– …а кстати, вот это дело с личными атомными убежищами, – говорил Грант. – Помогут они нам, если у мистера Кея разгуляются нервы? Как вы считаете, Монти?
– Господи, вы еще спрашиваете, Чарльз! – воскликнул человек, сидящий у камина, и коротко хохотнул. – Ровно так же, как яйцу в кастрюле помогает скорлупа.
– Шутки шутками, а дело это серьезное и важное, – сказал человек с софы. – Нельзя забывать о психологической важности убежищ. Нация размягчена этим идиотским сосуществованием. В один прекрасный момент…
– А почем они идут, Дик? – перебил Грант.
– От пяти до пятидесяти тысяч, Чарльз, – сказал человек, сидящий на пуфе.
– Так нам надо тоже не зевать, – проговорил Грант и тут как раз зевнул, смущенно покрутил головой на дружески-подхалимский смех. – Чего же мы зеваем, если дело это такое, – он хихикнул, – патриотическое…
Костецкий сделал быструю пометку в своем блокноте.
– Есть дело поважнее, Чарльз, – сказал человек с ковра. – Сукарно подбирается к нашим заводам на Борнео.
– А кстати, как там с пивом у наших ребят на Борнео? – неожиданно остро мелькнув голубыми глазками, спросил Грант.
– Простите, сэр? – наклонился вперед Костецкий.
– Вот что, братцы, – сурово и твердо сказал Грант, – я сам в тропиках протрубил не один год и знаю, каково там без пива. У наших ребят на Борнео всегда должно быть свежее пиво, – жестким пальцем он постучал по краю стакана.
– Записано, сэр, – сказал Костецкий.
– Ну вот, – Си-Би сразу ослабел и протянул умирающим голосом: – А насчет этого дела прямо уж не знаю, что вам посоветовать. С историей, ребята, – он снова хихикнул, – шутки плохи. Вот разве что переговорить с Джоном, чтобы он позвонил Фреду, а?.. Наверняка где-нибудь там болтается пара наших эсминцев… Почему бы им не прогуляться вблизи Борнео?
– Где-то там и «Энтерпрайз» валандается, – сказал человек, сидящий на ковре.
– Ну вот, не мне вас учить, – махнул рукой Грант.
– Эйч-Эл[40] мы подключаем к этому делу? – спросил человек от камина.
– А почему же нет? Пусть и Эйч-Эл почешется.
Си-Би Грант посмотрел на зеленеющее небо за окнами кабинета и тихонько засвистел мечтательную ковбойскую песенку.
– Вы сегодня здорово сыграли на ипподроме, Чарльз, – сказал человек у камина.
– Особенно этому обрадуется Эдвин, – проговорил Грант.
– Это верно? – нервно воскликнул человек с софы.
Грант в ответ только присвистнул.
Человек с софы вскочил и пробежался по кабинету. Тени и свет промелькнули но его аскетическому лицу, по упавшим на лоб жиденьким черным прядям, по загоревшимся глазам.
Лайон поднял уши. Он понял, что среди присутствующих находится один скрытый сумасшедший.
– А вот за это добрые люди еще раз скажут вам спасибо, Чарльз! – воскликнул человек с софы. – Люди, ведущие нелегкую борьбу за честь нашей страны. Опасность гораздо глубже, господа, чем кажется. Если бы только коммунисты, тайные или открытые, с которыми мы имели дело во времена сенатора Маккарти! Тлетворное влияние марксизма ползет на нас, как смог! Крушение идеалов, декадентство подтачивают наше общество! Все эти студентики и жалкие модерняги, считающие, что поэзию изобрел Т. С. Эллиот! Мы должны предупредить их, что не позволим влить их вонючую жижу в кровь нации! Я преклоняюсь перед Медфордом Эвансом, вот стойкий борец, и всегда бьет по главному направлению! Последняя его статья в «Форуме фактов» «Почему я антиинтеллектуал?» вызвала сенсацию…
– Кстати, статья написана на самом высоком интеллектуальном уровне, – усмехнулся человек от камина.
– Медфорд Эванс – великий человек! – продолжал выкрикивать человек с софы. – В свое время в Комиссии по атомной энергии он здорово растряс предателя Оппенгеймера и всех прочих. Не кажется ли вам, джентльмены, – он зловеще понизил голос, – что эти «новые рубежи» ведут нас прямиком к социализму, что эти братья-разбойники Кеннеди…
– Вы кончили, Эдвин? – вежливо спросил Си-Би Грант. – Задорный вы паренек, хе-хе-хе, – он постучал пальцем по краю стакана так же, как сделал это, говоря о пиве. – В политику правительства, ребята, нам нечего вмешиваться.
– Браво! – восхищенно шепнул Костецкий. Си-Би Грант быстро и одобрительно взглянул на него и вдруг легко поднялся с кресла, откуда его, казалось, краном не вытащишь.
