Она позволила Малко обнять себя и положила одну руку ему на плечо. Ее руки были такие же чарующие, как и вся фигура. Менее темные, чем лицо, очень длинные, ухоженные, с ногтями, покрашенными в серебристый цвет, и по кольцу на каждом пальце. Все же Малко не знал, с какого конца к ней подступиться, и ему никак не удавалось определить, кто же она такая.
Девочка по вызову?
Фотомодель, снобистка, любящая крутить любовь с дипломатами?
Активистка какого-нибудь негритянского движения?
Не следовало забывать, что у нее была связь с человеком, который взлетел на воздух две недели назад.
У него было впечатление, что он сжимает в объятиях лиану. Она была необычайно гибкой. Время от времени ее бедра и грудь, обтянутые шелковым джерси, задевали Малко более возбуждающим образом, чем если бы она прижалась к нему.
Он положил руку ей на бедро и придвинул ее поближе к себе. Чтобы проверить. Она не сопротивлялась, но ее лицо оставалось замкнутым, без улыбки. Однако ее живот прижался к нему, гибкий и теплый. Ее плоть была твердой, как гранит. От нее исходил легкий запах духов, вовсе не запах негров. Очень быстро Малко почувствовал сильное желание, но она, похоже, этого не заметила.
Джеймса Брауна сменили «Битлз», и Джейда отодвинулась от него, начав вилять бедрами так, будто в ее теле не было костей. Он кое-как следовал за ней с далекой от совершенства грацией.
За весь танец они не обмолвились ни словом. Опять начался медленный танец, и Малко поймал ее взгляд.
– Вам, кажется, скучно, – сказал он.
Джейда отозвалась безразличным голосом:
– Я впервые танцую с белым, вот так. Это был не вызов и не оскорбление. Простая констатация.
Малко заставил себя улыбнуться.
– Вы не любите белых?
Черные глаза остались непроницаемыми, но голос Джейды принял металлический оттенок:
– Вы полагаете, что можно любить белых, когда ты черный и живешь в этой стране? А вы еще не видели младенцев в Гарлеме, съеденных крысами, восьмилетних детей, занимающихся проституцией...
Она закусила губу и замолкла.
– Вы ненавидите белых, не так ли?
– Я знаю белых, – сказала она. – Они все думают об одном: заняться со мной любовью. Pigs[4].
Малко захотелось сказать ей, что это был вовсе не расовый вопрос. Он попытался задеть ее, чтобы вывести из себя:
– Вы уже занимались любовью с белым?
Она напряглась и обронила:
– Вы задаете слишком личные вопросы. Мне это не нравится...
Малко принял это к сведению. Они продолжали танцевать. С таким видом, будто напрасно теряют время. Вдруг она спросила у него:
– Зачем вы меня искали?
В ее голосе прозвучала напряженность. Будто она ожидала ответа на внутренний вопрос.
– Джон сказал мне, что вы очень красивая.
Она покачала головой.
– В Нью-Йорке сотни красивых девушек.
Пластинка кончилась, и она направилась к выходу.
– Мне нужно вернуться в бар. Почему бы вам не занять столик? Мы бы к вам подсели.
У него вдруг возникло странное впечатление, что хотя она и не интересовалась им, но и не сильно хотела, чтобы он ушел.
– С удовольствием, – сказал он. – Я закажу шампанское и буду вас ждать.
– Никакого шампанского для меня, – сказала она. – Я не пью спиртного.
* * *
Виктор Кюрфор задергался, как в пляске святого Витта, когда Джейда снова присела рядом с ним. Он заерзал на своем табурете, будто его силой усадили на раскаленные угли.
– Где он? – резко спросил он глуховатым голосом. – Где он? Вы дали ему уйти?
Джейда спокойно прикурила сигарету, выпустила дым и легко сказала:
– Успокойтесь. Он не ушел и не уйдет. – Ее губы изогнулись в злобной ухмылке: – Думаю, что я ему нравлюсь...
Ее спутник непонимающе посмотрел на нее. Он положил ладонь на руку Джейды и спросил сдавленным голосом:
– Кто это?
Она слегка пожала плечами.
– Он вам сказал: друг Джона.
– Вы прекрасно знаете, что он лжет, – возмущенно вскинулся Виктор Кюрфор. – Я был лучшим другом Джона и никогда не видел этого типа и никогда не слышал о нем. И я уверен, что Джон никогда не говорил ему о вас.
– Я знаю, – мрачно сказала Джейда.
Она играла со своим стаканом, глаза блуждали. Ей тоже не нравилось вторжение этого лживого блондина. Разумеется, был совсем небольшой шанс, чтобы им оказался не кто иной, как любитель побегать за черными юбками. Но этот шанс был совсем ничтожным. Потому что Джейда никогда не встречалась с Джоном Сокати.
