Гринго, убивший его приятеля, подошел, приставил дуло длинного черного пистолета ко лбу Энрике.
Замерший от страха Энрике Куэвас даже не шелохнулся.
– Смилуйтесь, – пробормотал он. – Пощадите.
Он не услышал выстрела, которым был убит. Пуля отбросила его голову назад, глаза заволокло туманом. Так Энрике закончил свое земное существование.
Малко поглядел на трупы. Такие хладнокровные убийства он совершал чрезвычайно редко. Но уж больно мерзкими были эти двое...
Малко отправился восвояси. Только он завернул за угол, как одна из толстых проституток открыла дверь бара.
– Куда вы запропастились? – крикнула она. – Кончайте ерундой заниматься. С вас еще за выпивку причитается.
Никто не отозвался, и она вернулась в «Чинтру». Малко присоединился к Крису с Милтоном, которые вместе с Лаурой ждали в ее «фиате».
– Мы бы и сами, – сказали они.
– Подобную работу я выполняю без посредников, – холодно возразил Малко.
Он взялся за руль. Эту ночь он проведет у Лауры. Чтобы сохранить за собой преимущество внезапности.
– А как с обезьяной? – спросил Крис.
– Пусть он сначала наложит в штаны от страха, – сказал Малко.
* * *
Лаура Иглезиа выглядела почти соблазнительной в черном кружевном халате. Она протянула Малко свежий номер «Эль Диа».
– Взгляните.
Снимок занимал всю первую страницу. Старенький «таурус» с открытым гробом в окружении полицейских в форме. В глубине гроба можно было смутно различить тело. Малко перескочил к заголовку.
«Найден труп советника полицейского управления Рона Барбера».
Малко пробежал глазами статью. Полиция утверждала, что загадочный телефонный звонок от тупамарос предупредил их о том, что Рон Барбер казнен и его тело находится в машине у парка «Родо», своеобразном «Луна-парке» Монтевидео. Полицейские отправились в означенное место и действительно обнаружили там труп американского «советника».
Далее следовало заявление шефа полиции, клеймившего кровожадных террористов и напоминавшего об усилиях, которые полиция прилагала для поисков американца.
Малко в бешенстве сложил газету. Вот почему они украли труп. Разумеется, американские спецслужбы они не обманут, но общественность Уругвая так и не узнает правды. Газеты под страхом конфискации обнародуют только официальную версию.
Решительно настало время проучить его превосходительство Хуана Эчепаре.
Парагваю придется подыскать себе нового консула.
Каждые тридцать секунд проклятый колокол в соседней церкви коллежа «Стелла Марис» неумолимо издавал свой низкий звук. Хуану Эчепаре хотелось заткнуть уши. Похоронный звон действовал ему на нервы.
Кто мог умереть в коллеже, опустевшем на время каникул?
Эчепаре рыскал как дикий зверь по гостиной своей виллы. Несмотря на более чем мягкую погоду, широкое окно, выходящее в сад, было плотно закрыто. Входная дверь заперта на два оборота. На диван Хуан Эчепаре положил старенький автомат Томпсона с огромным магазином. И тем не менее его пробирал страх, ужасный страх.
За все то время, когда Энрике с Анджело работали на него, они опаздывали первый раз.
У них и телефона не было.
Каждая машина, сбавляющая ход в переулке Беланже, заставляла его вздрагивать. Эчепаре не забывал, что тупамарос приговорили его к смерти.
В саду раздался шум мотора. Как всегда по утрам, явилась Лаура Иглезиа на своем маленьком «фиате». Хуан Эчепаре поспешил открыть, ее дружеское присутствие придавало ему силы.
– Съезди за Анджело с Энрике, – тут же попросил он. – К ним в отель. Вчера вечером они, должно быть, опять напились.
Лаура Иглезиа со странным видом покачала головой.
– Нет, они не напились.
Она протянула ему утренний номер «Эль Паис». В глаза ему бросился снимок. Два валявшихся на земле трупа. «Новое преступление террористов», гласила подпись. Никогда в своей жизни Анджело Албано и Энрике Куэвас не награждались столь лестными эпитетами. Дипломат положил газету, перед глазами у него плыл туман... Как это его люди вдруг так накололись?
Теперь он остался один. Один как перст. Он жалко улыбнулся Лауре.
– У тебя нет друзей, которые могли бы на меня поработать? – спросил он.
Легкая ирония промелькнула в ее глазах.
– Нет, сеньор, это больно опасное занятие.
В несколько секунд Хуан Эчепаре принял решение.
– Дуй в Ла Вариг, – сказал он, – и возьми мне билет на ближайший рейс до Асунсьона.
К черту дипломатические обязанности. Он всегда уладит дело со своим министром, расскажет ему правду. Тупамарос не явятся по его душу в Асунсьон. И американцы не явятся, что тоже весьма кстати. ЦРУ порой подолгу таит на кого-нибудь злобу.
