— Японцы пока сидят, — сказал Щепкин. — Чин чином. Этикет блюдут.
Его взгляд остановился на Идзуми, рядом с которым сейчас сидел французский дипломат. О чем они говорили, слышно не было, но беседа шла ровно, спокойно. Секретарь посла и советник по культуре были рядом, однако не вмешивались. Хотя с Горо пытался завести разговор кто-то из гостей, но тот отвечал хоть и вежливо, но неохотно.
— Когда начнем?
Капитан с сомнением посмотрел вокруг. План предусматривал небольшой конфликт кого-то из гостей с японцами. Тогда можно под шумок и портфель отобрать. Но только не в зале. Надо как-то убрать их отсюда и развести по сторонам. Как?
К офицерам подошла Диана, сопровождаемая Зинштейном и молоденьким подпоручиком. Офицер бросал на девушку столь страстные взгляды, что Щепкин едва сдержал улыбку. Бедный Ромео, он не знает, что вместо Джульетты влюбился в Екатерину Медичи. Лучше бы уж ухлестывал за Дарьей Бурлаковой. И кто ей такой псевдоним придумал? Бурлак — не самая лучшая профессия предков. Или это в пику общественному мнению? Интересно, певица не сочувствует социалистам и прочим народным спасителям?
Капитан посмотрел на подпоручика еще раз и вдруг понял, как можно вывести ситуацию из тупика. Не шедевр, но почему не попробовать?
Он кивнул подошедшим, отозвал ротмистра в сторону и быстро объяснил план. Гоглидзе покрутил ус, покивал и исчез в толпе.
Минут через двадцать японцы покинули стол и вышли в соседнее помещение. Здесь к ним подошли Дарья Бурлакова, руководитель театра и еще несколько человек, среди которых были француз и Джек Браун.
Француз и начал разговор, представив Дарью японцам, а потом сказал, что певица планирует гастроли по Дальнему Востоку и, возможно, захочет поехать в Маньчжурию. Не подскажет ли господин дипломат, как лучше организовать это дело и может ли быть вообще интересно выступление русской певицы там?
Идзуми охотно поддержал разговор, высказал несколько комплиментов таланту певицы и предложил взять на себя устройство гастролей с японской стороны. И вполне определенно заявил, что, конечно, выступления Дарьи пройдут с большим успехом. Ее красота и вокальные данные тому гарантией.
Потом, извинившись, Идзуми пошел к выходу, оставив с певицей и ее спутниками своего секретаря и советника Горо.
В это же время в другом конце зала прилично перебравший, но еще уверенно стоящий на ногах купец Жаров слушал рассуждения офицеров: действительно ли японцы увезут Бурлакову с собой и не останется ли та после гастролей в Японии. Мол, узкоглазые хоть и азиаты, но в русской красоте понимают. И такую яркую особу, как Дарья Бурлакова, не пропустят.
Жаров вновь налился краской, а тут еще кто-то из промышленников средней руки с насмешкой бросил:
— И тогда не видать тебе, Никита Ерофеич, Дарьюшки, как ушей. Японец-то тощ и стар, а тебя побил. Как есть побил…
Купец повел красными глазами на промышленника, захрипел, шарахнул кулаком по столу:
— А тебе, Виктуар, не видать кредита, как бог есть!
Промышленник закашлял, махнул рукой, но вымолить прощение у Жарова не успел. Хлопнув еще рюмку водки, Жаров направился в соседнее помещение, откуда отчетливо доносился заливистый смех Бурлаковой.
Щепкин, совершая променад по залу и соседним помещениям, сумел незаметно подойти ближе к Кинджиро и Горо, стоящим в большой компании. Там шел разговор на тему искусства в России и в Японии. Капитан ловко сманеврировал, обогнул столик и нечаянно задел локтем проходившего мимо официанта. Тот едва не уронил поднос, неловко качнулся и толкнул в спину Кинджиро, а стоявшего рядом офицера в плечо. Возникла небольшая заминка с огорченными восклицаниями, ахами и охами. Официанта грубовато поставили на ноги и велели исчезнуть. Офицер и один из гостей стали извиняться перед Кинджиро, тот вежливо отвечать, кланяясь и прижимая левую руку к груди. Дарья Бурлакова огорченно ойкала.
И никто не обратил внимания, что Щепкин, играя роль еще одной невинной жертвы столкновения, в короткий миг успел ладонью подбить портфель под днище.
Он тут же отшагнул назад, спрятался за официанта, а потом поспешил прочь из помещения. Следовало срочно остановить Гоглидзе и выйти в зал подальше от японцев. Но было уже поздно.
Гоглидзе возник у другого входа в помещение, встал неподалеку, взял со столика бокал с шампанским и поймал взгляд Щепкина. Капитан не успел дать знак «стоп», когда в помещение буквально влетел Жаров и, сметая все на своем пути, направился к японцам.
