На следующее утро, без четверти девять, Чернов вместе с членами экипажа ждал командира возле вертолета. Тот прибыл ровно к девяти, принял доклад командира экипажа и дал команду всем занять рабочие места. Уже в вертолете он обратился к командиру экипажа:
— Толя, у тебя сегодня выходной, поспи в салоне, полечу я, — он сел в командирское кресло, привычно положив правую руку на штурвал, а левую на рычаг шага. Через пару минут засвистел двигатель, и вертолет оторвался от земли. Игорь смотрел в иллюминатор и поражался безграничным просторам белого безмолвия, где на многие километры не было никаких признаков жизни. Кругом белели только сопки, лишенные растительности. Через двадцать минут полета земля резко закончилась, и внизу неожиданно показалась бухта, усеянная стоящими у причалов подлодками. Рядом виднелись четырехэтажные дома.
— Это что за гарнизон? — спросил Чернов у дремлющего рядом командира экипажа.
— Гремиха, — не открывая глаз, ответил тот.
— А как же люди сюда добираются? Я не видел ни одной дороги внизу.
— По морю. Раз в месяц из Мурманска сюда ходит паром, — ответил немногословный летчик.
Когда-то в детстве Игорь хотел быть моряком. Теперь, глядя на морской гарнизон сверху, он порадовался, что любовь к авиации оказалась сильнее.
Впереди был остров Кильдин. До этого Чернову ни разу не приходилось бывать на островах, и это подогревало его интерес. Через несколько минут полета вертолет «по-самолетному», на зависая в воздухе, сел на взлетно-посадочную полосу острова, уложенную металлическими плитами. Шкилев дал возможность выйти всем членам экипажа из вертолета, а затем вылез из кабины сам. В морской авиации были морские традиции. В отличие от обычной авиации, где командир выходил из самолета первым, в морской авиации командир экипажа, как капитан, покидал судно последним.
На аэродроме его уже ждал комендант. Он подбежал к командиру полка и представился:
— Товарищ полковник, начальник комендатуры капитан Горохов, здравия желаю.
— Здравствуй, Григорий Фомич, — поздоровался с ним за руку командир полка. Все члены экипажа последовали его примеру. Чернов с Гороховым уже знакомились, когда последний прилетал в гарнизон на подведение итогов. Пожимая руку коменданту, Игорь почувствовал сильный запах перегара. Видимо, пить Горохов закончил уже сегодня, потому что он усиленно пытался не показывать своего «тяжелого» состояния, однако красные глаза его предательски выдавали.
Обменявшись несколькими общими фразами, Шкилев взял Горохова под локоть и отвел в сторону.
— Григорий Фомич, ты когда слезешь со стакана? — строго спросил он. — Неужели ты не понимаешь, что своим видом и поведением не просто показываешь дурной пример подчиненным, ты разлагаешь личный состав? У тебя комендатура, подразделение, которое в любой момент должно быть в готовности принять на вынужденную посадку вертолет или самолет. Как ты это сделаешь в таком состоянии?
— Так же, как и сегодня, — логично ответил Горохов и добавил: — Мое состояние на готовность аэродрома не влияет. Я в любом состоянии готов выполнить боевую задачу, — с гордостью заявил комендант.
Затем, поменяв тон, обратился к командиру:
— Леонид Павлович, а чем здесь еще заниматься? Телевидения нет, клуба нет, спортзала нет, жена от меня ушла. Я бы, может быть, и окунулся с головой в службу, но нет возможности. Материалов нам для ремонта помещений не выделяют, борта садятся к нам в лучшем случае раз в месяц, вот и пьем с мужиками от безделья. Палыч, я уже седьмой год на острове, может, поможете перебраться на Большую землю? Если б хоть здесь «островные» платили, а так хуже ссылки.
— Да тебя бы уже давно перевели, но ты же виноват сам. Как ни приедет на аэродром комиссия, так ты с бодуна.
— Слово офицера даю, что в гарнизоне брошу пить.
— Ой, не зарекайся… Ладно, буду в кадрах, переговорю о тебе, а теперь показывай свое хозяйство.
