После того, как Бэкман исчез из Болоньи более двадцати четырех часов назад, жучки, внедренные вокруг его сына, проверялись еще более тщательно.
Электронное послание в Вашингтон завершалось словами: «ДБ возвращается домой».
К счастью, Нил в разговоре с Лизой не упомянул имени Джованни Ферро. К сожалению, он назвал два из трех отелей – «Мариотт» и «Шератон».
Возвращению Бэкмана дали высший приоритет. Одиннадцать агентов МОССАДа находились на Восточном побережье, всем было немедленно приказано сосредоточиться в округе Колумбия.
* * *
С помощью щедрых порций вина и шампанского Джоэлу удалось поспать несколько часов над Атлантикой. Когда самолет в 16.30 приземлился в аэропорту Кеннеди, с отдыхом было покончено, над Джоэлом вновь нависли неуверенность и необходимость оглядываться через плечо.
На паспортном контроле он сначала встал в гораздо более короткую очередь для граждан США. Хвост, тянувшийся к окошку для прочих, производил впечатление. Потом он спохватился, оглянулся и, бросая беззвучные проклятия, поспешил в очередь для иностранцев.
Как можно быть таким дураком?
Одетый в форму толстошеий парень из Бронкса орал пассажирам, чтобы они выстраивались по этой, а не по другой линии и делали это как можно живее. Добро пожаловать в Америку! По некоторым вещам он совсем не соскучился.
Офицер на паспортном контроле нахмурился, глядя на паспорт Джованни, но ведь такой же была его реакция и на паспорта других. Джоэл внимательно следил за ним из-под дешевых солнцезащитных очков.
– Не могли бы вы снять очки? – попросил офицер.
– Сертаменте, – громко сказал Джоэл, желая подтвердить свое итальянское происхождение.
Он снял очки и сморщился, будто его ослепило, затем стал тереть глаза, в то время как офицер пытался изучить его лицо. Затем нехотя проштамповал паспорт и, не говоря ни слова, вручил его владельцу. Декларировать ему было нечего, и на таможне на него едва взглянули. Джоэл стремительно пересек здание терминала и нашел очередь за такси.
– Вокзал Пени, – сказал он. Водитель напоминал Фарука Хана, самого младшего из трех, совсем еще юношу, и, глядя на него с заднего сиденья, Джоэл крепче прижал к себе портфель.
Двигаясь против потока в час пик, они доехали до вокзала за сорок пять минут. Он купил билет на поезд компании «Амтрак» в округ Колумбия и в 19.00 отбыл из Нью-Йорка в Вашингтон.
* * *
Такси остановилось на улице Брэндивайн на северо-западе Вашингтона. Было почти одиннадцать, и окна большинства шикарных домов были темны. Бэкман договорился с водителем, который уже откинулся на сиденье и был готов вздремнуть.
Когда раздался звонок в дверь, госпожа Пратт была в постели, тщетно пытаясь уснуть. Она схватила халат и заспешила вниз по лестнице. Ее муж обычно спал на первом этаже, в основном потому что храпел, а также потому что много пил и страдал бессонницей. Она полагала, что звонил именно он.
– Кто там? – спросила она по домофону.
– Джоэл Бэкман, – раздался ответ, и она решила, что кто-то пошутил.
– Кто?
– Донна, это я, Джоэл. Клянусь тебе. Открой дверь.
Она посмотрела в глазок и не смогла узнать незнакомца.
– Одну минуту, – сказала она и побежала на первый этаж, где Карл смотрел новости. Минуту спустя он был у двери, на нем был спортивный костюм от Дьюка, в руках – пистолет.
– Кто там? – прокричал он в домофон.
– Карл, это я, Джоэл. Опусти пистолет и открой дверь.
Голос нельзя было перепутать. Он открыл дверь, и в его жизнь вошел Джоэл Бэкман, чтобы возродить старые кошмары. Не было ни кивков, ни рукопожатий, ни улыбок. Пратты внимательно изучали его: выглядел он совсем по-другому – исхудал, волосы темнее и короче, одет странно. От Донны он услышал:
– Что ты здесь делаешь?
– Хороший вопрос, – сказал Бэкман холодно. У него было преимущество, потому что имелся план. Ему удалось застигнуть их врасплох. – Не мог бы ты опустить пистолет?
Пратт положил пистолет на край стола.
– Ты разговаривал с Нилом? – спросил Бэкман.
– Весь день.
– Карл, что происходит? – спросила Донна.
– Я точно не знаю.
– Мы можем поговорить? Я здесь именно ради этого. Больше не доверяю телефонам.
– Поговорить о чем? – настаивала она.
– Донна, не могла бы ты приготовить нам кофе? – мило попросил Джоэл.
– Катись к черту!
– Ладно, кофе вычеркнем.
Карл тер подбородок, пытаясь оценить ситуацию.
