Двадцать шестого февраля, под вечер, к Косову зашли два командира — один худощавый, веснушчатый блондин, другой коренастый крепыш с румяным от мороза лицом.
— Привет от Ксении Петровны! — весело сказал крепыш. — Погреться можно?
— А как же! Чего-чего, а дровишек хватает. Раздевайтесь, господа-товарищи, не знаю, как вас звать-величать…
— Попросту, папаша, — так же весело продолжал крепыш. — Меня — Мишей звать, тёзки мы с тобой значит. А его, — он повернулся к своему товарищу, — зови Сергей. Запросто! Без церемонии! Все мы — друзья-товарищи!
— Такие слова даже слушать приятно, — сказал Косов. — Сейчас и чаёк вскипятим, закуски, извините, нету, сами знаете, как живём…
— А мы не голодные, недавно подзаправились, — сказал Сергей. — Ну, как тут у вас? Ничего подозрительного не замечаете? Неизвестные вокруг не бродят?
— Всё в порядке, дорогие гости. На этот счёт глаз у меня пристрелян. Я эту публику за версту чую. А неужто у вас и закусить нечем?
— Кое-что найдётся, перед уходом тебе оставим, с собой не возьмём. Там у нас на этот счёт порядок — чего хочешь, того просишь.
— Наслышан, — сказал Косов. — Вы у меня, слава богу, не первые. И до вас приходили сытые, а меня вниманьем не оставляли.
— Не спеши, папаша, своё получишь, — сказал Михаил.
Скинув полушубки, гости сели за стол и закурили «Беломор».
— Ведь вот не поверишь, — сказал Михаил, — чего мне там не хватает, так это наших папирос. Не могу привыкнуть я к ихним сигаретам, куришь, куришь — никакого впечатления…
— А где «Беломор» раздобыл? — спросил Косов. — Может, есть лишняя пачка?
— Беломор этот, папаша, казённый. Выдаётся он только в дорогу, тем, кто идёт в Питер попроведать друзей-приятелей. Понял? — спросил Сергей. — Вижу, что понимаешь. Смекалистый! Закуривай и забирай себе остаток. — Он протянул Косову начатую пачку папирос.
— Дом у тебя хорош, просторно живёшь, — заметил Михаил. =— Сколько же у тебя тут комнат?
— Две всего. Эта и та, — Косов показал на дверь за спиной Михаила.
— Просторно живёшь, — повторил Михаил и вышел из-за стола. — А там у тебя что? — не дожидаясь ответа, он распахнул дверь в соседнюю комнату. На пороге стояла высокая женщина в расстёгнутом ватнике, голова её была закутана в тёплый пуховый платок.
— Э, да у тебя гости! Хитрец ты, папаша! Ишь какую кралю спрятал!
— Родственница, — сказал Косов, — по хозяйству помогает…
— Ну, что ж, хозяюшка, может, и вы с нами посидите, чайку попьёте?
— Спасибо, а вы кто такие будете, какими судьбами к нам занесло?
— Мы люди кочевые, — многозначительно сказал Сергей. — Нынче здесь, завтра там. Вот Михаил Григорьевич в курсе нашей деятельности. Правда, папаша?
— Вы как сюда шли? — насторожённо спросила женщина.
— А мы шли не сюда, — ответил Сергей. — Здесь нам делать нечего. Были в Ленинграде, дела свои сделали, теперь идём нах хаузе — домой, значит. А вы постоянно здесь проживаете?
— Постоянно. Здесь и родилась.
Закипел чайник. Женщина поставила на стол четыре кружки. Ложек чайных не подала.
— Всё равно размешивать нечего, — объяснила она. — Вместо сахара дали на эту выдачу триста граммов соевых конфет, так мы их в один день съели.
— Сегодня одного похоронил, другому гроб справил, — сказал Косов, наливая кипяток в кружки. — Так что, слава богу, хлебушко есть. Нарежь, голубка.
Женщина с недовольным видом открыла шкаф.
— Не там смотришь — в тумбочке буханка.
— Ты что же, даже от родственницы хлеб прячешь? — засмеялся Сергей.
— От соблазна! Подальше положишь, поближе возьмёшь.
Женщина положила на стол буханку.
— Плохой у вас хлеб, совсем плохой, — заметил Сергей. — И с виду-то на хлеб не похож.
— А вы, значит, совсем без продовольствия идёте? — спросила женщина. — Как же вы в Ленинграде-то кормились? — Сергей почувствовал на себе её пристальный неподвижный взгляд.
— В Питере нам всегда готов и стол, и дом, — отозвался Михаил. — В Питере мы гости желанные.
— Вам же ещё идти и идти, столько километров по заливу шаркать, — сочувственно заметил Косов.
— А где ваши лыжи? — спросила женщина. — Без лыж в такой путь нечего и думать…
— Лыжи в сугробе спрятаны, на берегу.
— Здесь никто не возьмёт, — сказал Косов, — вот в Питере один из ваших тоже в сугроб спрятал, а их и выкрали. Так я ему свои отдал, сам теперь без лыж остался. Да вы чего не едите-то? Хлеб не нравится?
