Аким Спиридонович вышел к столу президиума.
— Шесть дней тому назад, — сказал он, — мы послали в пески начальника резервной заставы соседней комендатуры капитана Рыжакова с группой пограничников. В последнем донесении Рыжаков сообщил, что напал на след банды, но связь прервалась. На поиски Аббаса-Кули и Рыжакова были отправлены в пустыню следопыты-дружинники, прекрасно знающие Кара-Кумы. От них тоже пока нет вестей.
— Прошу извинить, товарищ полковник, — остановил Артамонова генерал. — Позвольте мне сделать некоторое отступление. Верховное Главнокомандование, товарищи, считает наше направление не менее важным, чем Западный фронт. В наш округ для участия в осуществлении стратегического плана прибывают боевые командиры, отлично зарекомендовавшие себя по службе и в боях с фашистскими захватчиками. Я хочу вам представить недавно прибывшего к нам из госпиталя фронтовика, замполита комендатуры, успешно сражавшегося с передовыми гитлеровскими частями, старшего политрука Самохина Андрея Петровича. Товарищ Самохин, прошу вас встать. Знакомьтесь, товарищи. Надеюсь, Андрей Петрович найдет у нас такую же дружную, теперь тоже фронтовую семью, какая была у него на западе. Так вот, товарищ Самохин, — обращаясь непосредственно к Андрею, сказал генерал. — Лично я как начальник пограничных войск округа ставлю перед вами задачу: сегодня ночью выйти с отрядом пограничников Дауганской комендатуры на помощь Рыжакову и вместе с ним в трех-четырехдневный срок разгромить банду Аббаса-Кули. Это и будет ответ на ваш рапорт об отправке вас в действующую часть. Задача ясна?
Андрей поднялся со своего места, принял стойку «смирно».
— В принципе ясна, товарищ генерал, — ответил он, хотя ему было абсолютно непонятно, как он сможет в такой короткий срок настичь и разгромить банду. Рыжаков — старожил, и то лишь на шестой день только-только напал на ее след. А где искать самого Рыжакова, когда его местные следопыты еще не нашли?
— Вот и хорошо, что в принципе ясно. Пойдете с двумя взводами резервной заставы. Ориентировочный маршрут — к колодцам Шор-Кую, Ак-Кая, Менгерли. — Генерал провел по карте указкой там, где Андрей видел лишь бледно-желтую окраску, обозначающую пески. — Вспомогательный отряд попытается пробиться по этому маршруту на машинах, чтобы создать вам базу в Кара-Кумах. Связь — по радио и голубями. Остальные детали сообщат вам после совещания полковник Артамонов и старший лейтенант Кайманов.
Ошарашенный Андрей сел на место. Задал ему трепку генерал. Поразмыслив, не мог не согласиться, все логично, все правильно. Фронтовик? Рвешься в бой? Воюй! Не боишься трудностей — очень хорошо! Тебе и карты в руки, найди и разгроми банду, за которой неделю гоняется со взводом пограничников капитан Рыжаков.
Кайманов тронул его за рукав, негромко сказал:
— Мы советовались с полковником. План этой операции утвержден. Есть кое-какая задумка...
— Прошу извинить, Аким Спиридонович, что прервал вас, — обратился генерал к полковнику Артамонову. — Доложите, пожалуйста, совещанию о подготовке к операции вашего участка границы. Кстати, товарищи, разработка плана действий по снятию погранпоста без кровопролития поручается также полковнику Артамонову. Прошу вас...
Полковник откашлялся, разгладил усы. Казалось, дай ему в руки саблю да надень буденовку, и вот он — кавалерист-рубака, прибывший на совещание прямо с фронтов гражданской войны.
— На участке Дауганской комендатуры, — начал Артамонов, — задержан перебежчик по имени Клычхан. Надо отметить, сам вышел к нашему наряду. Клычхан показал, что несколько групп рабочих из числа местных дехкан провели скальные работы по минированию дорог и мостов. Фугасы заложены вот здесь, в районе арочного моста, и в самой узкой теснине Даш-Арасы´´. Показания Клычхана подтверждаются сведениями, полученными из других источников, в основном от задержанных ранее контрабандистов и забрасываемых к нам немецко-фашистских агентов. Обезвредить минированные участки совместно с подразделением саперов, используя в качестве проводника Клычхана, поручается в день перехода на сопредельную сторону заместителю коменданта Даугана старшему лейтенанту Кайманову. Он же возглавит комсомольскую ударную роту прорыва в момент перехода.
