– Вы пошляк, – с отвращением сказал Дронго.
– А вы суровый моралист? – желчно осведомился Линдси. – Впрочем, делайте то, что считаете нужным. Меня это не касается.
Алиса побежала вниз по лестнице к себе. Дронго посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на Линдси.
– Вы подслушивали? – мрачно спросил он.
– Нет. Здесь толстые стены и хорошие дубовые двери. Ничего не слышно, – цинично заметил Линдси. – Она, видимо, рассказала вам, что видела меня на пляже в тот момент, когда увлеченно стонала под тяжестью тела своего партнера.
– И вы там были?
– Я вам уже говорил. Я всего лишь гулял вдоль океана.
– Но вы забыли сказать, что видели Юхана и Алису.
– Не считал нужным. Они были так увлечены своим делом, и я был уверен, что они меня не заметили. Хотя Алиса контролировала обстановку гораздо лучше Юхана. Мужчины вообще в такой момент теряют голову, превращаясь в похотливых самцов. А женщины все видят и замечают. Они никогда не теряют головы.
– Поэтому вы мне ничего не сказали?
– И поэтому тоже. Но я не подсматривал. Как и не подслушивал сейчас. Все получается спонтанно, случайно, если хотите.
– Через несколько минут после того, как вы от них отошли, они обнаружили убитого Моничелли, – сказал Дронго, – получается, что вы его не увидели. Или опять что-то забыли мне рассказать.
– Я никого больше не видел и ничего не забыл. И я не считаю нужным рассказывать всем о том, как на пляже молодые люди занимались сексом. Или вы полагаете, что я должен был привести туда Кристин, чтобы она отшлепала своего сына?
– Вы были у Кристин вчера вечером?
– Вы знаете, что был.
– Когда?
– Когда вернулся с пляжа. Зашел к ней и немного поправил волосы. Добавил макияжа. Ничего особенного. Работа на две-три минуты, чтобы она выглядела как обычно хорошо. Вы хотите снова меня допрашивать?
– Нет. Не хочу.
– Тогда – спокойной ночи. Или доброго утра, мистер эксперт.
Линдси усмехнулся и пошел к своей комнате. Войдя в нее, он громко хлопнул дверью, невольно выдав свое раздражение.
В это утро солнце, едва появившись над горизонтом, неожиданно скрылось за серыми облаками. Если учесть, что на Барбадосе триста пятьдесят дней в году бывает солнечная погода, то появление облаков воспринималось здесь как редчайшая аномалия.
Дронго не мог заснуть в это утро, прислушиваясь к звукам и шорохам в доме. У всех было мрачное настроение, многие беспокойно ходили в своих комнатах. Кухарка и горничная, так и не покинувшие дом в эту беспокойную ночь, провели все утро на кухне. Но к завтраку спустилось только четыре человека. Линдси, казалось, не знавший, что такое усталость. Доктор Моргунас, решивший, что нужно подкрепиться. И секретарь Барнард, который спустился вниз выбритым и в костюме, словно и не провел бессонную ночь. Последним появился Дронго. Он так и не сумел уснуть, решив, что можно спуститься к завтраку, а уже потом немного поспать. Увидев его, Линдси отвернулся. Моргунас коротко поздоровался, а Барнард вежливо кивнул.
Желать доброго утра в этот день Дронго не хотелось. Поэтому он молча кивнул всем троим и уселся за стол. Испуганная горничная подала кофе и чай.
– Сегодня вечером сотрудники полиции приедут еще раз, – сообщил Барнард, – они просили приехать кого-нибудь из нас на вскрытие тела мистера Моничелли. Я полагаю, что должны поехать наш врач и эксперт.
– Верно, – оживился Линдси, – они и должны присутствовать там. Вы правильно решили, Барнард.
– Нет, – сказал Дронго, – я не поеду. Не люблю присутствовать при вскрытии тела. До сих пор не люблю. И ничего нового я не узнаю. Лучше оставить подобное занятие профессионалам. Я не врач, мне каждый раз трудно бывает смотреть на вскрытие.
– Я поеду, – согласился Моргунас, – возможно, узнаем что-то новое. Хотя там все ясно. Сильный удар, разорвавший артерию. В общем, не было шансов.
– Когда вы должны будете уехать?
– Примерно в десять часов утра. Думаю, что вскрытие займет часа четыре или около того.
– Как себя чувствует Кристин?
– Плохо. Я дал ей снотворное, но она долго не могла заснуть. Я хотел сделать ей укол, но она не разрешила. Сейчас она спит.
– В таком состоянии она не сможет принять участие в съемках фильма, – резюмировал Линдси, – а группа прилетит сюда уже через два дня. Я даже не знаю, что она им будет говорить.