Женщина резко поднялась со стула.
— Чем угощаем? Кипятком с мякиной! Сейчас сбегаю в посёлок, достану спирту и колбасы!
Косов с удивлением уставился на неё.
— Не надо, хозяюшка, — сказал Сергей, взяв её за руку.
— Это почему же? Сейчас не хотите — в дороге пригодится. В такой мороз одно спасение — спирт.
— Люди любопытные, начнут спрашивать: кому спирт, по какому случаю колбаса. Нет, ни вам, ни Михаилу Григорьевичу выходить из дома сейчас нельзя. Не надо привлекать к себе внимания. Вот когда мы уйдём, — делайте что хотите. А пока мы здесь — сидите дома.
— Видно, пугливы, — усмехнулась женщина и пальцами сняла нагар со свечи. Пламя колыхнулось, отблеск его осветил на долю секунды рыжие глаза женщины. Не мигая, они смотрели в упор на Михаила. — А где же ваши маскхалаты?
— А мы и без них обходимся! — сказал Сергей. — Полушубки белые, валенки серые, ушанки серые, — пойди найди нас ночью на снегу.
— В Ленинграде болтают, будто на хлебозаводе был взрыв. Вы не слыхали? — спросил Сергей.
— Сами в Ленинграде были, а нас спрашиваете. Откуда нам знать? — Женщина натянула платок на самые брови.
— Что вы так кутаетесь, хозяюшка? — спросил Сергей. — В доме натоплено, жарко, а вы и ватник застегнули и платок шерстяной по самые брови натянули. Батька мой говаривал: голова в холоде, брюхо в голоде — чихать разучишься, кашлять забудешь!
— Голова у меня болит. Фельдшер сказал — надо в тепле держать.
— Болезнь эта называется мигрень, — сказал Михаил. — Сходи-ка, Серёга, на берег, выясни обстановку, скоро нам трогаться.
— Есть выяснить обстановку!.. — Сергей накинул полушубок и вышел.
— Из Ленинграда на Стрельну ближе идти через Новую Деревню, — сказала женщина. — А вы из Ольгина пойдёте. Вон сколько лишку дадите.
— Люди мы подневольные, — объяснил Михаил. Приказано отсюда — идём отсюда.
— Что же, вам точно приказано, чтобы двадцать шестого выйти из Ольгина?
— Ох и любопытная вы женщина. Могу сказать: мы своё дело уже сделали, вот и возвращаемся досрочно…
— Слушай, как там, у немцев, за золото чего приобрести можно? Земли или, например, домишко? — спросил Косов.
— За золото, дорогой Михаил Григорьевич, при немцах папу с мамой купить можно, не то что домишко… Глядя, конечно, сколько у вас золота.
— Да нет… Это я так… Из любопытства… Откуда у меня золото — крест на шее и тот медный.
В сенях послышались шаги, вошёл Сергей.
— Ну, что? — спросил Михаил.
— Где-то поблизости две ракеты запустили. Не нравится мне это…
— Ко всему надо быть готовым, — сказал озабоченно Михаил. — Попадёмся — нам и вам — всем вышка! Условный стук у вас есть?
— Два раза по пять ударов в окно.
— Оружие имеете? Всякое может случиться.
— Браунинг у меня есть, ваши мне и оставили, — ответил Косов.
— А у вас? — спросил Михаил женщину.
— Нет у меня оружия. На что оно мне?
Издалека послышался гул самолётов.
— Наши, — определил Михаил. — На Ленинград летят, подарочки несут.
— Каждый вечер в это время летают, — заметил Косов. — Спасибо, на Ольгино не бросают, видно, нас жалеют. Как вы думаете, сынки, когда немец в Ленинграде будет?
— К маю будем, точно! — заверил Сергей.
— Скорей бы уж… — вздохнул Косов.
— Выйду посмотрю, что там, — сказал Михаил. — Он засунул пистолет за пояс, нахлобучил шапку и шагнул за порог…
Разговор оборвался. Косов сворачивал про запас самокрутки, женщина ушла в соседнюю комнату, прикрыв за собою дверь.
Вскоре вернулся встревоженный Михаил.
— На берегу кто-то ходит, слышно, как скрипит снег. Наверное, патруль.
— Задуть свечу, — приказал вполголоса Сергей. — Дверь открывать только на условный стук. Где хозяйка? Положение серьёзное, надо всем вместе быть!
— Никогда здесь на заливе патрули не ходили, — сказал Косов. — Может, тебе это только померещилось.
— Ещё раз говорю, открывать только на условный стук! — приказал Михаил.
Два выстрела — один за другим — заставили всех вскочить. Косов подбежал к окну, но сквозь темноту ничего не увидел. Снова ударил выстрел уже совсем близко.
— Бежать! Надо бежать! — вырвалось у женщины.
— Тихо! Без паники! Может, пронесёт, — шёпотом сказал Сергей. — Михаил, ступай в сени! Оружие на взводе!
