– Но я ничего не знаю, – простонал Жюльен Лало, – абсолютно ничего. Если хочешь, я убью этого американца...
Глаза метиски вспыхнули.
– Не лезь не в свои дела. Это касается только меня. Пей. Или скажи мне, где Жакмель.
Она впервые повысила голос. Но вилла была окружена просторным садом. И никто в Порт-о-Пренсе не будет требовать отчета от Амур Мирбале.
Хныкая, Жюльен Лало выпил «буа-кошон» до последней капли. У него сразу же вырвали стакан, чтобы вновь наполнить его... В крайнем возбуждении он встал.
– Оставь меня, я больше не могу, – пробормотал он.
– Чем быстрее ты выпьешь, тем быстрее освободишься, – наставительно сказала Амур Мирбале. – Раз ты не хочешь мне сказать, где прячется Габриель Жакмель...
Аликс глумливо протягивал новый стакан. Маленькими глотками Жюльен Лало выпил «буа-кошон». От рома у него заболела голова, болело и все тело, а главное, страсть раздирала ему поясницу.
Внезапно желание победило его. Лихорадочно расстегнув одежду, с тиком на лице, не глядя на Амур Мирбале, он быстро удовлетворил себя. Молодая метиска отвернулась, чтобы не смотреть на это безобразие, а Аликс грубо расхохотался.
Жюльену Лало стало стыдно, и он расплакался. На черной морщинистой коже не было видно слез, больше чем когда-либо он походил на старую игуану.
– Жюльен, ты богатый и влиятельный человек, и тебе должно быть стыдно, – строго сказала Амур Мирбале.
Но Жюльену Лало было на все наплевать. А Аликс опять протягивал ему «буа-кошон». Только из злости, так как Амур уже давно поняла, что он ничего не знает. Иначе он давно бы уже все рассказал.
– Тебя не интересует, кто тебя выдал? – мягко спросила Амур Мирбале.
В настоящий момент Жюльену было наплевать на это, и он промолчал, но метиска настаивала.
– Раньше ты был более дипломатичным, Жюльен. Ты стареешь. Кстати, когда ты родился?
Жюльен Лало замер. Он скрывал свой возраст, утверждая, что ему семьдесят шесть лет. В конце концов, он задал вопрос, скорее чтобы Амур Мирбале отвязалась, чем от любопытства.
– Кто же?
– Одна девушка, которую ты хорошо знаешь... Симона Энш.
– Симона Энш?
Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать. Симона Энш... Иногда он приходил в ее картинную галерею, чтобы полюбоваться ее фигурой. Но он слишком плохо себя чувствовал, чтобы отреагировать: «буа-кошон» уже булькал у него в груди. Последним глотком он допил стакан. Амур Мирбале с удовлетворением посмотрела на него и встала. Ее голос был по-прежнему мелодичен и звучен:
– Очень хорошо, Жюльен. Мы отпустим тебя. Может быть, ты умрешь", а может, и нет. Если выкарабкаешься, не забудь: два раза я не прощаю...
Жюльен, Лало распростерся без сил в кресле. Как во сне он услышал шум машины и открыл глаза. С ним остался только Аликс, тонтон-макут в клетчатой рубашке, с автоматом на коленях. Он грубо расхохотался.
– Тебе надо пойти к девочкам, – сказал он по-креольски.
Не отвечая, Жюльен встал. Во что бы то ни стало надо было найти знахаря, «доктор-фей», иначе он умрет. Приведя себя в порядок, он ушел, пошатываясь. На улице он бросился в тап-тап.
* * *
Сезар Кастелла спрятал под столом пять купюр по сто долларов каждая. Малко с отвращением смотрел на него: редко ему приходилось видеть более мерзкую физиономию: громадный рот на узком лице, треугольные усы и маленькие жестокие глазки, голова рыбы-луны.
– Действовать нужно быстро, – сказал Малко.
Кастелла с чувством произнес:
– Сеньор, слово Сезара Кастеллы чего-нибудь стоит.
– Не нужно ее убивать, – сухо уточнил Малко, – нужно всего лишь обезвредить ее... Впрочем, я пойду с вами. От вас требуется только одно: с помощью здешних ваших связей подготовить похищение и найти надежное место, чтобы спрятать ее на несколько дней.
Рыба-луна приняла оскорбленный вид.
– Сеньор, я кабальеро, и не смогу причинить зла женщине, даже если вы мне прикажете.
Малко не настаивал: ему не приходилось выбирать союзников. Он утешался тем, что крестовые походы тоже были выиграны проходимцами без роду-племени.
Он надел очки. С террасы отеля «Иболеле» открывался изумительный вид, сам же отель был почти пустым. Иногда шутники тонтон-макуты подбрасывали по ночам трупы в бассейн, что ужасно вредило репутации заведения.
Сквозь черные очки он рассмотрел своего подручного: мерзкий, жестокий, угодливый и одновременно самоуверенный.
Ободренный его молчанием, Кастелла потянулся к Малко через стол.
