— Держите его!..
Призыв получился не очень убедительным, но его услышали сразу пятеро сотрудников полиции, находящихся рядом. Они ринулись к нему со всех сторон.
— Помогите мне, — уже более уверенно и громко произнес Маурицио, чувствуя, что обмякшее тело выскальзывает у него из рук.
Модзони все слышал и увидел, как Маурицио пытается удержать тело своей напарницы.
— Черт возьми, — пробормотал он, — что там происходит?
— Он оказался рядом с ними, — откликнулся первым Брюлей.
Дронго, прильнув к стеклу, смотрел на людей, все еще окружавших Маурицио и его спутницу. Затем к ним подбежали несколько переодетых сотрудников полиции. И вдруг один молодой человек рванул в противоположную от собора сторону.
— Держите его! — невольно перешел на крик Модзони.
Сразу шесть или восемь полицейских, переодетых в штатское, бросились за убегающим. И в этот момент совсем в другую сторону рванул еще один молодой человек.
— Что происходит? — растерялся Террачини. — Или здесь целый заговор? Откуда у него столько сообщников?
— Не дайте ему уйти! — уже потеряв всякое терпение, рявкнул Модзони. — Берите и его! Если понадобится — стреляйте.
Дронго повернулся и побежал вниз.
— Вернитесь! — услышал он за спиной голос Террачини.
Но кто-то уже побежал следом за ним. Кажется, Вирджил Даббс. И еще один офицер полиции.
Они выбежали на улицу. Дронго сразу повернул в ту сторону, куда побежал первый из парней. Его уже повалили четверо офицеров полиции, обыскивая, надевая наручники. Второй, не оглядываясь, еще бежал в сторону колокольни, возвышающейся в правом углу площади. Около нее увернулся от офицера полиции, выбежавшего ему навстречу, бросился к библиотеке.
Дронго подбежал к Маурицио, который пытался оказать первую помощь своей напарнице. Он делал ей искусственное дыхание, массаж сердца, проверял пульс. Все безрезультатно. Стоящие рядом сотрудники полиции уже понимали, что спасти коллегу ему не удастся, виновато отводили глаза.
Дронго, глянув на Маурицио, повернулся к людям, столпившимся вокруг. Он был уверен, что убийца здесь, среди них — его можно вычислить, можно найти. Он заглядывал в глаза людям, словно надеясь, что убийца отведет взгляд, дрогнет, испугается, не выдержит. Тогда останется его только взять.
Второго беглеца поймали почти у причала. Выбравшиеся из своих лодок гондольеры организовали своебразную живую сеть, мимо которой он не мог проскочить. Разгневанные гондольеры успели надавать ему тумаков, прежде чем полицейские вырвали парня из их рук. Гондольеры не знали, что именно натворил этот несчастный, но им было известно, что полиция ищет убийцу молодых женщин. А таких преступников не любят нигде, тем более в Италии, где понятие мужской чести развито необычайно. И хотя парень громко кричал по-итальянски, что ни в чем не виноват, никто не хотел его слушать. Полицейские надели на него наручники, повели к комиссару Модзони.
Дронго метался по площади, не успокаиваясь. По приказу Модзони площадь перекрыли со всех сторон, начали поголовную проверку документов. Комиссар наконец понял то, что сразу поняли Дронго и Дезире Брюлей: убийца находился на площади, но все точно рассчитал и, воспользовавшись суматохой, наверняка исчез почти сразу после того, как Маурицио закричал.
К Модзони, уже тоже оказавшемуся на площади, подвели первого парня. Тот заметно нервничал, но старался держаться спокойно.
— Кто ты такой? — спросил его по-итальянски комиссар.
— Не понимаю, — ответил молодой человек по-французски. — Я из Марселя. Я плохо говорю по-итальянски.
— Ты француз? — уточнил на французском подошедший Брюлей.
— Да.
— Почему ты побежал?
— Здесь разве нельзя бегать? — улыбнулся молодой человек.
— Отвечай на вопрос, — разозлился Модзони, тоже переходя на французский. В двадцать первом веке любой комиссар полиции города, принимающего миллионы туристов в год, должен знать как минимум несколько европейских языков.
— Мне заплатили, вот я и побежал, — пояснил парень. У него было красивое, мужественное лицо. — А почему на меня надели наручники? И кто вы такие?
Привели второго парня, толкая его в спину. На его лице виднелись следы работы гондольеров, губы были разбиты в кровь.