– Донна, нам надо поговорить наедине. Старые дела фирмы. Потом я дам тебе краткую сводку.
Она пробуравила обоих взглядом, в котором читалось: «Чтоб вам провалиться!» – и затопала вверх по лестнице. Они вошли в кабинет. Карл спросил:
– Хочешь выпить?
– Да, чего-нибудь покрепче.
Пратт подошел к расположенному в углу бару и налил две двойные порции односолодового виски. Протянул Джоэлу стакан и, даже не пытаясь выдавить улыбку, произнес:
– Будем.
– Твое здоровье, рад видеть тебя, Карл.
– Уверен в этом. Ты не должен был видеть никого в ближайшие четырнадцать лет.
– Считаешь дни?
– Мы все еще чистим за тобой, Джоэл. Пострадало много хороших людей. Мне жаль, но Донна и я не горели желанием тебя видеть. Я думаю, в этом городе не так уж много людей, которые захотели бы тебя обнять.
– Большинство хотели бы меня пристрелить.
Карл настороженно посмотрел на пистолет.
– Мне на это наплевать, – продолжал Бэкман. – Конечно, я хотел бы вернуться назад и кое-что изменить, но у меня нет такой роскоши. Теперь я спасаю свою жизнь, Карл, и мне нужна помощь.
– А если я не хочу в этом участвовать?
– Не могу осуждать тебя за это. Но сделай мне одолжение, очень большое одолжение. Помоги мне сейчас, и, клянусь, я никогда больше не появлюсь на твоем пороге.
– В следующий раз я буду стрелять.
– Где сенатор Клейберн? Скажи мне, что он еще жив.
– Да, вполне. И тебе повезло.
– Как?
– Он здесь, в Вашингтоне.
– Почему?
– Холлис Мейплес выходит на пенсию, проведя сотню лет в сенате. Сегодня вечером у них прощальная вечеринка. Все старики в городе.
– Мейплес? Он был в маразме еще десять лет назад.
– Значит, теперь он в глубоком маразме. Он с Клейберном был неразлейвода.
– Ты говорил с Клейберном?
– Да.
– И?..
– Это будет непросто. Его воротит от одного твоего имени. Он готов пристрелить тебя за измену родине.
– Не важно. Скажи ему, что он может стать посредником в сделке, благодаря которой почувствует себя настоящим патриотом.
– Какой сделке?
– Карл, у меня есть программное обеспечение. Полный пакет. Этим утром я забрал его из ячейки банка в Цюрихе, где оно пролежало больше шести лет. Ты и Клейберн завтра утром придете в мой номер, и я его вам покажу.
– Мне совсем не хочется его видеть.
– Нет, хочется.
Пратт заглотнул пятьдесят граммов виски. Опять подошел к бару, вновь наполнил стакан, принял еще одну дозу, затем спросил:
– Где и когда?
– «Мариотт» на Двадцать второй улице. Номер пять-двадцать. В девять утра.
– Джоэл, почему? Почему я должен участвовать?
– Одолжение старому другу.
– Я ничем тебе не обязан. И старая дружба осталась в далеком прошлом.
– Карл, пожалуйста. Приведи Клейберна – и завтра к полудню ты будешь свободен. Обещаю, ты меня больше никогда не увидишь.
– Звучит заманчиво.
* * *
Он попросил водителя не спешить. Они проехались по Джорджтауну, вдоль Кей-стрит с местами сборищ студентов колледжей, ночными ресторанами и барами, заполненными ведущими веселую жизнь людьми. Было 22 марта, приближалась весна. Температура держалась около двадцати градусов, и студенты стремились даже в полночь оставаться на улице.
Такси замедлило ход на пересечении Первой и Четырнадцатой улиц, и вдалеке, на Нью-Йорк-авеню, Джоэл мог видеть здание своего старого офиса. Где-то там, на верхнем этаже, он когда-то правил в собственном маленьком царстве, где вассалы следовали за ним по пятам, готовые сорваться с места по первой его команде. Ностальгии у него не было. Вместо этого он испытывал сожаление о бездарно прожитой жизни, потраченной в погоне за деньгами, на подкуп друзей, покупку женщин и всех тех игрушек, которые должен иметь большой воротила. Они поехали дальше, мимо бесконечных офисных зданий, с одной стороны чиновники, с другой – лоббисты.
Он попросил водителя изменить маршрут и поехать в более приятные места. Они повернули на авеню Конституции, проехались по эспланаде, мимо монумента Вашингтону. Его дочь, Анна Ли, годами умоляла взять ее весной на прогулку по эспланаде, на которую отправлялись все другие дети из ее класса. Она хотела увидеть мистера Линкольна и провести день в музеях Смитсоновского института. Он обещал и обещал, пока она не уехала. Анна Ли теперь, наверное, живет в Денвэре с ребенком, которого он никогда не видел.
