Осмотревшись вокруг, Белнэп увидел, как кровь троих убитых, впитываясь в красно-бурый ковер, окисляется до цвета ржавчины и становится неотличимой от фона ворса. Его захлестнула волна тошноты.
– Как ты узнал, что нужно следить за мной?
– Я осуществлял разведку – точнее, сказать по правде, бесцельно слонялся по рынку на Александерплатц, и тут мне почудилось, что я узнал твою рожу по Бухаресту. В случайные совпадения я не верю, а ты? Я понятия не имел, может, ты связной Лагнера. Так или иначе, какое-то отношение к нему ты имел. Игра показалась мне стоящей свеч.
Белнэп молча смотрел на него.
– Ну а теперь, – небрежным тоном продолжал Джаред Райнхарт, – осталось решить всего один вопрос: кто ты, друг или враг?
– Прошу прощения?
– Понимаю, это звучит грубо. – Гримаса деланого самопорицания. – Это все равно что говорить о работе за ужином или на коктейль-вечеринке спрашивать у незнакомых людей, чем они занимаются в жизни. Однако мною сейчас движет чисто практический интерес. Я бы предпочел выяснить, не работаешь ли ты, скажем, на албанцев. Ходили слухи, будто они решили, что мистер Лагнер утаил жирный кусок от их соперников по Восточному блоку. А ты сам знаешь, на что способны эти албанцы, когда им кажется, что их обошли. Ну а что касается болгар – тут, думаю, можно и не начинать. – Не переставая говорить, Райнхарт достал свой носовой платок и вытер Белнэпу подбородок. – Такое сочетание смертельной жестокости и непроходимой глупости встречается нечасто. Вот почему я вынужден спросить: кто ты, добрая фея или злая колдунья? – Церемонным жестом он протянул платок Белнэпу. – На тебе была капелька крови, – объяснил Райнхарт. – Оставь платок себе.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Белнэп, и в голосе его прозвучала смесь недоумения и восхищения. – Ты только что рисковал своей жизнью, спасая меня… даже не зная, союзник я или враг?
Райнхарт пожал плечами.
– Ну, скажем так, чутье подсказывало мне, что ты – друг. Надо же было от чего-то отталкиваться. Согласен, риск был, но если не бросать кости, не выиграешь. О, прежде чем отвечать на мой вопрос, ты должен знать, что я здесь в качестве неофициального представителя Государственного департамента Соединенных Штатов Америки.
– Пресвятая дева!.. – Белнэп попытался как мог собраться с мыслями. – Отдел консульских операций? Отряд «Пентей»?
Райнхарт только усмехнулся.
– Ты тоже из ОКО? Слушай, тебе не кажется, нам нужно придумать особое тайное рукопожатие? Или клубный галстук, хотя мне не позволят выбирать рисунок.
– Ублюдки, – пробормотал Белнэп, оглушенный этим откровением. – Ну почему мне никто ничего не сказал?
– Пусть парни постоянно ломают себе голову – вот философия нашего начальства. Если ты спросишь больших шишек из здания 2201 по Ц-стрит, они объяснят, что время от времени прибегают к подобной процедуре, особенно когда в игре участвуют оперативники-одиночки. Отдельные, не связанные друг с другом тайные подразделения. Произнесут какие-нибудь мудреные слова про оперативное разделение целей. Потенциальный недостаток этого в том, что можно наступить на собственный хвост. Зато потенциальное преимущество – подобный подход позволяет избежать зашоренности, группового мышления, обеспечивает более широкий кругозор. Вот что тебе скажут. Однако на самом деле, готов поспорить, произошла обычная накладка. Что в нашем деле случается сплошь и рядом. – Пока Райнхарт говорил, его внимание привлек бар из красного дерева с бронзовой отделкой, стоящий в углу кабинета. Выбрав одну бутылку, он просиял. – Двадцатилетняя сливянка из Сувоборски. Очень неплохо. Полагаю, мы можем пропустить по глоточку. Мы оба это заслужили. – Плеснув немного темной жидкости в две стопки, Райнхарт протянул одну Белнэпу. – Пьем до дна!
Поколебавшись, Белнэп залпом проглотил содержимое стопки. Мысли его носились вихрем. На месте Райнхарта любой другой оперативник ограничился бы тем, что просто продолжил наблюдение. О прямом вмешательстве речь могла идти только тогда, когда Лагнер и его подручные выпустили бы из рук оружие. После того, как воспользовались им. Белнэп получил бы посмертно ленточку, которую положили бы ему в гроб; Лагнер был бы убит или задержан. Второму оперативнику достались бы благодарность и повышение по службе. Государственные ведомства ставят осторожность превыше храбрости. Никто не обвинил бы оперативника в том, что тот не стал входить в комнату, где находились трое врагов с оружием наготове. Подобный поступок противоречил бы логике, не говоря о всех стандартных тактических приемах.