Особо показывать было нечего. Весь гарнизон состоял из здания командно-диспетчерского пункта, казармы для солдат, столовой и двух деревянных домов для семей военнослужащих. Следуя в казарму, где по совместительству находился и штаб комендатуры, Игорь обратил внимание, что из домов вышли три женщины с детьми. Они надели, видимо, самые праздничные наряды, потому что для них появление новых людей на аэродроме и было своеобразным праздником, где можно себя показать и на других посмотреть. Сразу за домами была свалка мусора, который разносился ветром. Его здесь были целые горы, потому что вывозить его было некуда и нечем. В общем, зрелище было удручающим. Невольно Игорь перевел взгляд в противоположную сторону, где красовались дикие скалы, усеянные чайками. Пройдя немного дальше, Чернов вышел к проливу, отделяющему остров от Большой земли. Он смотрел на противоположный берег, представляющий собой отвесную монолитную скалу, и думал о людях, населявших этот остров. Фактически они были узниками военной службы. Даже при желании, преодолев пролив на лодке, они не имели возможности подняться на берег, настолько были отвесными скалы. Люди добровольно обрекли себя на заточение и только полтора месяца в году, в отпуске, могли жить по-человечески. Размышления Игоря прервал Леонид Павлович.
— Ну, как тебе здесь? — спросил он.
— Жутковато, — честно признался Игорь.
— Это с непривычки. Зато летом здесь отлично: охота, рыбалка, грибов и ягод — море. Когда бывает тепло, люди выходят даже позагорать на пляж, — он показал рукой в сторону песчаной косы, протянувшейся к противоположному берегу. — Кстати, именно из-за этой косы выслуга у наших идет не год за два, как на островах, а год за полтора. Какой-то умник в московских кабинетах определил, что «островные» надбавки можно получать только в том случае, если остров находится на удалении от суши более чем на один километр. А здесь, на Кильдине, расстояние от берега определяется именно по крайней точке косы и равно восемьсот метров. Вот так.
Вместе с командиром они зашли в штаб. Пока Горохов докладывал о готовности объекта к приему полка, Игорь осмотрел помещения, предназначенные для «секретки», кодогруппы и комнаты для хранения оружия. Все держалось на честном слове, но высказывать замечания коменданту при полном отсутствии средств не было смысла. Для себя Игорь уже определил, что он изложит в докладной записке на имя начальника отдела.
На обратном пути Игорь смотрел в иллюминатор и думал о женщинах, которые приехали на этот остров за своими мужьями, не зная, что их ждет впереди. Ведь многие из них раньше даже не имели представления о военных гарнизонах. Жили в городах, выходили замуж за курсантов в надежде со временем попасть вместе с ними в Германию или Венгрию. А судьба распорядилась иначе, вместо заграницы они оказались на забытом Богом острове. И надо отдать им должное, остались со своими мужьями.
— Да, — подвел итог своим размышлениям Игорь, — декабристки отдыхают.
Вернувшись с аэродрома, Чернов позвонил Можайскому:
— Андрей Викторович, я прибыл. Есть что рассказать и написать по результатам поездки.
— Хорошо, я завтра подъеду к вам в гарнизон, у меня тоже есть чем поделиться. Постараюсь быть с утра. Так что до завтра. Отдыхай, — закончил разговор Можайский.
В половине десятого в кабинете Чернова появился Можайский. В неофициальной обстановке он предпочитал общаться с подчиненными на равных, без армейского официоза и субординации.
— Пока ты вчера наслаждался красотами Севера и катался на вертолете, мы не сидели сложа руки, — начал Можайский. — Наш человек из штаба ВВС проверял вашу «секретку». Так вот, в папке командира полка находятся 96-листовая тетрадь и одна дискета. Никто, кроме самого Шкилева, работу не брал и посмотреть ее в «секретке» не мог, так как папка с диссертацией опечатана его личной печатью.
— А что такое дискета? — услышав незнакомое слово, спросил Игорь.
— Это магнитный носитель информации, на который можно записать все — и текст, и расчеты, да все что угодно. Их используют в компьютерах, но, как мне сказали специалисты, у нас в частях их пока еще нет. Да, тетрадь зарегистрирована 11 ноября прошлого года. Значит, до этого времени диссертации еще не было, а следовательно, утечка информации об ее тематике могла произойти позже этого времени. И второй момент: тему своей диссертации полковник Шкилев заявил не в академии имени Гагарина в Москве, как мы предполагали, а в академии имени Гречко в Ленинграде. Мы забываем, что наши подопечные хоть и летчики, но служат все же на флоте.
— Так, может, утечка информации произошла через академию, а мы уже изменника Родины делаем из порядочного офицера, — с надеждой произнес Чернов.
— Не исключено. Для этого нужно проверить, что он отправлял в академию. Если туда поступали какие-то материалы, то можно проинформировать наших коллег в Ленинграде и умыть руки. А если нет, то придется искать здесь.
