И не успев осознать, что происходит, он развернулся, и его правая нога стремительно протаранила левую почку рыбака.
— Че-сай!
Рыбак отлетел, затем бросился вперед, одержимый болью и яростью, раскинув руки, как клешни.
— Свинья!
Пациент присел, схватил противника за руку, дернул вниз, затем вскочил, рванул вверх, вывернув вправо, снова дернул, затем отпустил, одновременно нанеся каблуком сокрушительный удар по пояснице. Француз рухнул на груду сетей, ударившись головой о стенку планшира.
— Ми-сай! — И снова он не знал, что означает этот клич.
Другой рыбак схватил его сзади за шею. Пациент Уошберна обрушил левый кулак на бедро позади, затем нагнулся вперед, схватив локоть справа от своего горла. Резко нагнулся влево, напавший на него оказался в воздухе и, перелетев через палубу, напоролся на колесо лебедки.
Двое оставшихся членов команды налетели на него, молотя кулаками и ногами, не слушая призывов капитана:
— Le docteur! Rappelons le docteur! Va doucement![7]
Слова капитана так же не вязались со здравым смыслом, как и то, что он видел. Пациент Уошберна схватил одного из недругов за запястье, дернул вниз, одновременно вывернув влево. Человек взревел от боли — рука была сломана.
Пациент Уошберна сцепил пальцы, поднял над головой руки и опустил их, словно кувалду, на шею матроса со сломанным запястьем. Тот рухнул на палубу.
— Ква-сай! — отдался в ушах пациента Уошберна его собственный клич.
Четвертый рыбак бросился прочь, не сводя глаз с маньяка, который просто посмотрел на него.
Все кончено. Трое из пятерых лежат без сознания, жестоко наказанные за то, что сделали. Вряд ли кто-то из них будет в состоянии самостоятельно сойти на берег, когда шхуна причалит.
Слова Лямуша выражали одновременно два чувства, одинаково сильные: изумление и презрение.
— Откуда вы пришли, я не знаю, но с моей лодки вы уберетесь.
Человек без памяти оценил непреднамеренную иронию этих слов. Он тоже не знал, откуда пришел.
— Теперь вам нельзя здесь оставаться, — сказал Джеффри Уошберн, входя в полутемную спальню. — Я искренне верил, что могу предотвратить любое серьезное покушение на вас. Но я не могу защитить вас после того, что вы сделали.
— Меня спровоцировали.
— На то, что вы натворили? Сломанное запястье, раны на шее и лице, требующие наложения швов? Тяжелое сотрясение мозга и повреждение почки? Не говоря уже об ударе в пах, приведшем к опухоли? По-моему, это называется разделаться с противником.
— Иначе разделались бы со мной, и я уже был бы трупом. — Он замолчал, но продолжил, прежде чем Уошберн успел вмешаться: — Нам нужно поговорить. Кое-что произошло, ко мне пришли новые слова. Нам нужно поговорить.
— Нужно, но невозможно. Времени в обрез. Вам необходимо уехать. Я уже все подготовил.
— Прямо сейчас?
— Да. Я сказал им, что вы ушли в деревню, скорее всего за выпивкой. Родственники покалеченных рыбаков наверняка отправятся вас искать. Все: братья, зятья, кузены. У них будут ножи, колья, даже пара ружей. Не найдя вас в деревне, они вернутся. Они не успокоятся, пока в самом деле вас не найдут.
— Из-за драки, которую не я начал?
— Из-за того, что вы покалечили троих человек, которые лишатся по меньшей мере месячного заработка. И еще кое из-за чего, что гораздо важнее.
— Что это?
— Оскорбление. Чужак одолел не одного, троих уважаемых рыбаков Пор-Нуара.
— Уважаемых?
— В физическом отношении. Матросы Лямуша считаются самыми отпетыми в округе.
— Это же чушь!
— Не для них. Дело чести. Быстро соберите вещи. Здесь стоит бот из Марселя, капитан обещал спрятать вас и высадить в полумиле к северу от Ла-Сьота.
У человека без памяти перехватило дыхание.
— Значит, пора, — тихо сказал он.
— Пора! — ответил Уошберн. — Я понимаю, что сейчас владеет вашей душой. Чувство беспомощности, словно вы в открытом море без руля, чтобы поставить лодку на курс. Все это время я был вашим рулем, теперь меня не будет рядом, тут я ничего не могу поделать. Но поверьте мне, когда я говорю: вы не беспомощны. Вы найдете дорогу.
— В Цюрих, — добавил пациент.
— В Цюрих, — согласился Уошберн. — Я тут собрал кое-что для вас. Сложил в клеенчатый пояс. Обмотайте вокруг талии.
— Что это?