Ее телефон оказался у него лишь для связи. Возможны только два варианта. Либо это фараон, либо он слышал о махинации и пытался извлечь из нее выгоду тем или иным образом. В обоих случаях он представлял опасность. «Очень большую опасность», – подумала Джейда. В каком-то смысле это удача, что он объявился именно в этот вечер. При других обстоятельствах она могла бы засомневаться.
Виктор Кюрфор выкатил испуганные глаза и прошептал:
– Он меня видел. Ему известно мое имя. Вам не следовало бы... Никто не должен знать, что я вас видел после того, что произошло. Я ухожу. Ничего не могу поделать. Тем хуже.
Она успокоила его, немного презирая в душе:
– Я рискую так же, как и вы. Не забывайте об этом. Ничего не бойтесь. Он не успеет навредить.
Он непонимающе посмотрел на нее, затем его лицо немного сникло, и он посерел, как могут бледнеть только негры.
– Вы хотите сказать...
– Вы предпочитаете риск? – холодно спросила Джейда.
В тот момент, когда он пригласил ее потанцевать, она приняла решение. Негр смешно задергал головой.
– Нет, нет, конечно, но я не хотел бы быть замешанным. Мое положение, вы понимаете...
– Пока вы мне нужны, – резко отрубила Джейда. – Он наверняка не идиот и вам ведь не очень хочется, чтобы он вдруг исчез, не так ли?
Виктор Кюрфор не ответил. Он умирал от желания побыстрее отсюда смыться. Лишь его положение советника при Организации Объединенных Наций от Республики Лесото мешало ему наплевать на достоинство. Тем более, что со дня смерти своего начальника и друга Джона Сокати главой миссии при ООН стал он. С правом голоса. Выбора больше не было. В миссии Лесото было лишь два члена.
Теперь он проклинал себя, что впутался в то, что казалось выгодной махинацией, а оказалось смертельной игрой. Но было слишком поздно.
– Вот что мы сделаем, – объяснила Джейда. Она склонилась к уху негра так, чтобы никто не слышал. Ее грудь невольно уперлась в его руку. Но он был слишком взволнован, чтобы испытать от этого какое-либо удовольствие. Тем не менее, именно Джейда и приманка наживы толкнули его на скользкий путь взяточничества.
Джейда закончила свои объяснения и соскользнула со своего табурета.
– Я пойду позвоню, – сказала она. – Затем мы подсядем к нему.
То же самое, что предложить Виктору Кюрфору добровольно влезть в преисподнюю.
* * *
– А вот и мы, – послышался теплый голос Джейды.
Она только что возникла возле столика Малко со стаканом в руке, лицом, сияющим улыбкой, величественно красивая, в сопровождении негра из бара. Малко встал и усадил своих гостей. И вовремя. Почти все кубики льда уже растаяли в ведерке, в котором стояла бутылка «Дом Периньон». Он откупорил ее и поднял свой стакан.
– За нашу дружбу.
Джейда весело подняла свой, Виктор Кюрфор – с меньшей радостью.
Отношение негритянки радикально изменилось. Ее глаза блестели, она присела очень близко к Малко, несколько раз наклонялась к нему за спичками, прикасаясь едва прикрытой грудью. Всякий раз, когда он глядел на нее, то встречал искрящиеся дружелюбием глаза. На этот раз она попросила его потанцевать с ней. Медленный танец.
Она самозабвенно и непринужденно прижалась к нему.
– Извините меня, я была не очень приветлива с вами, – сказала она. – Но мне нужно было решить одну важную деловую проблему с этим господином, который приставал ко мне. Теперь мы можем поразвлечься.
Когда он прикоснулся губами к ее шее, она не уклонилась. Напротив, ее движения показались ему более агрессивными. Малко внутренне выругался: он напал на элитную девушку по вызову. Не удивительно, что она дулась. Она обслуживала своих клиентов незамедлительно. Он напрасно терял время. И поэтому настоял, чтобы вернуться за столик. Негр предложил Джейде потанцевать, но она довольно сухо отказала. Под столом ее бедро прижалось к ноге Малко. Тот на мгновение испытал сильное искушение позволить себе это прекрасное животное за счет ЦРУ. Но его профессиональное сознание одержало верх.
– Думаю, мне пора спать, – объявил он. – Я уже и так нарушил ваши планы.
Джейда запротестовала, положив свою длинную теплую ладонь на ногу Малко. Ее глаза почти умоляли.
– Ни в коем случае. Я отведу вас в другое кабаре. Более забавное, чем это. «Нирвана». Я хочу танцевать. И Виктор тоже. Не правда ли, Виктор?
Виктору хотелось чего угодно, только не танцев. Например, оказаться тысячах в двадцати миль от «Гиппопотамуса».
