И тут Киз заметил Тамару Малик. Она шла вдоль стоянки и приближалась к «ягуару», рассматривая номера машин.
Делая вид, что разговаривает по радиотелефону, Киз опустил лицо вниз. В этот момент Тамара поравнялась с «ягуаром».
— Сейчас? — прошептал Йенси Флойд.
Киз отрицательно покачал головой.
— Доверимся утверждению Малика. Пусть она дойдет до ворот.
Американец весь вспотел, но его лицо было спокойным. Он достал «кольт» и проверил обойму.
— Начинай, — скомандовал Киз, — она уже вышла из форта и переходит улицу. Возможно, ручной контроль заключается в том, чтобы открыть одну из створок ворот. Либо это, либо поворот турникета вызывает взрыв «Судного дня».
Американец повел автомобиль, держа руль левой рукой. В правой он сжимал «кольт». Впереди, перед правым входом во дворец, прохаживалась женщина в голубой блузке и синей юбке.
— Смотри, Йенси! — крикнул Киз.
Группа костюмированных танцоров, замеченная им ранее, осторожно продвигалась в их сторону. Некоторые из них были вооружены автоматами. Киз и Йенси выскочили из машины через заднюю дверь, и в этот самый момент раздались автоматные очереди, которые прошили «ягуар».
— Тамара! Назад, Тамара! — заорал Киз и как сумасшедший помчался ко дворцу под непрерывными автоматными очередями.
«Полиция» начала сжимать кольцо вокруг «танцоров».
— Тамара, это я!
Подойдя к воротам дворца почти вплотную, Тамара Малик в нерешительности остановилась и, увидев Киза, закрыла рот рукой. Она хотела повернуть назад, но вдруг упала, словно подкошенная.
Киз подбежал к ней, Флойд за ним, в его руке дымился «кольт».
— Я был вынужден, — оправдывался американец.
Тамара Малик была еще жива, но, судя по размерам пулевого отверстия, проделанного «кольтом», жить ей оставалось недолго.
— Тамара, выбора нет, — произнес Киз, поддерживая ее за плечи, — нам известно, что ручной контроль — это ты. Ох, Тамара, Тамара… если бы можно было повернуть время вспять…
Но она лишь покачала головой и, сделав последнее усилие, проговорила:
— …Нельзя отводить часы назад, никогда нельзя отводить часы назад… никогда… — и, вздохнув, безжизненно поникла на руках Киза…
— Черт побери, ведь ей стоило лишь войти в ворота, а может быть, достаточно было взяться за ручку, и привет! — Американец методично стрелял в сторону ступенек, ведущих в аквариум, в то время, как «полицейские» перезаряжали автоматы.
Киз осторожно закрыл глаза умершей и, поднявшись, произнес:
— Прощай, свет моей юности! Ты честно послужила своей стране. Если бы я не позволил тебе довести порученное дело до конца, возможно, кто-то, неизвестный нам, занял бы твое место. Когда на карту поставлено так много, о рыцарстве приходится забыть…
Киз и Флойд двигались по улице в направлении форта. Заметив на углу полицейскую машину, они подошли к ней. Быстро переговорив с инспектором, К. А. указал Йенси на место водителя, и спустя несколько минут они уже ехали на Брайтонский ипподром.
— Будем считать, что «Судный день» там, где мы предполагаем, — мрачно произнес Киз. — Все, что нам нужно сейчас, так это три чуда одно за другим. Не одно, не два, а именно три, — и он выставил вперед три пальца.
Йенси Флойд, остановившись у обочины, молитвенно сложил руки и зашептал:
— Господи, Боже, помоги нам…
Киз произнес:
— Аминь! — и они вновь пустились в путь по пустынным улицам города.
…Наконец, нам удалось узнать от наших русских союзников о том, что ядерный кобальтовый снаряд способен разрушить девять десятых Соединенного Королевства. Это может произойти в одиннадцать ноль три дня. В результате создавшейся политической коллизии между нами и Америкой может возникнуть соперничество из-за оккупации восточных территорий бывшего Британского содружества. Поскольку Москва ожидает нашего наступления на Индию, мы фактически можем оккупировать Сибирь, насколько это удастся…
(ВЫДЕРЖКА ИЗ СЕКРЕТНОГО СООБЩЕНИЯ, ПОДГОТОВЛЕННОГО ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ)
Малик саркастически усмехнулся и высокомерно произнес:
— Вам это не удастся! Это слишком сложно и слишком трудно. Но даже если удастся, помните: небольшой поворот влево, очень быстро, и тогда Англия точно так же, как и Советский Союз, будет находиться в безопасности. Ну, что же, прощайте! Прощание — такая трогательная штука, друзья! Как вам описать все в общих чертах? Игра, просто игра, хотя для Итона — не совсем по правилам.