— Это все деньги, что у меня были, около двух тысяч франков. Не много, но на первое время хватит. И мой паспорт, вдруг пригодится. Мы приблизительно одного возраста, фотографии восемь лет; люди меняются. Но не позволяйте никому присматриваться. Это просто официальная бумага.
— А вы как без паспорта?
— Он мне не понадобится, если вы пропадете.
— Вы очень порядочный человек.
— Думаю, вы тоже… Насколько я вас знаю. Правда, того, кем вы были раньше, не знал, так что за него не поручусь. Хотел бы, да не могу.
Человек без памяти стоял на палубе и наблюдал, как удаляются огни Пор-Нуара. Рыбацкая лодка углублялась во тьму, как пять месяцев тому назад погрузился во тьму он сам.
Как погружался во тьму теперь.
На французском побережье ни огонька, только луна скупо освещает контуры прибрежных скал. Лодка мерно покачивалась на волнах метрах в двухстах от берега. Капитан кивнул в сторону побережья.
— Между этими двумя скалами — песчаный пляж. Не очень большой, но вы доберетесь до него, если поплывете вправо. Мы можем подойти еще на тридцать — сорок футов, это лишние минута-две.
— Вы и так сделали больше, чем я ожидал. Благодарю вас.
— Не стоит. Я плачу долги.
— И я один из них?
— Вроде того. Доктор с Пор-Нуара заштопал троих из моей команды пять месяцев назад, после того чудовищного шторма. Так что вы не единственный, кто пострадал.
— Шторм? Вы знаете меня?
— Вы лежали на операционном столе, белый как мел, но я вас не знаю и не хочу знать. У меня тогда не было ни денег, ни улова, доктор сказал, что я могу заплатить, когда дела будут обстоять лучше. Вот теперь я плачу.
— Мне нужны документы, — сказал беглец, почуяв, что может надеяться на помощь. — Мне необходимо переделать паспорт.
— При чем тут я? — спросил капитан. — Я лишь обещал высадить вас здесь, в этом местечке к северу от Ла-Сьота. И все.
— Вы бы этого не сказали, если бы не могли сделать еще что-нибудь.
— Я не повезу вас в Марсель. Не хочу нарываться на полицию. У берега полно патрульных лодок. Ищут наркотики и наркоманов. Платишь им либо расплачиваешься двадцатью годами за решеткой.
— Что означает, я могу добыть бумаги в Марселе. А вы мне поможете.
— Я этого не говорил.
— Говорили. Мне нужна некоторая услуга, и эту услугу мне могут оказать в городе, куда вы меня не отвезете, — тем не менее услуга возможна. Вы сами сказали.
— Что сказал?
— Что обсудите это со мной в Марселе, если я доберусь туда без вас. Теперь скажите где.
Шкипер вгляделся в лицо незнакомца; решиться было нелегко, но он все же решился.
— Кафе на улице Сарразен, к югу от старой гавани. Называется «Ле Бук де Мер». Сегодня вечером, между девятью и одиннадцатью часами. Имейте при себе деньги, хотя бы аванс.
— Сколько?
— Как договоритесь.
— Хотя бы приблизительно.
— Если у вас уже есть какой-нибудь паспорт, обойдется дешевле, если нет — придется украсть.
— Я же сказал, паспорт у меня есть.
Капитан пожал плечами.
— Полторы-две тысячи франков. Зряшный разговор?
Жан-Пьер подумал о непромокаемом поясе, обмотанном вокруг талии. В Марселе он лишится денег, но там же обретет паспорт, с которым можно двигаться в Цюрих.
— Я достану деньги, — объявил незнакомец, сам не зная, откуда взялась такая уверенность. — До вечера.
Капитан вгляделся в призрачную береговую линию.
— Все, теперь вы сами по себе. И запомните, если случится так, что в Марселе мы не встретимся, вы меня никогда не видели, я вас никогда не видел. И никто из моей команды вас никогда не видел.
— Я буду. Кафе «Ле Бук де Мер», улица Сарразен, к югу от старой гавани.
— Все в руках Божьих, — сказал шкипер, кивая рулевому лодки.
Заработали моторы.
— Кстати, — добавил капитан, — завсегдатаи «Ле Бук» не привыкли к парижскому выговору. На вашем месте я бы подстроился.
— Спасибо за совет, — сказал беглец, спуская с планшира ноги и погружаясь в воду. Рюкзак он поднял над водой, работая ногами, чтобы оставаться на плаву. — Увидимся вечером! — крикнул он и взглянул на черный корпус лодки.
На палубе не было никого, капитан ушел. Лишь волны плескались о дерево, и приглушенно тарахтел двигатель.
Теперь вы сами по себе.
Он поежился и поплыл в холодной воде, выворачивая к берегу, помня, что надо держать вправо, на скалы. Если капитан не ошибся, течение вынесет его на невидимый берег.
