перевалили через стены аванпоста из мешков с песком. Они скользили, падали, прыгали вниз. Вокруг него кричали мужчины.
Мужчина перелез через стену с металлическим топором.
Люк выстрелил ему в лицо. Человек лежал мертвый на мешках с песком, зияющая пещера, где только что было его лицо. У человека не было лица. Но теперь у Люка был топор.
Он врезался в бойцов, окруживших Мартинеса, дико размахивая. Брызнула кровь. Он рубил их, рубил.
Вновь появился Мартинес, каким-то образом все еще державшийся на ногах и колющий штыком.
Люк воткнул топорик в череп человека. Это было глубоко. Он не мог вытащить его. Даже с бушующим в его организме адреналином, у него не осталось сил. Он дернул за него, дернул за него… и сдался. Он посмотрел на Мартинеса.
"Ты в порядке?"
Мартинес пожал плечами. Его лицо было красным от крови. Его рубашка была пропитана ею. Чья кровь? Его? Их? Мартинес задохнулся и указал на тела вокруг них. «Я был лучше, чем это раньше. Я могу тебе это сказать.
Люк моргнул, и Мартинес исчез.
На его месте ряд за рядом стояли простые белые надгробия, тысячи из них взбирались вдаль по низким зеленым холмам. День был ясный, солнечный и теплый.
Где-то позади него одинокий волынщик играл «Amazing Grace».
Шесть молодых армейских рейнджеров отнесли блестящий гроб, задрапированный американским флагом, к открытому месту захоронения. Мартинес был рейнджером до того, как присоединился к Delta. Мужчины в своей зеленой парадной одежде и коричневых беретах выглядели стильно, но в то же время выглядели молодо. Очень, очень маленькие, почти как дети, играющие в переодевания.
Люк уставился на мужчин. Он едва мог думать о них. Он глубоко вздохнул. Его били. Он не мог припомнить времени — ни в школе рейнджеров, ни во время отбора в Дельту, ни в зонах боевых действий, — когда он так уставал.
Младенец, Ганнер, его новорожденный сын… не спал. Ни ночью, ни днем. Так что он и Бекка тоже не спали. Кроме того, Бекка, казалось, не могла перестать плакать. Врач только что поставил ей диагноз: послеродовая депрессия, осложненная истощением.
Ее мама вышла в хижину, чтобы жить с ними. Это не работало. Мама Бекки… с чего начать? Она никогда в жизни не работала. Она казалась сбитой с толку тем, что Люк уезжал каждое утро, чтобы совершить долгий путь до пригорода Вирджинии в Вашингтоне, округ Колумбия. Она казалась еще более сбитой с толку тем, что он не появлялся до вечера.
Деревенская хижина, красиво расположенная на небольшом утесе над Чесапикским заливом, принадлежала ее семье уже сто лет. Она ходила в хижину с тех пор, как была маленькой девочкой, и теперь вела себя так, как будто это место принадлежало ей. На самом деле, она владела этим местом.
Она шумела, что она, Бекка и ребенок должны переехать в ее дом в Александрии. Самым трудным для Люка было то, что идея начала казаться разумной.
Он начал предаваться фантазиям о прибытии в хижину после долгого дня, где царила гробовая тишина. Он почти мог наблюдать за собой. Люк Стоун открывает старый гудящий холодильник, берет пиво и выходит на задний дворик. Он как раз вовремя, чтобы поймать закат. Он садится в кресло Adirondack и…
ТРЕСКАТЬСЯ!
Люк чуть из кожи не выпрыгнул.
Позади него группа из семи стрелков дала залп в воздух. Звук эхом разнесся по склонам холмов. Пришел очередной залп. Затем еще один.
Салют из двадцати одного орудия, семь орудий одновременно. Это была честь, которую заслуживали не все. Мартинес был высокопоставленным ветераном боевых действий на двух театрах военных действий. Умер сейчас, от собственной руки. Но так не должно было быть.
У могилы строем стояли три десятка военнослужащих. Небольшое количество сотрудников «Дельты» и бывших операторов «Дельты» в гражданской одежде стояло дальше. Парней из Delta можно было отличить, потому что они выглядели как рок-звезды. Они одевались как рок-звезды. Крупный, широкоплечий, в майке и блейзере, штанах цвета хаки. Полные бороды, серьги. У одного парня была широкая, коротко подстриженная прическа «ирокез».
Люк стоял один, одетый в черный костюм, оглядывая толпу, ища кого-то, кого он ожидал найти: человека по имени Кевин Мерфи.
Впереди стоял ряд белых складных стульев. Женщину средних лет, одетую в черное, утешала другая женщина. Рядом с ней почетный караул в составе трех рейнджеров, двух морских пехотинцев и летчика осторожно вынул из гроба флаг и сложил его. Один из воинов опустился на одно колено перед скорбящей женщиной и вручил ей флаг.
«От имени президента Соединенных Штатов, — сказал молодой рейнджер срывающимся голосом, — армия Соединенных Штатов и благодарная нация, пожалуйста, примите этот флаг в знак нашей признательности за почетную и верную службу вашего сына. ”
Люк снова посмотрел на ребят из Дельты. Один оторвался и шел в одиночестве по травянистому склону холма среди белых камней. Он был высоким и жилистым, с коротко выбритыми светлыми волосами. Он был одет в джинсы и светло-голубую классическую рубашку. Хоть он и был худым, у него были широкие плечи и мускулистые руки и ноги. Его руки казались слишком длинными для его тела, как у элитного баскетболиста. Или птеродактиль.
Человек шел медленно, не особенно торопясь, как будто у него не было неотложных дел. Он смотрел на траву, пока шел.
Мерфи.
Люк оставил службу и последовал за ним в гору. Он шел намного быстрее, чем Мерфи, отставая от него.
Было много причин, по которым Мартинес умер, но самая очевидная причина заключалась в том, что он вышиб себе мозг на больничной койке. И кто-то принес ему пистолет, чтобы сделать это. Люк был почти на сто процентов уверен, что знает, кто этот кто-то.
«Мерфи!» он сказал. "Подожди минутку."
Мерфи поднял глаза и обернулся. Мгновение назад он казался погруженным в свои мысли, но его глаза мгновенно стали настороженными. Лицо у него было узкое, птичье, по-своему красивое.
— Люк Стоун, — сказал он ровным голосом. Похоже, он не был рад видеть Люка. Он не выглядел недовольным. Его глаза были жесткими. Как и в глазах всех парней из «Дельты», там был холодный расчетливый разум.
— Позвольте мне пройтись с вами минутку, Мёрф.
Мерфи пожал плечами. "Одевают."
Они пошли в ногу друг с другом. Люк замедлился, чтобы приспособиться к темпу Мерфи. Какое-то время они шли, не говоря ни слова.
"Как дела?" — сказал Люк. Это было странное предложение. Люк пошел на войну с этим человеком. Они вместе участвовали в боях не один десяток раз. Когда Мартинес ушел, они остались последними выжившими в худшую ночь в жизни Люка. Можно было бы подумать, что между ними будет какая-то близость.
Но Мерфи ничего не дал Люку. "Я в
