– Потому-то я должен быть уверен, Патрик... – улыбнулся он. – Поэтому и пытаюсь всеми правдами и неправдами втянуть тебя в это дело.
– Из-за того, что не можешь доверять этим посредственностям? Разберись с ними, Питер.
Бирманец величественно проследовал в сторону Роз, очертания которой снова возникли в дверях: руки, как всегда, сложены на груди, подбородки вызывающе подняты кверху, ноздри раздуты. Шелли, казалось, отпрянул назад под одним из ее самых восхитительных, по мнению Хайда, испепеляющих взглядов.
– Касс прислал довольно щекотливый материал. Играл с опасными вещами, – прокашлявшись, многозначительно произнес Шелли. Существующая между ними дистанция была очевидна обоим, как и настоятельная необходимость помощи Хайда. – Он считал... – Шелли взглянул на все еще мелькающие видеокадры: убитый горем Шармар, министр склонил голову на плечо одетого в белое родственника, члены семьи сгрудились вокруг, как будто желая приобщиться к горю или тоже найти место на телевизионном экране, – ...считал, что Шармар в чем-то замешан.
– Оправдываясь за то, что трахает его жену? – насмешливо заметил Хайд.
– Возможно, – смущенно ответил Шелли. – Мы так не считали. Но и не были уверены. Теперь некоторые склонны верить – в нынешних условиях.
Он снова пожал плечами, видно не собираясь распространяться о подробностях.
– Так о чем шла речь... ну, в оправдание, что трахал госпожу Шармар?
– О наркотиках. У Шармара в Кашмирской долине большие участки земли. Касс, по всей видимости, считал, что она используется для выращивания опийного мака. Урожай переправляется главным образом в нашу сторону. – Он поднял глаза. – Прежде, чем ты скажешь, что это не наше дело, я просто замечу, что в наши дни... за неимением прежних целей, нас касается все. – Он устало улыбнулся, сразу став менее солидным, как будто все еще оставался подручным Обри. Это была умная уловка, если вообще была уловкой. – Из-за этого, возможно...
– ...Касса подставили. – Хайд поглядел на лежащие рядом фотографии, потом на расплывающееся изображение на экране – огонь догорал, закат тоже. Только по-прежнему, изображая горе и ярость, бушевала распаленная толпа. – Так ли на самом деле? Ты веришь Кассу? Или же ты просто хочешь убедиться, что такого не может быть? Шармар ходит в наших друзьях, не так ли? Полагаю, что так оно и есть, потому что он на наркотиках делает здесь состояние.
– Не знаю... именно в этом хочу разобраться... – Его передернуло, будто от легкой тошноты. – Не хочется подписывать свой первый приказ об увольнении – "черный лист", – если в этом нет необходимости. Настоящей необходимости.
В данном случае это было не совсем увольнением. Касса просто отдавали на милость местного правосудия. Никаких сделок, никаких мер к спасению.
Еле сдерживаясь, Хайд произнес:
– Не знал, что ты ни с того ни сего чокнулся. Думал, что всегда был таким.
– Это касательно убийства той женщины?
– Она что, жаловалась, что у нее болит голова? – Он бросил взгляд на дверь, откуда раздавались шумные вздохи. – Роз постоянно ноет, но я ее пока что не прикончил.
– И не рассчитывай, – смутив Шелли, подала голос Роз, утверждая свою решимость держать события под контролем.
– Мне бы хотелось получить твою оценку, Патрик.
– Попроси съездить туда Обри – он сейчас все равно бездельничает. А я, признаться, не хочу иметь с этим никаких дел. Почему я?
– Потому что ты скажешь мне правду, по крайней мере, как ты ее видишь.
– Значит так, Объединенный комитет по разведке выбрасывает Касса на свалку и ставит тебя в нелепое положение, тогда ты приходишь, чтобы сделать то же самое по отношению ко мне. Уж не хочешь ли ты, чтобы я пришил его? Иначе тебе был бы нужен кто-нибудь из тех, кто умеет допрашивать, а не такой, как я.
Хриплое дыхание Роз. Кому как не ей было знать все их порядки, все коварные штучки? Если бы с Хайдом что-нибудь случилось, она могла бы написать в "Таймс" или появиться в программе "Мир в движении" и, пусть задним числом, рассказать правду. Удивительно, что она была недовольна им.
– Нет, – возразил Шелли с таким видом, будто только что определился. Потом вдруг выпалил: – Знаешь, Касс передал мне – думаю, кого-то подкупил, до меня дошло по моим каналам – словом, передал мне следующее: "Выручайте. Я этого не делал. Им нужна моя голова".
– Не доверяет делийской резидентуре? Паранойя... или здравый смысл, – рассмеялся Хайд. – Правда, заставил тебя попрыгать, Питер.