– Сеньор, эти негры – все как один животные. Об этом мне всегда говаривал Благодетель, а уж он понимал в этом. Мне не терпится вернуться в Доминиканскую Республику, убежать из этой дерьмовой страны... А, вот, наконец, и моя жена!
Малко встал. Через террасу к ним величественно шла странная фигура, как будто нарисованная Варгасом: волосы цвета расплавленной меди, точеная фигурка в платье такой длины, что оно заканчивалось прямо под грудью, бедра как амфоры. Громадные зеленые глаза, намазанные фунтом краски, разглядывали Малко. Жена Кастеллы села рядом с мужем, расчетливо медленно скрестив ноги.
– Здравствуйте, сеньор, – проворковала она низким голосом. – Сезар даже не сказал мне, что вы придете...
Зеленые глаза сладострастно оглядели светлые волосы, золотистые глаза, элегантную фигуру. Затем, скрестив ноги и задрав руки к затылку, из-за чего выпятилась грудь, она спросила:
– Конечно, вы пообедаете с нами?
В ее голосе чуть-чуть слышалась хрипотца... Малко подумал, что для Сезара Кастеллы, возможно, жизнь в аду уже началась. Муж поторопился оборвать ее:
– У сеньора Линге много дел, Гуапа, он не сможет остаться.
Гуапа глубоко вздохнула и бросила на Малко взгляд, способный вызвать пожар.
– Не сердитесь на меня, сеньор, я так скучаю в этом отеле. В Куидад-Трухильо, во времена Благодетеля – да упокоит Господь его душу, – мы принимали каждый вечер. А здесь мы живем в джунглях, как животные. Сегодня Сезар отправляется в Порт-о-Пренс навестить во Дворце своих друзей, а я остаюсь в одиночестве. Надеюсь, вам хватит галантности составить мне компанию...
Сезар Кастелла побледнел. Его толстые губы придавали ему сходство с рыбой. Малко разрядил атмосферу:
– Был бы счастлив, мадам, но, как уже сказал ваш муж, я очень занят...
Не стоило восстанавливать против себя Сезара Кастеллу. От разочарования внушительная грудь Гуапы как будто обмякла. К счастью, к ним приблизился официант с бутылкой и стаканом на подносе. Она выпила залпом и сладострастно оглядела удаляющегося официанта. Затем Гуапа вытянула длинные ноги и вздохнула:
– Знаешь, для чернокожего у этого парня великолепное тело.
Доминиканец побагровел.
– Отправляйся в свою комнату, шлюха.
Последнее слово он произнес тихо, но Малко расслышал. Гуапа резко ответила по-испански:
– Оставь меня в покое, альфонс!
Кастелла мгновенно ударил ее, голова Гуапы дернулась. На ее щеке отпечаталась пятерня. Малко подумал, что молодая женщина взорвется от ярости. Сдавленно вскрикнув, она бросилась на мужа, пытаясь оцарапать его. Кастелле удалось перехватить ее запястье. Настоящий джентльмен... Пользуясь затишьем, он прокомментировал:
– Я еще слишком добр, сеньор. Когда я познакомился с этой шлюхой, она спала с кем попало за два доллара, у нее даже не было туфель. А я сделал из нее даму. Теперь же она спит со всеми черномазыми из этого отеля...
– Лгун, – завизжала Гуапа, – у меня были туфли!
Усилия Кастеллы не полностью увенчались успехом. Молодая женщина с растрепанной прической, с красным лицом, восхитительная и несуразная, бросилась к Малко.
– Увезите меня, – прошептала она. – Я не останусь ни на секунду с этой свиньей...
– Именно так, увезите ее, – захихикал Кастелла. – Наконец, я смогу найти достойную супругу, которая не кощунствует именем Пресвятой Девы каждые пять минут. Увезите ее, и вы станете самым рогатым мужчиной на Караибах...
Гуапа яростно топнула ногой.
– Сутенер, бесчестный пес!
В ужасном смущении Малко отодвинулся.
– Надеюсь, ваша маленькая ссора уладится, – сказал он. – Я же должен идти. Итак, жду вас послезавтра, начиная с десяти часов. Вы пройдете через сад отеля.
– Непременно буду, – пообещал Сезар Кастелла, запыхавшийся, но не теряющий достоинства.
Прекрасная пара. Сезар Кастелла, Берт Марней, Жюльен Лало – мокрицы и слизняки. Теперь Малко понимал, почему терпели неудачу предыдущие путчи... После вечера у Амур Мирбале ему казалось, что за ним не следят. Как будто метиска нарочно уступала ему место. По дороге к «Иболеле» за ним никто не следовал, иначе он никогда бы не заговорил с Сезаром Кастеллой.
* * *
Сердце Жюльена Лало билось со скоростью сто сорок ударов в минуту в сумасшедшем жестоком режиме. С каждым ударом метису казалось, что его разорвет на части. Знахарь, весьма встревоженный, склонился над ним.
