Глава 1
Владимир Александрович Виноградов в ожидании кофе осматривал обстановку.
Собственно, ничуть не покривив душой, ее можно было назвать и убранством: дубовые резные панели на стенах в сочетании с какими-то светлыми, очевидно не менее дорогими, породами дерева, антикварная мебель, огромный ковер на полу…
И при всем этом — привычные офисные атрибуты, непостижимым образом не нарушающие стиль и гармонию кабинета: персональный компьютер, несколько телефонных аппаратов, селекторная связь.
Ни сурового сталинского аскетизма двадцатых-тридцатых годов, ни казенной торжественности послевоенного времени… Владимир перевел взгляд на книжные полки: золоченые пыльные корешки Большой советской энциклопедии. Толстые справочники, специальная литература на нескольких языках… Кроме положенного по статусу государственного флага в углу кабинета и обязательного портрета президента над креслом, из украшений имелись: семейное фото хозяина в металлической рамке и небольшой бюст председателя ВЧК товарища Дзержинского на письменном столе.
Собственно, это было едва ли не единственным напоминанием о преемственности поколений…
Из окон открывался чудный вид на распластанную под ногами Москву.
— Все, значит, договорились. Перезванивать не нужно? Добро, тогда до встречи… — Хозяин кабинета был на редкость хорошо воспитан, поэтому, положив трубку, виновато вздохнул: — Еще раз простите, Владимир Александрович! Я ведь распорядился — ни с кем не соединять во время нашей встречи, но, сами понимаете…
— Да, конечно, я понимаю, товарищ генерал. Не беспокойтесь.
— Хорошо! Это — очень хорошо… тогда продолжим.
На вид сидящему напротив человеку можно было дать лет семьдесят, если не больше, — во всяком случае, он уже перешел тот возрастной рубеж, когда седину в аккуратно подстриженных волосах еще можно называть ранней. Невысокого роста, подвижный и ху-дощавый: такие люди, как правило, регулярно, два раза в неделю, посещают бассейн, а по воскресеньям или по субботам встречаются с деловыми партнерами на теннисном корте.
— Разрешите?
— Да, Леночка, конечно!
Наблюдая за тем, как симпатичная секретарша хороших кровей сервирует кофейный столик, хозяин поинтересовался:
— Владимир Александрович, как насчет коньячку? Чисто символически?
— Ну, за компанию… с удовольствием!
— Леночка, оформите нам?
— Сейчас, одну минуточку. — Девица с интересом посмотрела на гостя: вообще-то, как правило, ее шеф предпочитал выпивать в одиночестве или с ближайшими друзьями. Случалось, в компанию попадала и сама Леночка, но это уже было совсем другое дело…
— Ну, и как вам? — поинтересовался хозяин, когда первые капли маслянистой, пахнущей дубом и солнечным светом жидкости перетекли из бокалов на языки.
— Изумительно… Армения? — Виноградов даже прикрыл глаза от удовольствия.
— Да, точно, угадали! Настоящий «Наири», коллекционный! Из тех самых, старых запасов… А теперь расскажите-ка мне еще про звонок Литвинчука.
— Да, но я уже несколько раз все там… — Владимир Александрович покосился на черную пластиковую папку, лежащую перед собеседником.
— Пожалуйста.
Это было сказано так, что Виноградов предпочел не спорить:
— Одиннадцатого ноября, приблизительно в семь пятнадцать…
* * *
Осеннее питерское утро встретило Владимира головной болью. Со стонами и неразборчивой бранью добравшись до душа, он долго поливал себя потоками контрастной воды, потом без энтузиазма почистил зубы и заставил себя растереться бескрайним махровым полотенцем.
Немного полегчало.
Надо же, погуляли! Отметили, называется, праздник — День милиции! А ведь всего на минуточку заглянул, как приличный человек и в некотором роде коллега, на огонек к знакомым оперативникам из Управления по борьбе с организованной преступностью.
Бутылку шотландского виски принес…
В общем, с виски и начали. Потом пили пиво и, кажется, водку. Потом еще что-то…
Какие-то отрывочные воспоминания наползали одно на другое. Интересно, что еще он умудрился успеть за прошедший вечер?