Следом за ним шли пять или шесть человек из гостей. Среди них были как прихлебатели купца, так и его противники. Все ждали развязки, зная вздорный и взрывной характер Жарова и его полное неумение отступить в сторону. Не зря в городе купец носил прозвище Бык. Тот, который норовит проломить стену, но не идти в ворота.
Жаров сразу увидел Бурлакову и двух японцев, что стояли рядом. Вокруг толпились люди, но купец не обращал на них внимания. Улыбку на лице Дарьи он тоже узрел, раздул ноздри, наклонил вперед голову, став и впрямь похож на разъяренного быка. Раздвигая плечами гостей, пошел вперед. Кто-то, недовольный толчком, возмущенно воскликнул, кто-то отступил, не желая связываться со злопамятным богатеем.
Жаров бесцеремонно отодвинул директора театра, подвинул француза, смазал взглядом Бурлакову и проревел:
— Что, своих баб не хватает, на наших заритесь? Сахалин отняли, Порт-Артур отняли, теперь и баб подавай? Накося выкуси!
Он сунул под нос Кинджиро сложенные дулей пальцы. Тот отстранился, брезгливо отодвинул руку купца от себя и на плохом, но вполне понятном русском произнес:
— Я не панимаю, что вам нада?
— Не понимаешь, обезьяна?
— Никита Ерофеич, опомнитесь! — воскликнул кто-то. — Непотребное творите! Гостей обижаете! Что о нас подумают…
— А мне плевать, что подумают! — рявкнул Жаров. — Пусть своих понужают, а к нашим не пристают!
— Как вы смеете?! — вскричал подошедший поручик в форме артиллериста. — Оскорблять женщину? Да я вас…
Поручик вышел вперед и грудью заслонил певицу, а Жаров с поразительной ловкостью махнул рукой и угодил кулаком в челюсть офицера. Удар у купца вышел на славу, офицера унесло к столу. Жаров повернулся и махнул еще раз, желая врезать японцу.
Кинджиро легко уклонился, сделав маленький шажок назад. Кулак купца просвистел перед ним.
— Остановитесь, господа! — вновь крикнул кто-то. — Это возмутительно!
Жаров взревел и попер вперед, нанося новый удар. Кинджиро опять ловко уклонился, но на этот раз подставил ногу, и купец, потеряв равновесие, начал падать. От удара о пол его спас стул, приняв на себя немалый вес. Дерево треснуло, но выдержало. Купец пригнулся и прыгнул на Кинджиро. Японец отточенным пируэтом вывернулся из-под удара, перехватил Жарова за ворот пиджака и подтолкнул его к стене.
На этот раз стула на пути не оказалось, и Жаров врезался в стену. Звук вышел глухим и протяжным. Купец на несколько мгновений впал в прострацию.
— Да что же это, православные! — завопил кто-то из прихлебателей Жарова. — Русского японцы бьют! Да не бывать тому! А ну!..
Говоруна успокоил поручик, врезав тому по уху. Но другие подпевалы купца бросились на поручика и на японцев. Бурлакова взвизгнула и отскочила в сторону.
— Полиция! — голос директора театра дал фальшь. — Вызовите полицию, господа!
Грозившая начаться свалка была приостановлена французом, вставшим на пути нападавших и закричавшим на вполне сносном русском:
— Мы же союзники, господа! Нельзя так!
Кулак одного из нападавших угодил французу в грудь и отбросил в сторону, на Брауна. Тот с трудом удержал немалый вес поверженного союзника, попробовал усадить того на стул. Ему неожиданно помогли, американец обернулся и увидел оператора Белкина, возникшего словно из ниоткуда.
— О, мистер Григорий! Что это ест?
Американец кивнул на дерущихся.
Белкин бросил взгляд на центр помещения. Поручик-артиллерист сдерживал натиск двух молодых мужчин, Кинджиро и Горо отбрасывали от себя еще двоих, остальные пытались их разнять, но получали удары с двух сторон.
А еще он увидел, как Щепкин подошел к Гоглидзе и что-то шепнул ему на ухо. Отчего ротмистр сразу перестал улыбаться и встревоженно наклонил голову.
— Это есть русская национальная забава, — ответил Белкин американцу, — кабацкая драка называется. Чтобы скучно не было.
— Кетч? Бокс? — оживился Браун. — О’кей!
Браун молодецки повел плечами и вдруг быстрым коротким ударом врезал набежавшему стороннику Жарова в челюсть. Того унесло в сторону.
— Ай лайк бокс! Йес!
Второй удар отправил в нокаут еще одного драчуна. Браун шагнул вперед, задев плечом Горо. Тот мягко и быстро развернулся, выставил вперед ногу и выбросил левую руку, перехватывая руку американца. Тот замер, виновато кивнул:
