— Как вы думаете, он что-нибудь знает о нас?
Американец посмотрел Малко прямо в глаза.
— Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, я бы посадил вас вместе с вашими «няньками» в первый же самолет...
Это была уже не просто осторожность — настоящая паника. Малко захотелось напомнить резиденту, кто руководитель операции, однако Эдди Кокс мог отбить в Лэнгли истерическую телеграмму, и все было бы кончено, не успев начаться. Следовало проявить дипломатичность.
— Судя по всему, мы этого Бангаре не интересуем, — сказал он. — Главное — действовать быстро, как только я подготовлю почву.
Эдди Кокс допил свой стакан и поставил его на край бассейна. Гул голосов в саду почти заглушал музыку, обеспечивая им полную безопасность.
Американец криво улыбнулся.
— Представляете, что меня ждет, если вы с вашими «няньками» окажетесь в тюрьме Уагадугу, приговоренные к смерти как «американские наймиты».
В свете прожекторов замаячила тень виселицы.
— А меня-то! — добавил Малко.
Перед его глазами встало топорное лицо вчерашнего убийцы; чтобы отвлечься, он отвернулся и стал смотреть на танцующих. Эвелина томно покачивалась в медленном ритме рэгги, касаясь загорелой грудью лысины партнера. У нее был все такой же неприступный вид. Ее муж продолжал разглагольствовать у бара. Малко представил себе, как Крис Джонс и Милтон Брабек, сидя вдвоем за столиком в отеле «Индепенденс», сражаются с жестким цыпленком под соусом пилли-пилли. Оба, должно быть, на грани истерики...
Оркестр смолк.
— Жорж дал вам все необходимое? — спросил Эдди Кокс.
Малко не успел ответить: к ним направлялась Эвелина.
— Обед подан! — объявила она.
И, взяв Малко под руку, повела его к своему столику. Эдди Кокс оказался за другим столом вместе с мужем Эвелины.
От резкого порыва ветра затрепетали все деревья в саду, на столики посыпались листья. Погода переменилась в несколько минут. Эвелина порывисто встала и воскликнула:
— Идемте в дом! Гроза!
К счастью, гости уже доедали десерт. Музыканты, поеживаясь от ветра, убирали свои инструменты. Когда все, толкаясь, устремились в дом, Малко и Эдди Кокс снова оказались рядом. В комнатах стояла удушающая жара. Они незаметно проскользнули в пустую маленькую гостиную, служившую, видимо, кинозалом, — здесь стояли два видеомагнитофона «Акай» и телевизор.
— Так Жорж дал вам необходимую информацию? — снова спросил Эдди Кокс.
Малко описал ему план. К его удивлению, американец выругался сквозь зубы.
— Черт! Не хватает самого главного. Он обещал собрать для вас информацию обо всех передвижениях Санкары. Этого требовал полковник Уэдраенго. Видимо, он решил сначала узнать все, что касается его противника.
— Жорж мне об этом ничего не сказал, — удивился Малко.
Американец зажег сигарету.
— В это время он должен быть в одном из злачных мест в Билибамбили. Он вечно сшивается в тамошних барах. Можете сейчас поехать туда?
— Раз надо, — вздохнул Малко.
— Еще как! Начните с улицы Мечети. Там есть дискотека под названием «У Максима». После революции закрыли все ночные заведения, остались только дансинги, где выпивка стоит двести пятьдесят франков КФА[8] порция. Он там часто бывает. Завтра я буду завтракать в ресторане «Рикардо». Зайдите туда, мы сможем спокойно поговорить. Это безопасное место.
Внезапно погас свет. Раздались истерические женские крики, вилла мгновенно превратилась в переполошившийся курятник. Ливень усиливался. Эдди Кокс и Малко расстались, смешавшись с гостями. Там и сям уже загорались свечи. Вдруг Малко наткнулся на слабо колышущуюся в полутьме фигуру со свечой в руке. Мерцающий свет выхватил из мрака белокурый шиньон хозяйки дома. Секунду они стояли, прижавшись друг к другу, потом Эвелина высвободилась и спросила:
— Надеюсь, вы не слишком скучаете?
— Нисколько, — ответил Малко, — но я скоро буду вынужден уйти по-английски. Комендантский час...
— Заходите к нам еще, — пригласила молодая женщина. — Мы всегда будем вам рады.
Малко пробрался сквозь толпу гостей и вышел в сад. Он успел заметить мужа Эвелины с очередным стаканом виски в руках. Взгляд Жака Ролле уже был стеклянным, и гроза, похоже, ничуть не волновала его.
Ежась от порывов пронизывающего ветра, Малко пробежал через мокрый сад и добрался до своей машины, почти погребенной под листьями и обломками веток. На проспекте не было ни души. Он взглянул на «Сейко» — половина двенадцатого. У него оставалось не так много времени, чтобы разыскать бледнолицего Жоржа.