Не одеваясь, Виноградов прошлепал мокрыми пятками по ковру, однако на пути к балкону попалась истерзанная за ночь постель, так что ему потре бовалось некоторое волевое усилие, чтобы не завалиться обратно — досыпать.
Нельзя! Нельзя… нельзя… — надо ехать в аэропорт, встречать жену из отпуска.
Выполнять, так сказать, свой супружеский долг.
Ну почему все хорошее в этом мире имеет свойство заканчиваться намного быстрее, чем мы ожидаем? Кажется, только вчера уговорил любимую супругу продлить себе лето и погреться на солнышке, на берегах Средиземного моря, — и на тебе, вот уже и закончились холостяцкие две недели!
Последнее время, с тех пор как обе дочери подросли, почувствовали себя самостоятельными и потеряли интерес к совместному семейному отдыху, они с женой тоже стали проводить отпуска по отдельности — все-таки после двадцати пяти лет брака следовало хотя бы изредка отдыхать друг от друга… Благо с некоторых пор преуспевающий адвокат Владимир Александрович Виноградов мог себе это позволить.
Вид из окна был под стать настроению: мокрое небо, холодные лужи, тяжелые, серые облака.
Часы показывали начало восьмого.
Владимир вернулся в ванную комнату и достал анальгин. Разжевал, не запивая, противную горькую таблетку, прикрыл глаза и привычно стал ждать относительного облегчения…
— Виноградов?
— Ну? — Адвокат даже не сразу сообразил, что отвечает в трубку домашнего телефона.
Очевидно, он все-таки выключился на какое-то время, но рефлексы на телефонный звонок оказались сильнее похмелья.
— Владимир? Это точно ты? Что-то с голосом у тебя…
Первым делом Виноградов взглянул на часы: слава богу, кажется, не проспал! Сейчас, если поторопиться…
— Это кто?
— Не узнаешь?
Виноградов вытер холодный пот со лба и с трудом подавил тошноту:
— Короче, кто это? Чего надо?
— Литвинчук Алексей. Еще помнишь такого? Только трубу не бросай!
Почему-то Владимир сразу понял, что не ослышался:
— Откуда ты? Ты ведь вроде…
— Вроде, — не стал спорить Литвинчук. — Извини, но я все же хотел бы удостовериться… скажи, к примеру, в какую руку тебя зацепило тогда, на перевале?
— Ну, допустим, в левую.
— Точно! А какой позывной у нас был?
— «Долина».
— Так и есть… — обрадовался Литвинчук. — Привет. Володя!
— Ну, привет. Так чего тебе надо-то?
— Да ты не бойся… что ж вы все там такие пуганые?
— Я очень тороплюсь, извини. — Владимир решил поскорей завершить разговор, который совсем перестал ему нравиться. — Мне жену через час из аэропорта встречать. Может, перезвонишь?
— Нет, нельзя — еще секундочку! — заторопился собеседник. — Как думаешь, твой телефон не прослушивается?
— Не знаю.
— Ладно, все равно… слушай внимательно и запоминай! Передай Генералу — ты знаешь, кого я имею в виду, — как можно быстрее, всего одно слово. Полоний. Запомнил? Все! Полоний… Я нашел его в Лондоне. Если они там, в Москве, хотят обойтись без скандала, пусть немедленно присылают тебя на переговоры. Немедленно, понял? Я долго ждать не могу — и не буду, ты слышишь?
— Слышу, слышу… — Владимир еще раз посмотрел на часы и приготовился положить телефонную трубку. — Это все?
— Да! Главное, так и передай: Литвинчук будет иметь дело только с тобой и ни с кем больше! Контора уже пыталась подсылать ко мне ликвидаторов…
— Я опаздываю.
— До встречи!
— Бывай здоров, старик… — Владимир нажал на кнопку отбоя, повел плечами и прислушался к собственным ощущениям.
Голова не болела, подташнивать перестало, однако ситуация требовала некоторого осмысления…
— Когда и кому вы доложили о переговорах с Лит-винчуком?
Это был первый вопрос, заданный хозяином кабинета после того, как Владимир закончил рассказ. Стоит отметить, что за последние несколько дней, после многочисленных, устных и письменных, повторений, история со звонком приобрела почти каноническую завершенность — которая, впрочем, не слишком устраивала сегодняшнего собеседника.