– Ничего не будет, – строго вмешался Барнард, – мы предупредим группу, что съемки откладываются. Думаю, что они все поймут. В данном случае смерть Антонио Моничелли может быть приравнена к чрезвычайному обстоятельству. У нас форсмажорные обстоятельства.
– Вы хотите сказать, что она не будет сниматься? – возмутился Линдси. – Вы хотя бы понимаете, что говорите, Барнард? Об этих съемках написали все газеты.
– Неужели вы считаете, что они будут на съемках при таких трагических обстоятельствах? – спросил Барнард.
– Это ее третий муж, – цинично заявил Линдси. – Простите меня, Барнард, но вы работаете с голливудской звездой уже почти двадцать лет. Двадцать лет, мистер Барнард. И за это время вы должны были узнать нравы нашего беспокойного мира. Здесь никого не волнует, что происходит лично с вами, с вашей семьей, с вашими близкими. Шоу продолжается в любом случае. Всех интересует только успех. Только конечный продукт. Ваши проблемы вы оставляете за порогами кинотеатров.
– Не нужно мне напоминать о моих обязанностях, мистер Линдси, – мягко заметил Барнард, – но я не думаю, что в данном случае нас могут упрекнуть в нарушении контракта. Скорее, наоборот, если съемки все-таки состоятся, мы будем выглядеть бесчувственными монстрами, которых ничего не волнует. Даже смерть близких людей.
– Верно, – согласился Моргунас, – тем более что эти съемки давно нужно было отменить.
– Почему? – не понял Линдси.
– Хватит, господин Моргунас, – снова вмешался Барнард, – мы уже приняли решение. Это очень печально, но съемки фильма после произошедшей трагедии будут выглядеть просто кощунственно.
– Зачем тогда я прилетел сюда? – явно нервничая, спросил Линдси. – Чтобы еще раз посмотреть, как вы отдыхаете на этом острове? Или в очередной раз искупаться в океане? Мы прилетели сюда работать, мистер Барнард. Работать.
– Вы действительно полагаете, что мы можем работать после всего случившегося? – вмешался Моргунас.
– Не ваше дело, – огрызнулся Линдси, – в общем, я все понял. Если съемки отменяются, я улетаю обратно в Лос-Анджелес.
– Не получится, – заметил Дронго.
– Почему?
– Сотрудники полиции должны выяснить, что здесь произошло. Хотя бы сделать предварительные выводы. Ваш отъезд будет выглядеть как подозрительное бегство. Между прочим, Барбадос находится под юрисдикцией английских законов, и, если правительство острова потребует через Лондон вашей выдачи, вас немедленно выдадут.
– На каких основаниях? – криво улыбнулся Линдси. – Только потому, что я не хочу терять здесь времени и вернулся работать к себе в город?
– Они быстро выяснят, что вчера вы сначала обманули меня, а потом дали неверные сведения сотрудникам полиции, – сказал Дронго.
Линдси убрал свою чашку. Наступило молчание.
– А я думал, что вы ей нравитесь, – медленно сказал Линдси, – и даже ничего не заподозрил. Значит, она меня видела?
– Что происходит, мистер Линдси? – спросил Барнард.
– Мистер Линдси забыл рассказать нам, что был вчера на пляже, – ответил за визажиста Дронго. – Он не просто гулял по берегу океана, а видел, как наши молодые занимаются любовью.
– Ну и что? – усмехнулся Моргунас. – Может, ему нравится подглядывать. Разве это преступление?
– Нет. Но сразу после того как он отошел от них, они обнаружили убитого Моничелли. Трудно объяснить, каким образом он мог увидеть занимавшихся любовью Юхана с Алисой и не разглядеть погибшего Моничелли.
– Я его не видел, – вспылил Линдси, – а эта дрянь, значит, меня видела. И назло мне продолжала заниматься любовью со своим другом. Какая мерзавка. А я считал, что она меня не видит.
– Значит, вы были там и все видели! – воскликнул Моргунас. – Видели, кто убил Моничелли? Кто это сделал?
– Откуда я знаю? – огрызнулся Линдси. – Я ничего не видел.
– Кто еще был на пляже? – спросил Моргунас. – Кто там был еще, кроме Юхана и Алисы?
– Горлач, – сказал Дронго, – на пляж выходил еще Юрий Горлач.
– Мне нужно было осмотреть его палец, что за порез у него, – задумчиво сказал Моргунас.
– У вас будет время сегодня вечером, – кивнул Дронго.
Линдси махнул рукой, поднимаясь.
– Не хочу больше завтракать в вашей компании, – разочарованно вздохнул он. – Наш секретарь, который всегда все знает и молчит, наш врач, который знает еще больше, но тоже молчит. И наш эксперт, который ничего не смог сделать, чтобы предотвратить убийство Моничелли, но делает вид, что тоже все знает. Мне трудно оставаться за столом с такими всезнайками.