Из открытых дверей лилась зажигательная музыка. Улица Мечети была единственным оживленным местом в ночном Уагадугу. Вышедшего из машины Малко тотчас окружила стайка босоногих ребятишек.
— Патрон, я постерегу твою машину!
— Нет, патрон, я первый!
Малко отстранил их и вошел в дансинг «У Максима». Температура воздуха в темном баре была как в барабане стиральной машины. Совсем молоденькая проститутка с детскими бархатными глазами лани, в мини-юбке, обтягивающей круглые ягодицы, соскользнула с высокого табурета и подошла к Малко.
— До'огой! Мне бы пива...
Он отмахнулся, но не прошел и нескольких метров, как другая девица с вызывающе острыми грудями, судя по всему, уроженка Ганы, зазывно прошелестела ему на ухо:
— До'огой, какая музыка! Станцуем рэгги?
Наконец ему удалось добраться до зала, где плотная толпа томно колыхалась под чувственные африканские мелодии. Среди танцующих Малко заметил несколько белых, всматриваясь в каждого по очереди. Жоржа не было. Оба вентилятора были сломаны, и жара стояла невыносимая. Обстановка в дансинге царила довольно непринужденная, несмотря на многочисленные футболки с надписью «Родина или смерть». Официантки в мини-юбках, покачивая роскошными бедрами, сновали по залу с ломящимися от стаканов подносами. Чтобы вернуться в бар, Малко пришлось обойти тощего негра в красной кепке, который извивался, застыв на месте, словно в экстазе. Глаза его были прикованы к афише с портретом Боба Марли. Малко собрался уже выйти, как вдруг заметил знакомое лицо — того самого боя, что был с ним в машине, когда убили Жозефа Кулибали. Взгляд мальчишки был мутным от выпитого «Флэга», однако он узнал Малко.
— Как дела, патрон?
— Ты не видел Жоржа? — спросил Малко.
— Он ушел, патрон.
— Пошел спать?
Негр показал в улыбке все свои белоснежные зубы.
— Нет, патрон, он, наверно, в баре «Канарейка», там, где девки-табуретки.
— Можешь проводить меня туда?
Бой с восторгом согласился. Они пробились сквозь толпу аборигенов, силящихся в танцах и возлияниях забыть липкую жару, нищету и революцию, сели в машину и поехали по пустынным проспектам. Вскоре они оказались в северной части города, в лабиринте немощеных улиц. Несколько лавочек, покосившиеся лачуги, ржавые автомобильные каркасы. Негр потянул Малко за рукав.
— Здесь, патрон.
Малко вышел, запер машину и пошел на свет. В узком переулке два десятка девиц сидели на табуретках в ожидании клиентов. Еще работали несколько бистро. Бой нагнал Малко.
— "Канарейка" вон там, под желтой вывеской. Он точно там, патрон. Здесь его машина. Ну, пока!
Он скрылся в темноте, и Малко остался один в грязном переулке. Девицы, равнодушные, как коровы на пастбище, даже не поднимали глаз. Одни курили, другие, широко расставив ноги, демонстрировали свои жалкие сокровища. Как же надо оголодать, чтобы к ним притронуться! Несколько чернокожих верзил, прислонившись к стене, потягивали пиво, искоса поглядывая на своих кормилиц.
Самое подходящее место для Жоржа Валло...
Едва войдя в «Канарейку», Малко тут же оказался в тесном кольце зазывно улыбающихся шлюх с алчными глазами. Он поспешно растолкал их: спиной к нему, навалившись на стойку, сидел Жорж за кружкой пива. Малко узнал его по жировым валикам, оттопырившим рубашку. Он подошел и легонько похлопал толстяка по плечу.
— Жорж!
Француз подскочил так, будто его ужалил скорпион. Он обернулся, моргая остекленевшими от выпитого глазами; прошло добрых десять секунд, прежде чем он узнал Малко. На бледном лице не отразилось никаких эмоций.
— А, это вы...
Произнеся эту фразу, толстяк снова впал в оцепенение. Малко в растерянности окинул взглядом не первой свежести чернокожую девушку за стойкой, трех негров, играющих в углу в карты, проститутку, поглощающую кусок жареного мяса, и двух ее товарок, глазевших по сторонам... Тяжелый случай.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал он.
Жорж Валло даже не шевельнулся. Тогда Малко решительно бросил на стойку тысячу африканских франков и взял толстяка под локоть.
Тот тяжело сполз с табурета и последовал за Малко к выходу. Когда они дошли до конца переулка, Жорж вдруг остановился и резко повернулся к Малко.
— Что вам от меня надо? — злобно прошипел он.
