в девичестве.
Они проговорили около часа и расстались до вечера, поскольку Черняеву надо было ехать на доклад в Службу внешней разведки. Вечером он заехал в МИД за перстнем, создавая таким образом видимость своего постоянного нахождения в здании министерства. Потом поехал на конспиративную квартиру, где оставил перстень на столе, и, спустившись вниз, через черный ход вышел на Садовую, сел в поджидавшую его машину и поехал домой, вспоминая по дороге незабвенного Семена Семеновича Горбункова из фильма «Бриллиантовая рука» с его классическим вопросом: «Может быть временно кто-нибудь другой вместо меня с этой рукой походит?»
Возня с этим перстнем отнимала очень много времени, учитывая московские пробки. Третий день его пребывания прошел на конспиративной квартире, где он целый день писал отчет, на основании которого и будут составляться совместные планы. Четвертый день его заставили съездить в Химки, где располагался еще один архив и где перстень можно было оставить на целый день. И все бы ничего, если бы он туда поехал из дома на «Речном вокзале» – там Химки рядом. Но ради конспирации и в целях выявить возможное наблюдение он вынужден был заехать на квартиру в районе Курского вокзала, надеть на себя перстень и, выйдя из парадного, поймать так «удачно подвернувшийся» таксомотор до Химок. Работать в таком ритме было тяжеловато, а проводимые силами службы наружного наблюдения мероприятия по выявлению хвоста за Черняевым результатов не давали, и уже поступило предложение прекратить проверки, когда одному из опытных разведчиков службы наружного наблюдения не пришла мысль о том, что они могут вести объект, на котором навешен маячок, с опережением. То есть, обгоняя Черняева на двести – триста метров, затем просто идти ему навстречу. Это наконец дало результаты – выявили и автомобили, и людей, но проблему это не решило. Всю группу поставили под полный контроль по местам их проживания и даже записывали все их доклады Абдул-Вали, но задерживать их было нельзя. Оставалось только ждать – полетят ли они вслед за Евгением Владимировичем в Душанбе, чтобы помогать там ему в поисках книги, или эта бригада постоянного базирования в Москве. Решили ждать.
А в это время большая группа офицеров контрразведки, опираясь на помощь историков-архивистов, перерабатывала огромный массив информации в поисках чего-нибудь похожего на факт передачи в отдаленные районы Памира подарка от имени императора в виде книги. Другая группа готовила материалы на установленного сотрудника британских спецслужб для передачи в СВР и работы с ним с позиций резидентуры в Дубае. Третья группа… Короче, полковник Черняев кроме магнитиков всем привез из Дубая возможность «бросить все», как говаривал полковник Костыря Владимир Иванович, «и заняться чем-нибудь».
* * *
Сентябрь 2015 г. от Р. Х., Подмосковье
Евгений Владимирович шел по осеннему лесу, поднимая сучковатой палкой обвисшие под дождем ветки елей и раскидывая слипшиеся уже бурые листья.
– Какие тут, к черту, грибы, – ворчал старый дед, поправляя на голове капюшон дождевика, который все норовил закрыть ему глаза, – если и есть что-нибудь, так и то сгнило. Пропал сезон.
Он все-таки отпросился на один день съездить на дачу во Владимирскую область. Жену брать не стал – в избе было холодно, а ей простывать нельзя, у нее проблемные почки. Он даже в избу зашел только для того, чтобы проверить, все ли в порядке. Переоделся и пошел в лес без особой надежды на успех. Пошел просто погулять по осеннему лесу, подышать этим терпким, влажным воздухом. И подумать. А что дальше?
«Этот Абдул-Вали со своими книгами, как дурак с писаной торбой. Ну найдем мы эту книгу, начнем потихоньку втягивать его в нашу игру. А он будет втягивать нас в свою игру… В эти игры можно играть годами – насколько хватит фантазии. А мне-то чего делать? Постоянно выезжать в командировки в Хорог? Так ведь не мальчик… Жену с собой взять в Душанбе? Так мы там без внучек с ума сойдем. Может быть, инсценировать свою смерть? И выйти из разработки? Погиб „даи“ всех таджикских исмаилитов господин Валиханов в Варзобском ущелье… Найти в морге труп с нужными параметрами несложно, да и похороны по мусульманскому обычаю организовать не проблема. Надо предложить генералу как вариант». – Черняев рассуждал, медленно спускаясь с косогора в болотистую низину – последнее место надежды на грибы. Дождливой осенью там всегда были опята. Идти становилось все труднее – резиновые сапоги стали проваливаться все глубже. Приходилось все более внимательно присматриваться к месту, куда можно сделать следующий шаг. Полусгнившие коряги торчали из болотистой тины, как руки лесных сказочных троллей – леших. Вдруг какая-то болотная птица с шумом вылетела из-под ног, испугав Евгения Владимировича. Нога соскочила со скользкого ствола и провалилась в болотную жижу. Черняев, кряхтя и чертыхаясь, еле вынул ногу, едва не потеряв высокий болотный сапог. Он присел на корягу перевести дух.
– Помочь? – раздался сверху голос.
Евгений Владимирович взглянул на высокий пригорок, что образовался при повороте реки Чернавки, устроившей это болото в низине. На пригорке стоял молодой человек в длинном дождевике, перехваченном широким поясом, из которого, как показалось Черняеву, торчали рукоятки ножей. Лица человека видно не было – оно было закрыто глубоким башлыком.
«Вылитый ассасин, – подумал Черняев. – Откуда он здесь? Я ведь перстень оставил в Москве».
– Нет, спасибо, сам справлюсь, – махнул рукой Евгений Владимирович, а сам подумал: «Надо выбираться из этого болота. В прямом и переносном смысле».
Как быстро бежит время. Прошло уже больше года с того дня, когда звонок телефона правительственной связи оторвал полковника Черняева Евгения Владимировича от созерцания красивого сна, где он в прозрачной воде далекого изумрудного залива разглядывал рыбок фантастически яркой окраски. Этот телефонный звонок запустил отсчет новой реальности в его жизни, более похожей на сон, чем прерванное этим пронзительным звонком сновидение о прекрасном острове. Черняев иногда возвращался к своему прерванному сну про рыбок, стараясь понять тайный смысл этой ласковой и удивительно теплой картинки. Раньше таких красивых, ярких и успокаивающих сновидений бог сна – Гипнос – ему не дарил. И в какой-то момент он понял, что этот чудный сон был сигналом его утомленного сознания о приближающемся выходе в отставку, где он, отринув от себя многолетние переживания о правильности или неправильности принятого решения или совета, сможет погрузиться в негу безответственности перед руководством службы и собственной совести и предаться на старости лет своим желаниям в меру оставшихся сил. Желаний было немного – пару раз сходить на яхте по