Похоже, в эти последние минуты и у Малика нервы были на пределе. Впрочем, если не принимать во внимание некоторую нервозность его реплик, для опытного стратега он был сейчас слишком весел.
— Пусть отправляется, — решил Киз.
Малик, театрально поклонившись, развернулся и направился к ожидавшему его самолету. Внезапно остановившись, он повернулся и бегом возвратился к Кизу.
— Вы точно видели, что она была отправлена домой? — спросил он обеспокоенно.
— Сейчас она вне опасности…
Словно почувствовав на себе груз всех своих лет, Киз обернулся и посмотрел на экран телевизора, стоявшего в кабине ближайшего грузовика. Премьер-министр заканчивал свое обращение к народу. Звучали последнего его слова:
— Итак, вы слышали разъяснения, данные врачами. Если это, действительно, произойдет, то будет совершенно безболезненно. Абсолютно. Если все вы сейчас выйдете из домов и встанете лицом на север, то даже не услышите звука взрыва «Судного дня». Лишь небольшое ощущение тепла на спине и дальше — небытие.
— Давайте закончим эту жизнь достойно, друзья мои! Наша многовековая история богата событиями и уникальна. Долгие годы мы боролись за то, что считали добром и правдой. Каждый из нас в отдельности с готовностью отдал бы жизнь за свою страну. Так давайте в этот час покажем миру, что все мы полны решимости…
Голос премьер-министра был заглушен ревом моторов. Истребитель вертикального взлета стартовал с ипподрома Брайтона с Федором Маликом на борту. Самолет медленно поднимался в небо. На высоте в две тысячи футов он должен перейти на горизонтальный полет и установить курс на Южную Америку. Истребитель уже поднялся на эту высоту, но продолжал взбираться вверх, вверх…
— Прощай, сукин сын, — пробормотал Йенси Флойд. — Слишком уж небрежно ты отнесся к вопросу контроля над бомбой. Будь моя воля, ты вписал бы новую страницу в историю авиации. Если ты будешь еще хоть что-нибудь соображать, когда на доброй сотне миль над землей тебе будет нечем дышать, то прыгай вниз со всем своим серебром.
Он хлопнул Киза по плечу.
— Пойду, проверю, что показывает техника, — и поспешил к машине с системой связи.
Киз разделся до плавок и, прежде чем отправиться к огромной мортире, установленной на вращающейся станине, бросил последний взгляд на экран и услышал слова премьер-министра:
— …Вот так обстоит дело, друзья мои! — На этих последних словах голос Френсиса Трента дрогнул, но, сделав над собой усилие, он закончил выступление спокойно и убежденно. По каким-то непонятным соображениям оператор, решив, видимо, усилить эффект, надвинул камеру на премьер-министра, дав крупным планом его глаза и губы. — …Поэтому, если три события, запланированные нами, произойдут, Бог свидетель, мы останемся живы. Как я уже пояснил, сначала будет аннулирован наземный контроль. Пятнадцать секунд спустя спутник связи будет уничтожен нашей ракетой. Спутник, который принимает на себя управление в случае отказа наземной системы. Если наша ракета попадет в цель, вы увидите в небе яркую вспышку. Затем, через десять секунд, будет сделана попытка…
Киз приблизился к молоденькому капитану-американцу, стоявшему во главе своего взвода возле мортиры.
— Мы готовы, сэр, — произнес капитан.
— Что я должен буду делать? — спросил Киз и почувствовал острый приступ боли в левом колене.
— Да просто ложитесь вот на эту площадку, сэр, — ответил капитан и обратился ко взводу: — О’кей, парни, готовьтесь заряжать. Проверьте все еще раз.
Киз растянулся во весь рост на похожей на большой поднос алюминиевой шестифутовой площадке и увидел сбоку, возле своей ноги, металлическое кольцо. Между «подносом» и его опорой повернулось электронно управляемое реле. Киз крепче прижал к груди гранатомет и замер в ожидании. Больше всего на свете он боялся неудачи.
— Когда мы сообщим вам о готовности, постарайтесь сделать глубокий вдох, — предупредил капитан. Один из солдат, нажав на рычаг, поднял пусковую установку с распростертым на ней Кизом.
— Возьмите вот это в рот, — капитан вложил в губы Киза кусок жвачки, показавшейся ему очень тяжелой и на вкус напоминавшей жженые перья. Если до этого Киз чувствовал себя неважно, то теперь его самочувствие стало просто ужасным. Солдаты установили рельсы металлической площадки в пазы, уходящие внутрь широкого дула мортиры.
