Он пожал плечами.
— Когда я узнал, сколько стоит эта пленка, я понял, что не отдам ее никому просто так. Тем более что от них в благодарность за труды я, по всей вероятности, получил бы лишь пулю в затылок.
Он помолчал и покачал головой.
— Нет, я оставлю микрофильм у себя и продам его тому, кто больше заплатит. У меня будет возможность оценить его по достоинству.
Я тоже удивился.
— Ты даже не знаешь, о чем идет речь? — спросил я немца.
— Разве это важно? Я знаю, что за эту пленку убивали людей и тратили большие деньги, чтобы ее заполучить, — здесь Отто улыбнулся. — Я бы не хотел убивать тебя, Дункан. Порой я даже восхищался тобой. Хотя ты слегка высокомерен и чересчур уверен в себе, ты настоящий мужчина и достоин дружбы.
— Давай договоримся, — предложил я.
— Об этом не может быть и речи. Зачем мне с тобой о чем-то договариваться? Через полчаса я буду в Барселоне. У меня достаточно денег, чтобы надежно спрятаться до того, как я вступлю в переговоры с заинтересованными сторонами, а вернее сказать — странами.
— Отто, — сказал я, — мы разделим прибыль пополам, а две головы лучше, чем одна.
— Отдай мне пленку.
— Признайся, — спросил я, — ты работал на Делиля?
— Он вынудил меня. Но я не собираюсь обсуждать это с тобой. Отдай мне микрофильм, Дункан, и мы разойдемся с миром.
— Я уже сказал, Отто, что для этого тебе придется меня убить.
— Мне бы этого не хотелось.
— Увы, это единственная возможность, — сказал я, пожав плечами. — Или ты, или они.
Я кивнул головой в сторону холмов.
— Кстати, — вдруг спросил он, — ты из британской разведки?
— Какая тебе разница?..
— Сеймур был из французской, а ты из британской…
— Ты узнал даже это, — удивился я.
— Конечно. Это было очевидно. А когда Туки рассказал мне, как вы его завербовали, все стало ясней ясного. Вы оба были слишком хорошо подготовлены, чтобы оказаться простыми уголовниками. Все твои методы, самодисциплина, тренировки, планы налета на виллу — все это выдавало тебя с головой.
— А у Делиля что-то на тебя было, что он заставил тебя работать на Сюртэ? — спросил я. — Что-нибудь вроде контрабанды или тому подобных делишек?
Отто кивнул.
— Я убил инспектора Сюртэ. Делиль предложил мне способ уйти от ножа гильотины. Естественно, я согласился. Делиль заподозрил тебя сразу, едва ты ступил на землю Франции. А когда ты связался с Туки, который был моим приятелем, я понял, что могу обойтись без Делиля. Я знал, что в Париже есть лишь одна вещь, за которой охотятся агенты трех стран. Микрофильм. Когда мы упустили его в борделе…
— Де Журифе? — сообразил я. — Ты убил его.
— Нет, сам я не убивал. Я был лишь чистильщиком обуви в этом борделе, ну и присматривал заодно по просьбе Делиля. Он и убил двоих — агента и де Журифе. Но микрофильм ему не достался. Куда-то исчез. Несомненно, это было делом агента Рюдена. Теперь я в этом просто уверен. Делиль знал, что британцы должны послать кого-то по следам микрофильма, и тут как раз появился ты. Я связался с Туки, и он подтвердил мою догадку. А накачать Туки и подстроить, чтобы он пригласил меня участвовать в операции, как ты понимаешь, было нетрудно. Затем Делиль получил информацию, которая оправдала мои усилия. Имя Рюдена.
— Каким образом?
— Один из ваших людей — фон Вальтер, за которым Делиль некоторое время наблюдал, — установил контакт с Рюденом, а затем заторопился в Бонн, где встретился с вашим человеком. Узнать об этом было делом техники. Так мы вышли на Рюдена.
— Не понимаю, — сказал я.
Отто улыбнулся.
— К Рюдену вели три разные дороги. Фон Вальтер, который, как нам было известно, установил первоначальный контакт с де Журифе, твое появление во Франции, когда ты привлек Туки к ограблению виллы, и некий испанский моряк. Его опознали как бывшего агента во времена, когда Рюден имел влияние в Мадриде. Этот испанец почему-то был в борделе в ту ночь, когда Делиль собрался убить де Журифе. Ну он заодно порешил и того и другого.
Отто широко усмехнулся. Он чувствовал себя победителем.
— Все остальное было вопросом времени. Мне оставалось только выждать, когда наша команда совершит ограбление, а затем забрать микрофильм, что я сейчас и делаю. — Лицо Отто затвердело и приняло жестокое выражение. — Давай пленку.
— Ты знаешь, что Делиль убит в Париже при исполнении служебных обязанностей недели три назад?
