Ознакомительная версия.
— Я всегда шел в самые рискованные переделки ради Германии. Меня нельзя обвинить в измене!
— Успокойся, Альберт, я сделаю со своей стороны все, чтобы оправдать тебя. Разумеется, о нашем разговоре…
— Конечно, Зигфрид, — перебил Вайдеман, обрадованный таким исходом. — Я буду молчать. Молчать как рыба.
Коссовски тихо прикрыл за собой дверь.
Он хотел еще встретиться с Зейцем, но так устал, что решил поговорить с оберштурмфюрером утром. «Теперь Март от меня не уйдет», — подумал Коссовски, засыпая.
Давно не чувствовал он себя таким спокойным, как в эту ночь. С гулом проходили по автостраде тяжелые вездеходы — уезжали в Россию новые пополнения. В огромном звездном небе было тихо — союзники не бомбили. Равнодушно шумел лес, укрывший собой то чудо, которое в скором времени ринется навстречу самолетам врагов.
Но вдруг он проснулся и почувствовал тот же липкий испуг, как и тогда, когда шел к Лахузену. Ведь если Пихт расскажет о том, что Коссовски приговорил к расстрелу связного Канариса и Франко, ему грозит тюрьма или виселица. Притом все знают, что Пихт его друг, и не преминут вообще усомниться в способностях Коссовски как контрразведчика и лояльного немца…
— Что же делать? О боже милостивый! — прошептал Коссовски, глядя в черный угол спальни.
В полночь Пауль подъехал к дубу у кафе «Добрый уют».
— Сеня, садись на попутную машину и уезжай. У тебя есть явки, где можно скрыться?
— Я должен добраться до партизан в Словакии. Оттуда меня вывезут на самолете к своим.
— Тем лучше. Ты успеешь. Вот мое письмо Зяблову. Оно закодировано, но все равно упрячь его подальше. В случае чего, скажи, что воевал честно. А может быть, и доведется встретиться… Если повезет.
— Я хочу, чтобы ты уцелел, Павел, — проговорил Хопфиц.
Пихт пожал плечами.
Хопфиц достал небольшую мину в форме чернильницы.
— Эта штука может разнести танк, не то что самолет. Словом, действуй и возвращайся живым.
Пихт и Хопфиц прижались друг к другу. В мужском расставании всегда бывает что-то неуклюжее.
Хопфиц заторопился выйти на дорогу, боясь, что Павел заметит слезы.
Пихт сел за руль и тронул машину с места. В предутреннем мраке долго мерцал красный огонек, а потом «фольксваген» повернул и скрылся в черноте леса.
Глава пятнадцатая
Конец «Штурмфогеля»
На аэродромы, в районе которых развертывались гренадерские и танковые соединения вермахта, осуществляющие операцию «Цитадель», были стянуты боеспособные части со всех направлений. Кроме 4-го и 6-го воздушных флотов здесь находились также румынский королевский корпус и пять венгерских авиационных полков.
2 июня бомбардировщики люфтваффе предприняли массированный воздушный налет на Курск, в котором участвовало 550 самолетов. Советская авиация, разметав их боевые порядки, уничтожила 155 тяжелых машин.
Впервые во второй мировой войне германские войска перешли в наступление в условиях, когда люфтваффе не могли обеспечить безраздельного господства в воздухе. С каждым днем боев чаша весов все больше склонялась в пользу советских ВВС. В непрекращающихся воздушных сражениях советская авиация прочно захватила инициативу, вколотив в землю под Орлом, Курском, Белгородом и Харьковом свыше 3500 самолетов врага.
«С 1943 года, — писал впоследствии германский генерал К. Типпельскирх, — уже никакими способами невозможно было ликвидировать безраздельное господство авиации противника в воздушном пространстве над районами боевых действий».
Шел июнь 1943 года. Открытие Второго фронта затягивалось.
«Армия русских способна наверняка разбить германскую армию, если операции союзников в Европе отвлекут с Восточного фронта 50 германских дивизий, — писал военный обозреватель газеты «Франс-Америк»
В. Бенуа. — До сих пор Советский Союз ведет войну в одиночестве. Требование второго фронта, выдвигаемое Россией, вполне оправдано. Потери Англии не составляют и 5 процентов потерь Советского Союза, а потери Соединенных Штатов составляют едва ли один процент советских потерь».
Воспользовавшись благоприятной обстановкой в Европе, Гитлер отдал приказ ликвидировать Орловско-Курский выступ и захватить Москву с юга.
