оказалось на территории нашей области провернуть это дельце. Дело у нас Москва забрала.
– А ты что думаешь, Олег Иванович? Правда залетные?
– До конца не уверен. Если у человека связи в криминальных кругах не только своей области, если навел кто-то, мог и здешний грабануть и быстро уйти с товаром. Точнее, отправить подальше отсюда перекупщику, который его ждал. Но люди, которые это дело провернули, крови не боятся. Были там моменты. Потом расскажу, Виктор Алексеевич.
Коган успел сунуть руку в карман, но двое прижали его к стене так, что он не мог пошевелиться. Редкие прохожие на плохо освещенной вечерней улице шарахались в сторону, видя, что в подворотне назревает драка или еще чего похуже. Наверное, кто-то побежал звонить в отделение милиции. Сосновский оценил всю опасность ситуации. Стоит ему только на миг показать, что он опасен и готов оказать активное сопротивление, и Когана тут же убьют: застрелят или пырнут финкой. Михаил не мог разглядеть, кто и как держит Когана. Но резких движений делать нельзя, и он медленно вытащил руки из карманов, показывая, что оружия в них нет.
– Оп-па! – весело сказал высокий парень в кепке и с оттопыренными ушами. Видимо, главный здесь. – Я говорил, что еще встретимся? Ну, вот теперь и покалякаем.
– А что такое? – дурашливо осведомился Сосновский, давая время Когану придумать, как освободиться или как не дать себя убить. – Я кому-то в трамвае на ногу наступил или на туфлю плюнул? В чем дело, хлопчики?
– Стой где стоишь, фраерок, – предупредил ушастый, проведя возле горла Когана финкой. – Мы вот этому твоему корешку говорили. У нас два раза не предупреждают. Сказано, чтобы уехали из города, а вы не послушались.
– А что твоему городу сделается, если мы поживем тут немного, пивка местного попьем? – снова удивился Сосновский.
Он болтал, ослабляя своей игрой внимание бандитов, хотя понимал, что трепаться они умеют не хуже него и его пустой треп воспринимают всего лишь как попытку потянуть время. Сосновский напряженно пытался оценить ситуацию и спланировать хоть какие-то действия. «А ребята не простые. Они ловко нас спеленали. Пятеро их, многовато для двоих. Пятеро, и все вооружены. Без оружия тут по ночам не ходят. И никто, кроме ушастого, оружия на виду не держит. Значит, недооценивают они нас. А главарь для понтов финкой машет, а не потому, что опасается Когана. Запугать пытается. Помочь Михаилу можно, если только отвлечь остальных на себя. Нужно что-то необычное, чтобы заставить их переключить внимание хоть на несколько секунд».
– Хватит трепаться! – злобно бросил ушастый и перестал улыбаться. И его подручные напряглись, ожидая команды: убивать или отпустить после серьезного предупреждения.
– Да, хватит! – вдруг неожиданно строго и даже грозно ответил Сосновский. – Поиграли, и будет. Отпустите моего корешка и держите руки при себе! Ты тут за старшего будешь. Значит, через тебя и передам. Мы твоих искали, искали, кто возьмется с нами за одно дельце. Надо было на рынке подойти и сразу все обсудить, а вы в игры играете, город делите. Вам сказали, что вашего нам не надо, а если чего и возьмем себе, то в местный общак внесем свою долю. Мы с понятиями. Я сейчас медленно достану из кармана журнальчик. Ты его поднимешь, друг ситный, и отнесешь своему пахану. Там все написано. Он прочитает, подумает и даст ответ. Так что не навреди!
– Кому? – не понял ушастый, с удивлением слушая Сосновского.
Его дружки тоже с удивлением слушали и во все глаза глядели, как Михаил медленно сует руку в наружный карман пальто и достает сложенный вдвое журнал. Сосновский уже был готов. Он хорошо представлял, что произойдет дальше. Двое держат Когана, но они отвлеклись и не опасаются его. «Ушастый не успеет ни мне ответить, ни на Когана отреагировать, – подумал он. – Значит, мне остаются двое, и стоят они справа и слева от меня в трех шагах каждый. Они думают, что прикрывают выход из подворотни на улицу и во двор». И никто не заметил по причине слабого освещения, что Сосновский вытащил из кармана не только журнал, но еще и финку.
Михаил держал в рукаве финку за лезвие, готовый к броску. Сейчас все решалось там, у стены, где двое урок держали Когана или думали, что держали. А Борис и не сомневался нисколько в том, что ему удастся вырваться из рук двух парней. Один держал за шею сгибом локтя, но неплотно, второй держал руки Когана за кисти, подняв их на уровне плеч. Так не фиксируют противника, усмехался Коган, ожидая удобного момента. Он будет, обязательно. «Сосновский просто тянет время, чтобы дать мне возможность подготовиться, – сообразил Борис и мысленно подал команду: – Я готов, давай. Все решают секунды».
И Коган дождался, увидев, как Сосновский медленно сунул руку в карман за каким-то дурацким журналом. А ведь там у него лежала финка. Значит, это сигнал. Михаил что-то говорил, убедительно и даже угрожающе нес какую-то околесицу, он завладел вниманием уголовников. И, как только журнал упал на утоптанный снег под ноги главаря с оттопыренными ушами, Коган начал действовать.
Рывок рук вниз, с поворотом в сторону больших пальцев рук бандита, которые его держали. Освободить руки таким приемом удалось мгновенно и довольно легко. Одновременно схватив локоть второго уголовника, Коган опустил подбородок под него, не дав возможности сделать удушающее движение. И одновременно он оттолкнулся двумя ногами от земли и резко ударил второго бандита. Да так, что тот отлетел и, поскользнувшись на утоптанном снегу, грохнулся на четвереньки. Удар локтем находившегося сзади в солнечное сплетение не пробил ткань и подкладку пальто, но зато испугал противника. И тут же Коган ударил его, не целясь, в лицо. Кулаком назад через плечо он учился бить еще несколько лет назад. Главное, попасть в самые чувствительные места: в нос, по глазам. И, когда бандит вскрикнул от боли и чуть ослабил хватку, Коган схватил его за кисть руки и, помогая всем телом, вывернул ее до хруста, а потом броском через себя опрокинул уголовника на снег.
Сосновский понял, чего ждет Михаил. И, когда он бросил журнал на снег, отвлекая тем самым внимание всех бандитов, его рука метнулась вправо. Одно мгновение – и в худой длинной шее бандита уже торчала финка, вошедшая в плоть почти до самой рукоятки. Рука Сосновского тут же метнулась под пальто, где под брючным ремнем на животе торчал его ТТ. Михаил не стал терять времени и вынимать оружие, он выстрелил дважды прямо через пальто, едва только ствол пистолета выскользнул