— Это не они, — в сердцах произнес Брюлей. — Это — обычные хулиганы, которые очень вовремя подсуетились. Видимо, он им заплатил, чтобы они побежали в разные стороны. А сам воспользовался ситуацией…
Подошел запыхавшийся Террачини. Глянув безумными глазами на Дронго, наклонился к Маурицио, все еще пытавшемуся что-то сделать с напарником. Террачини терпеливо подождал, наблюдая за его действиями. Наконец Маурицио поднялся и безнадежно махнул рукой. Тогда Террачини обернулся к стоявшему рядом Дронго. Выражение его лица не оставляло сомнений — он был в гневе.
— Это вы! — закричал Террачини, показывая на Даббса и Дронго. — Это все ваши придумки. И вот в итоге мы получили еще одного убитого офицера.
Брюлей подошел к нему и, взяв его за руку, увел с площади, понимая — публичные разборки лучше проводить не в таком людном месте. Модзони приказал поднять обоих беглецов в импровизированный штаб, чтобы их допросить. На площади продолжали проверять документы у всех туристов, переписывая их имена. Но все понимали, что убийца уже, скорее всего, покинул площадь и затерялся где-то на узких улочках Венеции.
Дронго посмотрел на Маурицио. У офицера дрожали губы, он все еще не мог прийти в себя. Прямо рядом с ним убили его коллегу, поэтому он считал себя отчасти виновным в случившемся. Растерявшийся Даббс глядел на неподвижное тело, лежащее перед ними, и не знал, что сказать.
Офицер Луиза Фелачи погибла, несмотря на присутствие двух сотен полицейских, оцепивших площадь Святого Марка. Для сотрудника ФБР Даббса это было достаточно сильным потрясением. Маурицио, стоя над телом, тихо заплакал. Все были в полном отчаянии.
И тут они услышали за своей спиной голос:
— Вы ждали именно такого результата?
Дронго даже не повернул головы. Он знал, что за его спиной стоит живая Луиза Фелачи.
В этом и состоял его план. Он боялся потерять женщину, боялся рисковать ее жизнью, понимая, что для преступника встреча на площади перед собором — всего лишь игра, в которой он предусмотрел все ходы. Поэтому Дронго не мог допустить, чтобы Луиза Фелачи пошла на эту встречу. И тогда, во Флоренции, он предложил отправить на встречу с убийцей переодетого в женщину молодого человека, готового оказать насильнику достойное сопротивление. Если бы Дронго высказал такую идею в Америке, на него подали бы в суд за дискриминацию женщин. Согласно американским законам женщины имеют право на равный труд, равную оплату, равный риск и равную смерть от руки убийцы. Дошедший в своих пределах до идиотизма феминизм запрещает мужчинам даже долго смотреть на понравившуюся им женщину, шутить с коллегами женского пола, рассказывать анекдоты или не выпускать представительниц слабого пола на тяжелые работы. Женщины так истово добивались равноправия, что постепенно оно переродилось в клоунаду с участием обоих полов.
В Америке офицер полиции — прежде всего сотрудник правоохранительных органов, а уж затем женщина. В Европе, где тоже законодательством гарантированы равные права, отношение к женщине все-таки иное. И если в северных европейских странах на предложение Дронго могли взглянуть с удивлением, то в Италии его хорошо поняли. К тому же комиссар Террачини не хотел рисковать своей лучшей сотрудницей. Поэтому он легко согласился на план Дронго, заменив Луизу Фелачи молодым человеком, который только еще учился в школе полиции. Именно его тело теперь лежало на площади. Двадцатилетний мальчик, мечтавший стать полицейским и так весело согласившийся заменить Луизу, стал новой жертвой маньяка. В этом никто не был виноват, кроме самого убийцы. Но Дронго казалось, что все работники полиции смотрят теперь на него с укором, осуждая за смерть молодого человека.
Он наклонился к погибшему еще раз. Сомнений не оставалось: несчастный был мертв и ему уже невозможно было помочь. Только на таком близком расстоянии было заметно, что молодой человек не совсем та самая женщина, фотографии которой так охотно печатались в журналах несколько дней назад. Дронго поднял голову. На него смотрела Луиза. Ее глаза были полны слез, она понимала, что молодой человек умер из-за нее.
— Ты ждал этого результата? — жестко повторила она.
Можно было не отвечать, просто промолчать или вообще уйти. В таких случаях лучше ничего не говорить, ибо любой ответ вызывает однозначно гневную реакцию. Но Дронго поднялся и нашел в себе силы ответить:
— Мы не смогли все рассчитать. Он продумал всю операцию с точностью до секунды.