– Что ты, черт возьми, ребячишься, Хайд? – крикнула из дверей Роз. Она величественно, словно полный сокровищ галеон, вплыла в комнату и плюхнулась рядом с Хайдом, подчеркивая его щуплую фигуру. – Что у вас на уме, мистер Шелли? Вы хотите, чтобы он переговорил с этим малым, Кассом. Для чего? Бросить Касса на свалку – судить, дать большой срок и со временем перевести отбывать сюда, в тюрьму "Форд Опен" или куда-нибудь поприятней? Так, что ли?
– Ну да, – дурашливо ухмыльнулся Хайд. – Кассу можно будет попросить ковры в два дюйма толщиной и музыкальный центр последней модели. Возможно, его даже навестит королева-мать.
Шелли неловко вертелся в кресле. Руки снова просительно высунулись из манжет. Его не смешили дурацкие шутки Хайда. Шелли унаследовал от Обри способность придавать своим словам оттенок искренности, создавать впечатление неподдельности.
– Мне нужно знать! – оборвал он Хайда. – Овдовевший Шармар будет следующим лидером Конгресса – вторым, а возможно, первым лицом в стране. Касс утверждает, что Шармар – король наркобизнеса. Я очень прошу тебя проверить справедливость такого обвинения и заодно, возможно, помочь Кассу... – Взглянув на Роз, он продолжил нажим: – Касс настаивает, что это правда... но ничего не говорит делийской резидентуре. – Он стукнул кулаком по колену. – Мне нужно знать! Один разговор... один, черт возьми, разговор – это все, что я прошу... и мы заплатим по полной ставке!
– Плюс премиальные, плюс расходы... коли так, можешь оплатить билеты в Австралию, – прежним тоном проворчал Хайд.
Сидевшая рядом Роз, казалось, молча его осуждала.
– Патрик... узнай, что он хочет сообщить. Ты потеряешь день, от силы два... это же практически по пути. – Шелли провел рукой по редеющим волосам. На висках седина. Бремя службы, с усмешкой подумал Хайд. – Если я ничего не раздобуду – хотя бы что-нибудь, – что можно предъявить Объединенному комитету по разведке, они, возможно, предпочтут придерживаться своего, то есть оставить Касса на милость индийского правосудия. Если только он не поставит кое-кого в щекотливое положение...
– В этом случае в один прекрасный день он, проснувшись, обнаружит, что повесился у себя в камере.
Шелли молча кивнул.
– Меняется времен теченье... но уж не думаешь ли ты, что я хочу изменить порядки до такой степени? Вызволить Касса вопреки одобренному властями решению? Если Шармар захочет, если станет настаивать, тогда, возможно, правительству Ее Величества придется просто согласиться. Итак, пожалуйста, черт бы тебя побрал, поезжай и выясни наконец, что у него на уме.
Хайд сцепил руки на коленях. Пестрая кошка, прянув ушами и поджав хвост – благоразумно, подумалось ему, – убралась с подоконника. Важно, действительно важно – не говоря уж о разбуженном, словно воспоминание о выпивке у бывшего алкоголика, любопытстве, – что Шелли не лукавил. Он был по-настоящему озадачен и нерешителен. Шармар – могущественный друг, восходящая звезда. Его жену-актрису убили. Он, возможно, захочет, чтобы Касс ответил за смерть... если только он не связан с производством наркотиков. В этом случае Касса уберут по-тихому. Самоубийство из-за угрызений совести, гибель при попытке к бегству... такая жалость, сагиб, но так уж получилось.
Тут Роз, побуждая согласиться, двинула его локтем в бок.
– Итак, Объединенный комитет по разведке собирается его бросить, отключить беднягу от дипломатического кислорода? – Шелли согласно кивнул. – А мне надо всего лишь с ним поговорить и сообщить сюда?
Снова кивок. Роз еще сильнее ткнула его локтем, дескать, хватит ребячиться, показывать свое самолюбие. Раз, другой, третий...
– Вот хреновина, – вздохнул он, – чего только не сделаешь ради Англии!
Ее все еще трясло, когда она ступила на настил плавучего дома. Дрожащей рукой отмахнулась от прислуги и прошла в гостиную. При воспоминании о виденном снова выворачивало желудок. Безногое тельце ребенка, повисший на подоконнике старик, изрешеченный стеклом и залитый кровью... еще и еще. Заброшенный на разорванную полотняную маркизу лавки дохлый пес. Наливая себе изрядную порцию виски и утирая со лба и волос пот и муссонную влагу, она выглянула в окно. За фортом Хари-Парбат, ближе к центру Сринагара, где после взрывов вспыхнул пожар и начались беспорядки, все еще висело зарево. Вдали раздавались звуки сирен – "скорая помощь", пожарные машины, полиция, армия.