За проведение операции по обеспечению перехода наших войск на сопредельную территорию отвечает комендант Даугана капитан Ястребилов...
Полковник Артамонов детально доложил о готовности каждой заставы своего отряда, состоянии дорог, наличии колодцев и родников на пути предполагаемого броска наших войск, численности и вооружении гарнизона в закордонном городке и на погранпостах соседей.
Андрей понял: все уже на полном ходу, подготовка началась не сегодня. При таких обстоятельствах он не мог, не имел права настаивать на своем решении вернуться на фронт. Здесь тоже началась война, а это в корне меняло дело.
— Было бы наивным предполагать, — обращаясь ко всему залу, сказал генерал Емельянов, — что с переходом наших войск на территорию Ирана агенты гитлеровской разведки сдадут свои позиции и сложат руки. Борьба с фашистской агентурой и созданными ею организациями отнюдь не закончится, она только примет другие формы. По нашим сведениям, Гамотта и Мейер, Бор и Калингер, Траппе и Вольф получили указания готовить восстания ряда племен, создавать террористические группы из белогвардейских эмигрантов, армянских дашнаков, азербайджанских мусаватистов. Банды эти уйдут в подполье, будут стараться использовать малейшую нашу оплошность, чтобы нанести внезапный удар. По этому поводу слово имеет бригадный комиссар Ермолин Дмитрий Васильевич.
Невысокий и плотный, под стать генералу, комиссар, с полным лицом и расчесанными на прямой пробор волосами, обвел спокойным взглядом зал, неторопливо поправил очки.
— Я хочу обратить ваше внимание, товарищи, — сказал он негромким голосом, — на роль политсостава в предстоящей операции. Для нас особенно важно, чтобы каждый командир, каждый рядовой красноармеец, как сказал начальник войск, был политическим представителем своей страны. Мы должны ежедневно и ежечасно разъяснять населению за кордоном, что военная акция по вводу войск на территорию Ирана — временная мера, вызванная лишь крайней необходимостью. Эта мера никоим образом не направлена против иранского народа. Вы должны объяснять, что Советское правительство не имеет никаких претензий в отношении территории и государственной независимости Ирана. Как только опасность будет ликвидирована, мы немедленно выведем свои войска... Таким образом, товарищи, — сказал комиссар, — каждый пограничник у нас независимо от звания — полпред. Поэтому особенно сейчас нам нужны образованные люди, тем более с боевым опытом.
«И этот камешек в мой огород», — подумал Андрей.
— Фашизм наступает на Советский Союз отовсюду, — продолжал Ермолин, — и если перед нами поставлена задача бороться с ним здесь, а не на западе, это значит, что наш участок не менее важен, чем Западный фронт. Один квалифицированный разведчик подчас стоит целой дивизии. Могу вас заверить, что на нашем участке фронта квалифицированных гитлеровских разведчиков предостаточно...
Совещание продолжалось допоздна, сверялись карты, уточнялись маршруты. Слово брали армейские командиры, докладывали о готовности своих подразделений. До начала операции оставались действительно считанные дни, а сделать предстояло еще многое.
Андрей должен был до утра изучить план, как провести рейд в Кара-Кумы, каким образом схватить банду Аббаса-Кули, о которой за короткое время был уже достаточно наслышан.
Наконец все было оговорено. Генералы, отужинав в столовой комендатуры, выехали к границе в сопровождении старших командиров, за исключением полковника Артамонова, который должен был обеспечить выход отряда Самохина в пески — непосредственно к линии границы.
После совещания к Самохину подошли старший лейтенант Кайманов и капитан Ястребилов.
— Все прошло хорошо, просто отлично, — потирая руки, проговорил Авенир Аркадьевич. — На этот раз комендатура и наш начальствующий состав предстали в лучшем виде.
— Должен вас огорчить, товарищ капитан. Прошу извинить, что перебиваю, — сказал Кайманов. — Только что мне доложили: не явился на боевой расчет назначенный ко мне коноводом новобранец Оразгельдыев.
— Но, может, где-нибудь в ауле... Может, просто спит...
— Я звонил на заставы, в бригады содействия. Выяснил: чабаны видели в песках какого-то пограничника с винтовкой на военном коне. Ехал по дороге в Ташауз…
Желтый карандаш в руке старшего лейтенанта госбезопасности Овсянникова со стуком упирался в крышку стола то острым, то тупым концом, словно бы сам поворачивался в его бледных и тонких пальцах.
