Васильевич.
— Стало быть, познакомились, — отозвался Вадим Петрович.
— Давайте уйдем отсюда, — предложил Готье. — Для встречи это место хорошее, но говорить здесь неудобно.
Они поднялись со скамейки, неторопливо, по одному, перешли площадь и оказались, наконец, в большом малолюдном в это время дня сквере, окружающем жемчужно-серебристую чашу бассейна.
— Расскажите о себе, — сказал Готье, усаживаясь на скамейке, подходы к которой хорошо просматривались.
— Где я был во время войны, вы, конечно, осведомлены.
Вадим Петрович внимательно посмотрел на Готье. Тот промолчал.
— Когда я стал Кисляком, рекомендовали мне осесть в Москве. Женился на москвичке еще в лагере. С тех пор здесь. Никаких сигналов о себе не подавал. А вот нашли…
— А жена жива?..
— Схоронил. — Кисляк был несколько удивлен, что его собеседник не знает об этом. Ведь год назад об этом было известно Тамаре Павловне и тем, кто кидал ему в почтовый ящик бандероли. Но выяснять ничего не стал. Наверное, им так нужно, решил он.
— Значит, вы совсем одиноки? А родственники жены? — продолжал Готье.
— Никого нет. Один как перст. — Кисляк посмотрел на свои крупные, светло-желтые от въевшейся в них краски руки. — Работаю полотером. Спокойно и никакой ответственности. Да и кто заинтересуется полотером?
— Это прекрасно, что вы живете один, — весело сказал Готье.
— Еще бы, — осклабился Кисляк, — в двухкомнатной.
— Прекрасно, — повторил Готье, все еще привыкая к манере Кисляка говорить. — Может так случиться, что к вам придет один мой человек и его нужно будет приютить и помочь.
— Но… — Глаза Кисляка испуганно забегали.
— Никаких «но», — жестко сказал Готье. — Пароль для связи: «Вы Вадим Петрович, верно?» Ваш ответ: «Верно, а вы от Антона Васильевича?» — «Да, от него. Он говорил, что вы обещали дать приют его племяннику». Очень просто запомнить.
— Подходяще, верно, запомню, — тихо сказал Кисляк и повторил пароль.
Удовлетворенный Готье продолжил свои наставления.
— Подыщите пару хороших и надежных тайников. Встречаться будем крайне редко. Я в любой момент могу оказаться под наблюдением. Вы понимаете, что я имею в виду?
Кисляк молча кивнул.
— Теперь о вашем НИИ, чем он занимается?
— Радиотехникой. Подробностями не интересовался…
— Неважно. Поинтересуетесь теперь. Может быть, что-либо представляет интерес.
— Но я не больно разбираюсь в таких делах, что интересно, а что нет. И в беседы ни с кем не вступаю, кто в этом сведущ. Так что увольте…
— Такой ответ мне не нравится, Вадим Петрович. Вас многому учили. Короче, в этом свертке фотоаппарат, инструкция, как им пользоваться, средство для тайнописи и две тысячи рублей денег. Расписку в форме рапорта подготовьте к следующему разу.
Услышав о такой сумме, Кисляк засуетился, но задал вопрос:
— А чего мне писать этой тайнописью? И что снимать?
— Это объясню потом. А пока вернемся к вашему прошлому. Вы помните человека, завербовавшего вас? Узнали бы теперь?
Кисляк прикрыл глаза рукой, помолчал минуту.
— Если бы он остался таким, как тридцать лет назад, то, пожалуй, да, — раздумчиво произнес он. — Давно ушедшие остаются в нашей памяти молодыми, а тот был не старше меня. Теперь вряд ли узнаю его.
