Шмедова купила пачку кофе, банку рыбных консервов и два килограмма апельсинов. Сложив всё это в большую чёрную сумку, она вышла на улицу.
Два дня наблюдения за Шмедовой не внесли никакой ясности.
— Ничего нового, — докладывал Дробов своему начальнику. — Без семи девять пришла на работу. После работы заходила в продовольственный магазин. Потом на одиннадцатом троллейбусе поехала домой. Вечером никуда не выходила. И к ней никто не приходил. Свет погасила в девять часов пятьдесят пять минут…
— Вы собирались покончить с этим делом за два дня? — ехидно напомнил Гутырь. — Значит, спекуляция?
— Пока что фактов нет.
— Её работа носит секретный характер?
— Ничего секретного. Перевод с иностранных журналов…
— Значит, выиграла десять тысяч по займу или по трамвайному билету! — сердито сказал Гутырь. — Все жулики, как возьмёшь их мозолистой рукой за нежную шкирку, немедленно выигрывают по займу! Вот увидите, как только посадим вашу птичку в клетку, она тоже начнёт чирикать про выигрыш! Когда она улетает в отпуск?
— В воскресенье.
— Одна?
— Пока не знаю.
— Поинтересуйтесь, не летит ли с ней кто-нибудь из института. Это может облегчить нашу задачу…
За два часа до вылета самолёта Дробов был уже в аэропорту. Теперь он не сомневался, что Шмедова летит не одна. Одновременно с ней уходили в отпуск ещё два сотрудника института. Один из них — профессор Росов — крупнейший ленинградский химик. Значит, версию номер один ещё нельзя отбросить. В этой версии было только одно слабое звено, которое отчётливо видел и сам Дробов. Шпионка не осмелилась бы приобрести на виду у всех квартиру, обстановку, ходить в дорогих английских туфлях, и всё это при зарплате в восемьдесят два рубля…
Вопреки ожиданиям Шмедова явилась в аэропорт одна. Впереди шёл носильщик, неся объёмистый чемодан. Поблизости от носильщика маячила коренастая фигура Кротова. Со вчерашнего дня он был придан в помощь Дробову.
— Будем регистрироваться? — спросил Шмедову носильщик.
— Пока не надо. Проводите меня, пожалуйста, в зал ожидания.
Голос у неё был низкий, мягкий и, как определил Дробов, «зазывный».
Лёгкой, спортивной походкой она направилась в зал ожидания. И опять Дробов увидел, как вслед ей поворачиваются мужчины. «Точно подсолнухи за солнцем», — подумал он.
Дробов вошёл в зал ожидания через несколько минут после Шмедовой. Он уселся в дальнем углу, поставил на пол пустой чемоданчик и раскрыл газету. «Допотопный приём — следить через дырку в газете, — подумал не без досады на себя Дробов. — Надо полагать, что сыщики им пользуются с момента появления на земле первого номера газеты».
Дробов понял, что Шмедова кого-то ждёт. Она сидела напротив входа и чуть ли не каждую минуту смотрела на часы. «С кем же всё-таки она летит? Неужели с профессором Росовым? С этим стариканом?»
Наблюдая за Шмедовой сквозь узенькую прорезь в газете, Дробов увидел, как в зал ожидания вошёл новый пассажир. Шмедова порывисто поднялась ему навстречу и обняла его, не скрывая своей радости. Человек поцеловал ей руку, что-то сказал, улыбнулся, и она засмеялась.
Занятые друг другом, они не обращали ни на кого внимания. Дробов мог спокойно рассмотреть нового пассажира. Нет, это не был сотрудник института. Спутник Шмедовой оказался сравнительно молодым человеком. Открытое лицо, приятная улыбка, из-под тёмных прямых бровей смотрят синие, чуть раскосые глаза. Ярый баскетболист, Дробов прикинул рост незнакомца: не меньше ста восьмидесяти пяти! В каждом его движении угадывались сила и ловкость. «Создан для спорта, — подумал Дробов. — А может быть, он актёр? Скорее всего, киноактёр. Для положительного героя лучшего типажа не найти».
Шмедова и её спутник вышли из зала, и Дробов не мог не признать, что они — отличная пара, что называется, созданы друг для друга. Оба молодые, красивые, сильные.
Зарегистрировав билеты, они сдали в багаж свои чемоданы и поднялись в ресторан. До вылета самолёта оставалось ещё сорок минут.
Пока они сидели в ресторане, Дробов выяснил в регистратуре имя спутника Шмедовой — Олег Владимирович Басов.
В служебном блокноте Дробова появилась первая заметка о Басове: «В 52 г. окончил техникум физкультуры. Получил направление в Новгород. В 54-м появился в Ленинграде. Стал преподавать в школах физкультуру. В 58 г. устроился администратором в гостинице “Континент” (останавливаются иностранные туристы). Имеет подержанный “Москвич”. В прошлом году женился на студентке института им. Репина (Екатерина Ракитина — 20 лет). Жена проходит практику в Русском музее. Живут в коммунальной квартире.