Потеряв какие-либо перспективы добиться перелома в войне с помощью обычного вооружения, гитлеровцы форсировали работы над «чудо-оружием» — ракетами «Фергельтундсваффе» («Оружие возмездия»), известными как «Фау-1» и «Фау-2», над многоцелевыми самолетами с турбореактивными двигателями «Хе-172» «Фольксягер» («Народный истребитель») и «Ме-262» «Штурмфогель» («Альбатрос»).
Зейц проснулся очень рано с тяжелой головной болью. Ныло тело. Ночная рубашка прилипла к груди. Он повернулся на другой бок и застонал — движение вызывало адскую боль. Дрожащими руками он вытащил из тумбочки бутылку коньяка и сделал большой глоток. «Что же страшного произошло вчера?» Зейц сел на кровати и долго смотрел в одну точку осоловевшими глазами. «Ах да!.. Пихт и Март…»
Зазвонил телефон. Зейц хотел было не поднимать трубку, но еще более продолжительный и требовательный звонок заставил его ответить. Говорил оберштурмбаннфюрер Вагнер:
— Зейц? Какого черта вы молчали ночью? Слушайте важную новость. В Лехфельд сегодня вылетает Герман Геринг. Он решил посмотреть ваш чудо-истребитель. Организуйте немедленно охрану. Конечно, его будут сопровождать свои парни из «Форшунгсамта» и личной охраны. Но и нам следует позаботиться о безопасности рейхсмаршала.
— Понятно, — глухо отозвался Зейц и, растирая лоб, спросил:
— Какие будут приказания относительно Хопфица?
Вагнер помолчал.
— Пусть пока работает. Но вы не выпускайте его из рук и смотрите, чтобы его не выдернул у вас из-под носа Коссовски…
— А что, он тоже выехал к нам?
— Еще вчера.
Зейц положил трубку и скривился, словно от зубной боли. Все оборачивалось против него. Мир почернел. Пихт — это Март, русский агент. Теперь Зейц в этом был уверен. Но если Пихт будет разоблачен, он потянет за собой и его, Зейца. Может быть, им обоим придется вместе болтаться на одной перекладине. Коссовски?.. О, Коссовски, как всегда, выйдет сухим из воды и припишет ликвидацию Марта себе… Он расскажет и о Штейнерте и о тех деньгах в швейцарском банке, которые, как считал Зейц, он честно заработал, получая из Германии грузы с продовольствием и обменивая их на валюту и драгоценности. Голодные аристократы в обозах Франко в то время не очень-то торговались.
Но присваивать проценты — не достойно чести офицера СС. И его же коллеги, жадные, завистливые, с удовольствием засадят отступника за решетку, пошлют на смерть: «Интересы рейха превыше всего». Даже если просто конфискуют вклад и разжалуют его, все равно это будет равносильно самоубийству. И поимка Марта не спасет. А тут еще Геринг… Надо ставить на ноги всю охрану, хлопотать, бегать. От одной мысли, что сейчас, когда разламывается на части голова, надо подниматься, ехать на аэродром, Зейца снова бросило в жар.
Шатаясь, он подошел к столу, хотел написать о Пихте, но пальцы тряслись, ручка выскальзывала из рук. Он смял бумагу, вытащил из кобуры пистолет и заглянул в черное отверстие дула…
— Нет, нет! — закричал Зейц, отмахиваясь.
Тогда из аптечки он достал большую коробку люминала, высыпал таблетки в ладонь и стал их глотать одну за другой.
У него еще хватило сил выбросить коробку в уборную, добраться до постели. Странный, сладковатый привкус пришел из желудка. Зейц почувствовал, что он теряет вес и у него останавливается сердце. Он погружался в сон без боли и страха, и волна блаженной легкости стала окутывать его с головы до ног. Внезапно в глазах вспыхнул какой-то яростно белый свет и долго еще метался в мертвеющем сознании.
Сообщение о прибытии Геринга вызвало переполох в Аугсбурге и Лехфельде. Мессершмитт сам примчался на испытательный аэродром и приказал готовить «Штурмфогель» к полету. Гехорсману в помощь была придана группа инженеров с других машин. К полудню удалось закончить сборку нового двигателя и установить его в моторную гондолу.
Мессершмитт вызвал Вайдемана:
— Господин майор. В этом полете вам нужно показать все…
Коссовски, получив телеграмму о Геринге, поехал к Зейцу, но дверь его квартиры оказалась закрытой. Тогда он поехал на аэродром.
— Я сам удивляюсь, что господина оберштурмфюрера до сих пор нет на месте: он отличается исключительной пунктуальностью, — в ответ на вопрос Коссовски сказал начальник аэродромной охраны лейтенант Мацки.
— Может быть, он заболел и не открывает?
— Разрешите мне съездить к нему на квартиру, — предложил Мацки.
— Едемте вместе.
Квартира, как и прежде, была заперта.
Ознакомительная версия.