— Это пустяки. Он хорошо знает вас. И, представьте себе, он вас видел и узнал. Сейчас он Попов Николай Васильевич. Вот его фотография. Так вот… Завтра-послезавтра выедете в Приморск. Причину для временного отсутствия на работе найдете сами. — И, не давая Кисляку опомниться, Готье назвал адрес и стал излагать задание: — Передайте от меня привет, пятьсот рублей денег. Скажете, чтобы постарался установить и отметить на карте расположение военных объектов, которые обнаружит. Поделитесь с ним материалами для тайнописи, там есть кое-что новенькое для него. Как пользоваться, он знает. Что касается связи между вами, договоритесь сами. Важно, чтобы было просто и удобно. А меня, если потребуется, он найдет сам.
— Скажите, а этот человек меня никуда не пошлет? Знаете, есть в русском языке довольно крепкие выражения? — мрачно спросил Кисляк.
— Если услышите, то только в мой адрес. А выполнять все будет как шелковый. Я полагаю, вы вернетесь дней через десять. Вам позвонят. С этим все. Теперь о тайниках. Какие у вас есть соображения?
— Колумбарий.
— Не понял?..
— У меня в Донском монастыре урна супруги. В колумбарии. Я врезал в окошечко замочек. Между прочим, ключ с собой, а запасной дома. По утрам там почти никого не бывает. Может быть, поедем туда сейчас, это недалеко.
Готье посмотрел на часы. Деловитость Кисляка ему импонировала.
— Ну что ж, время есть. Идите, а я за вами. Там еще поговорим.
Когда Кисляк отошел метров на сто, Готье вытащил из портфеля транзисторный приемник и, нажав несколько раз одну из кнопок, тихо проговорил:
— Диспетчер? Диспетчер! Я 41—15. Я 41—15. Взял пассажира до крематория. Придется его обождать. Часа два. Деньги уплачены. Потом повезу его к нефтяному институту на Ленинском проспекте. Пусть туда подъедет сменщик.
— Поняла. Сменщик будет…
3
— Юрий Михайлович, докладывает Фомин.
— Ну что там?
— Таксомотора с номерным знаком 41—15 ни у крематория, ни у нефтяного института не оказалось. И два часа прошли. И, понятно, никаких сменщиков. Все это полная липа.
— Что еще.
— За то время, которое было передано в ту «диспетчерскую», вообще никаких машин к нефтяному не подъезжало. Вот через полчаса остановилась машина с дипломатическим номером, за рулем была дама. К ней подсел мужчина, и машина сразу же пошла дальше, в сторону центра.
— Вы записали номер?
— Конечно. Марка «фольксваген», цвет серый, все запомнил. И, если потребуется, узнаю пассажиров. Только я не вижу тут связи. А может быть, время сдвинуто?
— Может быть, — задумчиво ответил полковник Михайлов. — Ну ладно, давайте подъезжайте сюда. Поговорим. Да, скажите-ка номер…
Положив трубку, Михайлов начал вычерчивать схему-версию. Но все рассыпалось. Прежний сигнал, перехваченный ранее инспекцией Министерства связи, указывал на то, что «диспетчерская» — на Ленинском проспекте. Теперь выходило, что эта «диспетчерская» находится где-то в районе Пироговской. Запросил, кому принадлежит машина, номер которой сообщил Фомин. Скоро ему дали справку: Антуану Готье. Михайлов узнал домашний адрес дипломата. И когда записал его, то сразу же встал из-за стола и пошел к шкафу. Развернул схему Москвы. Дом, в котором жил Готье, находился как раз в том районе Ленинского проспекта, который фигурировал в первой справке инспекции. «А что, если «диспетчерской» служит автомобиль, тот самый серый «фольксваген», — подумал Михайлов, — а та женщина, что за рулем, «дежурная», к которой обращался таксист»?» Когда складывается такая простая схема, то даже иногда не хочется верить… Но проверять-то надо.
Михайлов хорошо знал весь арсенал технических средств, применяемых в наше время службами разведок, — агентурных, экономических и прочих. Электронные приспособления одни миниатюрней других,