Одна комната. Басов не пропускает ни одного футбольного матча. Страстный коллекционер фотографий знаменитых зарубежных футболистов. В настоящее время взял за свой счёт десятидневный отпуск. Просьбу об отпуске мотивировал смертельной болезнью матери, живущей в Ташкенте».
Через несколько дней после отъезда Шмедовой в Ташкент Дробов получил ответ на свой запрос. В Ташкенте Шмедова ведёт обычную жизнь отпускницы. Ездит в пригороды, фотографирует азиатскую старину, шныряет по промтоварным магазинам, дважды была в кино, один раз в местной опере. В кино и театре была вместе с Басовым. В пригороды ездит одна. Во время её поездок в пригороды Басов дважды встречался с неким Хашидом Газиевым — заведующим районным продовольственным складом. Газиев в пятьдесят шестом году судился за мошенничество и спекуляцию.
Теперь Дробов мог подвести первые итоги своих наблюдений. Басов связан с подозрительным человеком в Ташкенте. Знакомство с Газиевым от Шмедовой, по-видимому, скрывает. Не по средствам живёт не только Шмедова, но и Басов. Шмедова — любовница Басова.
— Подлая баба! — негодовал Дробов в кабинете Гутыря. — Подумайте только, Иван Семёнович, в наше время — на содержании! Ясное дело, что она на его счёт поехала в Ташкент! Такая красавица и на содержании!
— Потому и на содержании, что красавица, — деловито пояснил Гутырь. — Однако не в том дело, товарищ Дробов. Тебя возмущает, что она поехала в отпуск на деньги любовника…
— У него же есть жена! — перебил Дробов.
— Опять не видишь за деревьями леса! Жёны и любовницы нас не интересуют… пока. Интересует нас вот что: с каких таких денег Басов содержит свою красавицу? Да ещё при этом берёт отпуск за свой счёт. Вопрос? Согласен?
— Согласен.
— Идём дальше. Зачем он повёз её в Ташкент? Никакой матери, ни здоровой, ни больной, у Басова в Ташкенте нет. Матери нет, но есть какой-то жулик Газиев. Басов встречается с ним по секрету от Шмедовой. Зачем он с ним встречается? Вопрос? Согласен?
— Согласен…
— И последнее. Знает ли Шмедова, что Басов женат?
— Разве это можно скрыть?
Гутырь снисходительно усмехнулся:
— Ты, кажется, холостой?
— Холостой…
— Потому и удивляешься. Но не в этом дело. Пока что думай вот над чем… — Гутырь помолчал, точно прислушиваясь к чему-то, потом вынул сигарету, понюхал и положил обратно в пачку. — Так вот что: пока Басов в отъезде — установи знакомство с его женой. Про Шмедову его жена не подозревает. А вот про тёмные махинации своего муженька она не может не знать. А в том, что он махинатор, — тут и сомневаться нечего…
— Наверное, устраивает за взятки номера в гостинице, — высказал предположение Дробов.
— Не смеши кошек! — отмахнулся Гутырь. — Номера за взятки! Нет, сынок, не та походка! Тут дела поважнее. А что за дела — для того мы и хлеб жуём, чтобы ответить на этот вопрос, чтобы решить эту Пифагорову задачу.
— Теорему, — поправил Дробов.
— Суть одна. В общем — действуй! Дело затянулось. Полковник уже интересовался. Понятно?
2. Ясновидящий в Эрмитаже
Лекторий Эрмитажа Катя посещала только в те дни, когда тема занятий совпадала с темой её дипломной работы. Сегодня Катя пошла на лекцию особенно охотно, — без Олега дома было тоскливо и одиноко.
Идя по набережной, Катя с грустью вспомнила прощальный разговор с мужем:
«Если бы ты могла поехать со мной! Но, сама знаешь, ни одной лишней копейки! Ты уж здесь без меня… поэкономнее… Я тебе оставлю восемь рублей, на днях получишь стипендию. Обойдёшься?»
«Конечно, обойдусь. Только скорее возвращайся. Я не могу без тебя…»
«И я не могу». — Он прижал её к широкой, сильной груди и легко поднял на руки…
Воспоминания взволновали её, ей уже не хотелось идти в лекторий, но потом она решила написать Олегу длинное письмо. Она напишет такое письмо, что он бросит в Ташкенте все дела и прилетит к ней!..
У вешалки толпились знакомые по лекторию, главным образом пенсионерки. Они громко обсуждали вчерашний концерт Ойстраха, вспоминали гастроли знаменитого австрийского дирижёра Караяна и, замирая от восторга, произносили имя Вана Клиберна.
