио! Сам Бог его послал.
Должно быть, итальянец встречался с Козловским. Штабс-ротмистр собирался рассказать ему о событиях минувшей ночи и о том, как погиб Молчун Чичо.
Но у Алеши был к великому человеку и свой приватный разговор. Ужасно хотелось снять с души камень, изгнать мрачное облачко, отравлявшее триумфально сияющий небосклон.
Романов сбежал по мраморным ступеням.
Д'Арборио заметил его и с улыбкой двинулся навстречу.
– Всё знаю. Чичо убит. Австрийские шпионы тоже. Картотека у вас, – сказал он, пожимая молодому человеку левую руку. – Скоро Италия вступит в войну. Мы будем товарищами по оружию.
И стало Алеше нестерпимо стыдно перед этим маленьким человеком с большой душой.
Краснея, глотая слова, он быстро, как с моста в воду, бухнул:
Ознакомительная версия.
