— Но почему, ради всего святого, полковник Хаки не арестовал Баната или хотя бы не задержал, чтобы тот не успел на корабль?
— Потому что тогда Баната заменил бы кто-нибудь другой. О Банате нам известно все. А вот другой, незнакомый месье Мавродопулос создал бы новые трудности.
— Вы говорили, что Банат — или, скорее, Мёллер — намеревался испугать меня и выгнать на сушу. Но Банат ведь не мог знать, что его облик мне известен?
— Вы рассказывали полковнику Хаки, что Баната вам показали в кабаре. Банат тогда за вами наблюдал и, должно быть, заметил, что вы на него смотрите. Он опытен. Теперь вы понимаете полковника Хаки? Возможно, вас планировали завлечь на сушу и убить там. А если бы не получилось — они успели бы подготовить новую попытку. Однако, — весело добавил он, — они этого не планировали, и мои предосторожности оказались напрасны. Банат сел на пароход, но оставался в каюте до тех пор, пока не отплыл лоцманский катер.
— Именно! — сердито воскликнул Грэхем. — Я мог сойти на берег, сесть на поезд — и сейчас уже благополучно добрался бы до Парижа.
Мистер Куветли пару секунд обдумывал это замечание, потом медленно покачал головой:
— Сомневаюсь. Вы забыли про месье Мёллера. Вряд ли он и Банат долго оставались бы на корабле, если б вы не возвратились ко времени отплытия.
Грэхем коротко рассмеялся:
— А вы тогда о нем знали?
Мистер Куветли сосредоточенно рассматривал свои грязные ноги.
— Буду предельно честен, месье Грэхем. Не знал. Мне, конечно, было известно о месье Мёллере: когда-то он предлагал мне — через посредника — большую сумму, чтобы я работал на него. Я видел его фотографию, но от фотографий толку мало. Я не узнал его. Поскольку он сел на пароход в Стамбуле, я его не подозревал. Поведение Баната зародило у меня сомнения, а когда я увидел, как Банат разговаривает с герром профессором, я решил в этом разобраться.
— Он говорил, что вы обыскали его каюту.
— Обыскал. И нашел письма, которые он получал в Софии.
— На этом пароходе, — кисло произнес Грэхем, — только и делают, что обыскивают каюты. Вчера Банат выкрал из моего чемодана револьвер. Этим вечером я ходил в его каюту и пробовал найти его пистолет, тот, из которого он стрелял по мне в Стамбуле. А когда вернулся к себе — обнаружил Мёллера с пистолетом Баната.
— Если вы, — произнес угрюмо слушавший мистер Куветли, — расскажете все-таки, о чем с вами беседовал Мёллер, и вы, и я сможем лечь спать гораздо раньше.
Грэхем улыбнулся:
— Знаете, Куветли, на корабле меня ждало много сюрпризов. И приятный из них только один — вы. — Его улыбка поблекла. — Мёллер сообщил, что, если я не соглашусь отложить возвращение в Англию на шесть недель, меня убьют через несколько минут после выхода на берег. По его словам, помимо Баната, у него есть и другие люди в Генуе и они будут меня поджидать.
Мистер Куветли не удивился.
— Где же он предлагает вам провести эти шесть недель?
— На вилле близ Санта-Маргериты. Идея такая: врач установит, что я болен тифом, и отправит меня на виллу — как будто это клиника. В случае если ко мне приедут из Англии, Мёллер и Банат сыграют роль медицинского персонала. Понимаете, он хочет вовлечь меня в обман, чтобы я потом не проболтался.
Мистер Куветли поднял брови:
— А обо мне что говорилось?
Грэхем рассказал.
— И вы поверили месье Мёллеру, но решили не следовать его совету и сообщить о предложении мне? — Мистер Куветли одобрительно просиял. — Вы очень храбрый, месье.
В лицо Грэхему бросилась краска.
— Вы думаете, я мог согласиться?
Мистер Куветли понял неправильно.
— Я ничего не думаю, — поспешно отозвался он. — Только, — добавил он, помедлив, — когда жизнь человека в опасности, он не совсем нормален. Может сделать такое, чего при других обстоятельствах никогда бы не сделал. Его нельзя винить.
Грэхем улыбнулся:
— Буду с вами честен. Я пришел к вам сейчас, а не утром, чтобы не передумать и не последовать совету Мёллера.
— Важно то, — тихо промолвил мистер Куветли, — что вы все-таки пришли. Вы ему говорили, что собираетесь так поступить?
— Нет. Сказал, что считаю его угрозы блефом.
— А вы думаете, он блефует?
— Не знаю.
Мистер Куветли задумчиво почесал подмышки.
— Тут надо многое учесть. И все зависит от того, что вы называете блефом. Если вы имеете в виду, что он не сможет или не станет вас убивать, думаю, вы ошибаетесь. И сможет, и станет.