– А я сегодня на ипподроме чуть не помер со смеху, джентльмены, – сказал он. – Представьте, Ширли приносит новую шутку: еж женился на змее, получилось полтора ярда колючей проволоки…
Похохотав, все стали прощаться. Си-Би на минуту уже в дверях задержал Костецкого.
– Джек, извините меня, ради бога, как ваша фамилия?
– Брудерак, сэр. Брудерак.
– Вот спасибо, вот спасибо. А то спросили у меня сегодня, а я не помню. Знаете, память-то стала как решето.
– Разрешите полюбопытствовать, сэр, кто интересовался мной? – Костецкий стоял навытяжку, преданно вылупив на Гранта стеклянные глазки.
– Какие-то парни, новые друзья мадам, – сказал Грант. – Проигрались там в пух и в прах.
– Один из них русский, сэр, – сказал Костецкий.
– А второй, кажись немец, – вздохнул Грант. – Великая страна, кого только в ней нет.
«…великая страна, кого только в ней нет…»
Лот вынул из стены пунктирующую иглу, извлек из уха миниатюрный наушник направленного микрофона, разломал аппаратуру на мелкие кусочки, бросил все в унитаз и спустил воду.
Проделав все это, он вымыл руки, причесался и вышел из туалета.
Китаец, разумеется, по-прежнему торчал в коридоре. Этого бесшумного и, казалось бы, глухонемого слугу Лот заприметил сразу же, как они приехали на виллу «Желтый крест». Заметил он также и быстрые взгляды, которыми китаец изредка обменивался с охраной и официантами во время ужина. Сейчас Лот нагловато улыбнулся прямо в неподвижное и плоское, как гонг, лицо китайца, потрепал его по плечу – «все в порядке, папаша» – и сквозь стеклянные двери вышел на лужайку.
По нежной зелени лауна яркими пятнами передвигались гости Ширли. Большинство толпилось возле импровизированного бара и бар-би-кью, где жарились «стэйки». Две-три старлетки, по-русалочьи хохоча, плескались в бассейне вокруг мохнатого голливудского продюсера, ежеминутно подтягивающего отвисающий живот. Кто-то бешеным баттерфляем пересекал бассейн. Несколько пар танцевало под ритм «Танцев в темноте». Среди танцующих была и хозяйка. Она положила голову на плечо Джину Грину и смотрела на него совершенно влюбленными глазами. Издали не был заметен тот урон, который ей нанесло время, и она казалась просто юной девушкой, нечто вроде звезды военных лет Риты Хейвортс. Джин что-то, смеясь, говорил ей.
«Молодец, малыш», – усмехнулся Лот и решительными шагами на своих длинных ногах пошел к окруженной молодыми людьми Лиз Сазерленд. Потеснив какого-то аполлона («Атлетикс-клаб») и ласково за талию отодвинув другого адониса («Клуб ракетки»), он поклонился сверкающей красавице (именно сверкающей, все у нее сверкало: платье, шея, золотые волосы, зубы) и пригласил ее на танец.
– Вам надо сниматься в Европе, Лиз. Здесь вас до конца не поймут, – сказал он, плотно, по-солдатски прижав к себе гибкое тело, застрахованное на миллион долларов.
– О! Вы так считаете? – удивилась красавица.
– Видите ли, все американские мальчики думают, что вы лишь кукла, идол, символ, что-то вроде статуи Свободы. Вот я европеец, и я вижу в вас то, о чем вы и сами не догадываетесь.
– Что же вы видите во мне?
– Прежде всего женщину. Беззащитную женщину, – усмехнулся он.
– Да вы с ума сошли! – испуганно и тихо воскликнула она.
Он наклонил голову и заглянул ей в глаза вполне откровенным взглядом.
Танец кончился, и Лиз, освободившись, пошла прочь от Лота, оглянулась, недоуменно пожала плечами, еще раз оглянулась…
Лот сбросил оцепенение, которое овладело им, когда он смотрел вслед уходящей актрисе, подошел к оживленному, веселому Джину и отвел его в сторону. Они сели в шезлонги.
– Ты знаешь, дружище, мне страшно нравится мадам, – проговорил Джин.
– На здоровье, – пробормотал Лот.
Подошел китаец с подносом, на котором были стаканы с пузырящимся джин-эн-тоник, янтарным бурбоном, рюмки с темным бургундским вином, высокие бокалы с пайпэпл-джус. Джин и Лот взяли виски.
– Отчаливай подальше, папаша, – сказал Лот китайцу. – Соблюдай приличия. Все равно у тебя слух как у гончей.
Китаец ответил непонимающей улыбкой и, слабо шипя в знак вежливости, с поклоном удалился.
– Си-Би мог бы себе завести более утонченную секьюрити сервис, – заметил Лот, провожая его взглядом, и повернулся к Джину. – Во всяком случае, малыш, держи здесь ухо востро. Тут мне не все ясно. Скажи, откуда ты знаешь того толстяка, с которым мы столкнулись в ложе?