Кто этот человек?
Порывшись в карманах убитых телохранителей, Райнхарт извлек компактный пистолет американского производства, короткоствольный «кольт», и, достав обойму, пересчитал патроны.
– Твой?
Белнэп буркнул нечто нечленораздельное, что должно было служить положительным ответом, и Райнхарт швырнул ему пистолет.
– А во вкусе тебе не откажешь. Девятимиллиметровые пули с полым наконечником, медная оболочка со свинцовой начинкой. Идеальный баланс между останавливающей силой и пробивной способностью; определенно, это не табельное оружие. Англичане говорят, что о мужчине можно судить по его ботинкам. А я скажу, выбор оружия говорит о человеке все.
– А теперь то, что хотелось бы знать мне,– сказал Белнэп, все еще пытаясь сложить вместе разрозненные воспоминания о последних нескольких минутах. – Что, если бы я не оказался другом?
– Ну, в таком случае отсюда пришлось бы убирать уже четыре трупа. – Положив руку Белнэпу на плечо, Райнхарт успокоил его дружеским похлопыванием. – Но про себя могу сказать вот что: я горжусь тем, что являюсь хорошим другом своим хорошим друзьям.
– И опасным врагом своим опасным врагам?
– Мы поняли друг друга, – подтвердил его словоохотливый собеседник. – Итак: не пора ли нам покинуть этот званый вечер во дворце рабочих? Мы встретились с хозяином, выразили ему свое почтение, угостились выпивкой – полагаю, теперь мы никого не обидим тем, что откланяемся. Лично я предпочитаю никогда не задерживаться дольше необходимого. – Он бросил взгляд на три неподвижных тела. – Если ты подойдешь вон к тому окну, то увидишь строительную люльку – как раз то, что нужно для мытья окон, хотя, думаю, эту процедуру мы опустим.
Райнхарт провел Белнэпа через разбитое окно к люльке, которая висела на тросах, закрепленных на балконе следующего этажа. Если учесть, что эти здания постоянно нуждались в ремонте, люлька, висящая на высоте седьмого этажа, вряд ли привлекла бы внимание случайного прохожего, если бы тот появился в безлюдном переулке.
Райнхарт смахнул со своего коричневого комбинезона последние осколки.
– Карета подана, мистер…
– Белнэп, – ответил Белнэп, устраиваясь в люльке.
– Карета подана, Белнэп. Сколько тебе лет? Двадцать пять? Двадцать шесть?
– Двадцать шесть. И зови меня Тоддом.
Райнхарт завозился с лебедкой. Люлька пришла в движение и начала спускаться, медленно, рывками, словно ее тянули немощные буксиры.
– В таком случае, смею предположить, ты работаешь в нашей конторе всего года два. Что касается меня, мне в следующем году стукнет тридцать. Так что опыта у меня чуть побольше. Поэтому позволь предупредить, чтó тебе предстоит выяснить. Ты узнаешь, что большинство твоих коллег являются посредственностями. Такова природа любой организации. Поэтому если ты наткнешься на человека действительно одаренного, присмотрись к нему. Потому что в разведывательном сообществе настоящий прогресс обеспечивает в основном считаная горстка. Это драгоценные камни. Их нельзя терять, царапать, давить, если тебе не совсем наплевать на нашу работу. Заботиться об общем деле – значит заботиться о своих друзьях. – Взгляд его серо-зеленых глаз стал серьезным. – Есть известные слова английского писателя Э. М. Форстера. Может быть, ты их знаешь. Он сказал, что, если ему когда-нибудь придется выбирать между тем, чтобы предать друга и предать родину, хотелось бы надеяться, у него хватит духа предать родину.
– Да, что-то в таком духе я слышал. – Взгляд Белнэпа оставался прикован к улице внизу, которая, к счастью, оставалась пустынной. – Это и твое кредо? – Он ощутил лицом удар капли дождя, одинокой, но тяжелой, затем еще одной.
Райнхарт покачал головой.
– Напротив. Главный урок здесь в том, что друзей выбирать надо очень тщательно. – Еще один пристальный взгляд. – Потому что такой выбор не должен вставать никогда.
Наконец они вылезли из люльки и оказались на улице.
– Возьми ведерко, – распорядился Райнхарт.
Белнэп подчинился, тотчас же признав мудрость его слов. Кепка и комбинезон Райнхарта были отличным камуфляжем в этом городе рабочих; с ведерком и инструментами в руках Белнэп выглядел естественным его спутником.