Лаура взяла сумку и вышла. Хуан Эчепаре тут же принялся собирать вещи, запихивая как попало в чемодан все, что попадалось под руку. Немного успокоившись, он взглянул на круглую кровать и на зеркала кругом. Ему будет всего этого не хватать. Асунсьон – маленький провинциальный городок, где ему будет не так легко следовать своим эротическим причудам.
Однако раз убили его людей, значит его очередь не за горами. И лучше быть живой собакой, нежели мертвым львом, как гласит арабская пословица.
Робкий звонок заставил Эчепаре вздрогнуть. Такой тихий, что он даже решил, что ему показалось. Никакой машины в сад не въезжало. Эчепаре схватил автомат, осторожно взвел курок и прильнул к дверному глазку.
Он увидел вуаль, еще более густую, чем обычно, черные чулки, чесучовое пальто...
Мария-Изабель.
Сердце дипломата запрыгало в груди. Он заколебался, но желание ее увидеть взяло верх. Тем более, что это в последний раз.
Теперь он мог на время забыть свои тревоги. Эчепаре торопливо открыл дверь.
– Входи скорей, – сказал он.
Она всегда приходила пешком, оставляя машину у Кантри-клуба.
Молодая женщина направилась мимо Хуана Эчепаре прямо в комнату. Он тщательно запер дверь и последовал за ней. Вдруг Эчепаре нахмурился. От Марии-Изабель Корсо не исходило привычного запаха «Мисс Диор». Запах был не таким опьяняющим и более легким.
Взгляд Хуана Эчепаре скользнул вниз к ногам – бесподобным, – обтянутым черными чулками.
По крайней мере, он в последний раз попользуется круглой кроватью. А может, ему удастся овладеть Марией-Изабель, пусть даже придется слегка применить силу.
– Пойду схожу за «никоном», – тихо сказал он. Мария-Изабель по своему обыкновению села на кровать, не снимая вуали и с сумкой на коленях. Порывшись в ящике, он достал «никон» и вернулся к посетительнице.
Вдруг в уши парагвайского консула снова ударил похоронный звон. Несколько минут он не обращал на него внимания. Этот неотвязный зловещий звук раздражал Хуана Эчепаре. Особенно после того, что случилось с Анджело и Энрике.
– Да что это такое! – взорвался он. – Я уже осатанел от этого звона.
– Этот колокол звонит по тебе, Хуан Эчепаре.
Он подумал, что ослышался. Страшные слова донеслись до него из-под вуали.
Хуан Эчепаре внимательней присмотрелся к черной вуали и различил свирепую улыбку. Это улыбалась не Мария-Изабель.
– О, Господи!
Та, которую он принял за жену полковника Корсо, медленно приподняла вуаль. Хуан Эчепаре никогда не видел этого широкого лица, больших суровых глаз, тонких губ, гораздо более тонких, чем у Марии-Изабель.
И при этом она носила одежду Марии-Изабель – от пальто до вуали.
– Кто вы? – выдавил из себя Хуан Эчепаре.
Похоронный звон, казалось, еще сильнее отозвался в его ушах. Как будто колокола приблизились.
– Ты меня не узнаешь? – насмешливо спросила молодая женщина. – Я твоя смерть...
Это превращалось в шутку самого дурного пошиба. В зеркалах на потолке и на стенах Хуан Эчепаре видел десятки отражений молодой женщины на кровати. У нее были такие же красивые ноги, как и у Марии-Изабель. Хуан вдруг подумал, что это жуткое представление организовала Мария-Изабель. Это, наверно, одна из ее подруг. Не исключено, что такая же соблазнительная, как и сама жена полковника Корсо.
Его вновь встревожил безостановочный неотвязный странный назойливый похоронный звон.
– Зачем вы пришли? – спросил Хуан.
От улыбки молодой женщины у него по спине пробежал холодок.
– Чтобы убить тебя, Хуан Эчепаре. Как ты убил мою мать. Меня зовут Флор Каталина. Теперь ты меня узнаешь?
* * *
Старый ирландский священник умоляюще поглядел на державшегося на почтительном расстоянии молодого человека с ржавым автоматическим пистолетом. У старика уже затекли руки. Каждый раз, когда веревка, привязанная к большому колоколу, поднималась, ему стоило большого труда не выпустить ее из рук.
– Мне надо немного передохнуть, – взмолился он. – Я больше не могу.
– Если остановишься, падре, я тебя убью, – отрезал молодой террорист. – Отдохнешь, когда я скажу.
Старый священник перевел взгляд на распростертую связанную женщину, которую тупамарос привели с собой. Ее прикрывали лишь несколько лоскутов кружев, грудь была обнажена, женщину, казалось, одолевал страх.