— Не вешай мне лапшу на уши! О каких обязанностях идет речь? Это был умный ход с твоей стороны — избавиться от него таким образом.
— Как ты узнал об этом?
— Зачем бы ты иначе ездил в Париж и вернулся оттуда на другой день совершенно спокойным человеком. Когда я узнал, что в тот день, когда ты был в Париже, убили Делиля, я все понял. Да и ты сразу изменился. До этого ты был насторожен и перепуган. Здорово перепуган, если решился на такой риск, а?
— Все-таки я не понимаю, — немного растерянно произнес я. — У тебя была возможность избавиться от меня и взять пленку сразу же после того, как нас атаковали в Порт Вендре. Почему ты не сделал этого, когда они погнались за нами в горах?
— Ты плохо соображаешь. Я уже знал, что Делиль — мертвец. Он был единственным, кто держал меня на крючке и был мне опасен. С какой стати отдавать им то, чем я могу воспользоваться сам. Правда, я не ожидал, что они раньше нас окажутся в деревне, хотя это вполне объяснимо: они заранее перекрывали все возможные пути бегства.
Он выложил все, что у него было.
И тогда я прыгнул.
Я ухватился за дуло пистолета и отвел его в сторону. Отто выстрелил.
Я пригнулся и ударил его изо всех сил головой. Мой удар пришелся по подбородку. Отто свалился, и пистолет вылетел из его руки.
Но тут же вскочил и повернулся ко мне.
— Теперь посмотрим, Дункан, кто кого. Теперь посмотрим…
Я кинулся на него, отвел правую руку для удара и отдернул, когда он попытался блокировать ее, открыв свое солнечное сплетение. Я ударил его в брюхо изо всех сил. Он согнулся и покатился на песок, затем вскочил и бросился на меня. Мы упали на песок вместе.
Отто навалился на меня.
Он держал меня за горло, вжимая лицо в песок. Я задыхался. Меня тошнило от удушья. Я думал, что умру прямо здесь.
Вдруг я почувствовал облегчение. Пальцы Отто оторвались от моего горла. Почему он отпустил меня? Зачем он сделал это, когда…
Я перевернулся на бок, подпрыгнул и отбежал несколько шагов в сторону.
Отто с трудом поднимался на ноги. Сидония стояла в стороне с пистолетом в руке. Это она ударила его, но не так сильно, как надо бы.
Отто поднялся. Я бросился на него и ударил ногой в лицо. Он свалился от страшного удара, и я вновь ударил его пяткой.
Он отвернулся и попытался уползти, но я бежал рядом с ним, избивая его ногами, как собаку.
Неожиданно он вскочил на ноги и, покачиваясь, стал лицом ко мне. Он рванулся ко мне, пытаясь вновь схватить за горло.
Я ткнул его большими пальцами в глаза и, сжимая пальцы, изо всех сил отталкивал его от себя. Он немного ослабил хватку на горле, и я вырвался. Врезал кулаком ему в лицо и, когда он начал падать назад, прыгнул ему за спину и, захватив борцовским замком его руки, переплел пальцы на его шее.
Это был конец. Я захватил его в той позиции, которая называется «полный нельсон», и начал гнуть вниз его шею. Он топал ногами, дергался и пытался сбросить меня со спины. Я вцепился в него мертвой хваткой, продолжая давить вниз. Я давил все сильнее и сильнее. Потом резко дернул его на себя, из последних сил упираясь руками.
Его шея сломалась, голова безвольно упала на грудь, и он грузно рухнул на песок. Его тело вздрагивало, правая нога несколько раз конвульсивно дернулась, и он замер. Отто Лоренц был мертв.
Я опустился на песок, короткими отчаянными глотками хватая воздух. Сидония стояла рядом со мной и протягивала бутылку вина. Я смочил пересохший рот и вытер лицо.
— Они приближаются, — сказала Сидония и указала назад в сторону холмов.
Я поднялся. Добрая дюжина охотников приближалась к винограднику.
— Мы должны разделиться, — сказал я.
— Нет, нет, — жалобно просила меня Сидония. — Я останусь с вами.
— Мы должны разделиться. — Я был непреклонен. — Я должен скрыться один.
Я схватил все наши сумки с деньгами и сунул ей в руки, подобрал свой пистолет и направил на девушку. Подтолкнул в сторону открытой равнины, что граничила с виноградником, и заставил покинуть меня.
— Беги!
— Мсье! — Она почти плакала. — Они…
— Беги! — Я не слушал ее, и в этот момент ни одного человека на земле я не презирал сильнее, чем некоего Дункана Риса.
Она повернулась и побежала по открытому месту в сторону виноградников. В полусотне метров от меня ее можно было принять за мужчину в тяжелых сапогах, брюках, овчинной куртке, который быстро бежал по песку в просвете между двумя садами.