— Но как? В моем распоряжении консул. Что мне помешает сесть в порту на такси и поехать прямиком к нему? Там я бы мог заручиться защитой.
Мистер Куветли зажег еще одну сигарету.
— А вам известно, где в Генуе британское генеральное консульство?
— Шоферу будет известно.
— Я сам вам могу сказать. На углу улицы Ипполито д’Асте. А пристань — у моста Сан-Джорджо, в бухте Витторио Эмануэле, за несколько километров от консульства. Я ездил тем путем и знаю. Генуя — большой порт. Сомневаюсь, месье Грэхем, что вы одолеете хоть один из этих километров. Вас будет ждать автомобиль. Когда вы возьмете такси, за вами последуют до улицы Франча, прижмут такси к тротуару и застрелят вас прямо в машине.
— Можно позвонить консулу из порта.
— Безусловно. Но сперва надо пройти через таможню. А потом ждать, когда консул приедет. Ждать, месье! Вы понимаете, что это значит? Предположим, вам удастся немедленно связаться по телефону с консулом и убедить его, что дело у вас срочное. Все равно придется ждать не меньше получаса. Позвольте вас заверить, что вероятность пережить эти полчаса для вас нисколько не уменьшится, если вы станете все время пить синильную кислоту. Убить человека, у которого ни оружия, ни охраны, всегда нетрудно. Среди портовых построек это будет легче легкого. Нет, я не думаю, что Мёллер блефует, когда говорит, что может вас убить.
— А как насчет его предложения? Кажется, он очень хочет, чтобы я согласился.
Мистер Куветли поскреб пальцем в затылке.
— Тут возможно несколько объяснений. К примеру, он собрался убить вас в любом случае — и хочет избавить себя от лишних сложностей. Нельзя отрицать, что прикончить вас по дороге к Санта-Маргерите куда легче, чем на побережье в Генуе.
— Приятная мысль.
— Полагаю, мысль верная. — Мистер Куветли нахмурился. — Видите ли, его предложение выглядит очень простым: вы заболеваете, они подделывают медицинское свидетельство, вы выздоравливаете, едете домой. Вуаля! Дело в шляпе. Но представьте, как все будет на практике. Вы англичанин, спешите вернуться в Англию. Как вы поступите в обычных обстоятельствах? Несомненно, сядете на поезд до Парижа. А как вам нужно поступать теперь? Оставаться по неким загадочным причинам в Генуе — достаточно долго, чтобы обнаружить у себя тиф. Затем не обращаться в больницу, как поступил бы на вашем месте каждый, а отправиться вместо этого в какую-то частную клинику возле Санта-Маргериты. Разве в Англии не сочтут ваше поведение странным? Думаю, сочтут. Далее, тиф — болезнь, о которой следует извещать власти. Тут их известить не получится, потому что тифом вы не болеете и долго скрывать это от медиков не выйдет. Предположим, ваши друзья узнают, что о вашем случае властям не докладывали. Это вполне возможно. Вы работник ценный; британского консула могут попросить провести расследование. И что тогда? Нет, я не верю, чтобы месье Мёллер так глупо рисковал. С какой стати? Легче вас просто убить.
— Он говорил, что не любит убийств, когда без них можно обойтись.
Мистер Куветли хохотнул:
— Он и вправду держит вас за дурака. Месье Мёллер не сообщил вам, как собирается поступить со мной?
— Нет.
— Ничего удивительного. Чтобы все шло так, как он вам описывал, со мной остается сделать только одно: прикончить. И даже после этого я создам ему трудности — полковник Хаки позаботится. Боюсь, месье Мёллер не слишком честен.
— Звучало у него очень убедительно. Он даже предложил мне, если захочу, взять с собой сеньору Галлиндо.
Мистер Куветли понимающе ухмыльнулся — сатир во фланелевой ночной рубашке.
— И вы передали это сеньоре Галлиндо?
Грэхем зарделся.
— Про Мёллера ей ничего не известно — только про Баната. Я, к сожалению, выдал себя прошлым вечером, когда Банат вошел в салон. Она спросила, в чем дело, и я ей рассказал. Я нуждался в ее помощи, — не слишком искренне добавил Грэхем оправдывающимся тоном. — Это она отвлекала Баната, пока я шарил в его каюте.
— Устроив, чтобы Хозе играл с ним в карты? О да. Думаю, если бы вы приняли предложение, Жозетту вам взять с собой все-таки не разрешили бы, объяснив, что возникли непредвиденные осложнения. А Хозе знает?
— Нет. Вряд ли она ему проболтается. Ей можно доверять. — Грэхем постарался, чтобы его слова прозвучали как можно небрежнее.
