Ознакомительная версия.
Расим пошел на встречу пешком, однако минут через пятнадцать его догнал автомобиль Бахадыра.
— Садись, — с сильным акцентом произнес тот.
Расим влез на заднее сиденье и оказался рядом с Эрдемиром.
— Ты же сказал, что ждешь меня на квартире? — спросил Расим.
— Обстановка изменилась, — ответил Эрдемир.
Машина неслась по городу в сторону Северного кладбища, они пересекли кольцевую дорогу и за Цнянкой остановились возле небольшого леска. Бахадыр вышел из машины и пошел в лес.
— Что произошло? — спросил Эрдемир.
— Мне самому трудно это понять… — ответил Расим. — Один из тех, чьими услугами я пользовался, и тот, кто вывел меня на гомельских посредников, вдруг вызвал меня на встречу в место, которое является самым криминальным в Минске.
— Откуда это известно?
— Как всегда из слухов, но слухи в Минске всегда совпадают с действительностью.
— Он выступал от своего имени или намекал на связи с этой группировкой?
— Нет, скорее всего, он выбрал это кафе случайно. Но вот все остальное мне не нравится. Фактически он стал исполнять роль еще одного посредника…
— Ты предлагаешь устранить его?
— Ну, ты лихой… Ты хоть понимаешь, что это значит в Беларуси? Тут же возбуждается уголовное дело и начинается расследование. И мы вместо маленькой проблемы с одним лишним посредником получаем большую. Тебе хорошо: будет горячо, ты сел в самолет и улетел, а мне сидеть в тюрьме.
— Что будем делать?
— Пока ничего, они ведь не знают, кто мои боссы. Мы выдержим некоторую паузу, в течение которой я якобы проконсультируюсь с боссами, а потом отвечу им. Если вы хотите продолжать сотрудничество, то есть продавать им в том числе просроченные лекарства, то это один вариант. Если хотите выйти из сделки — это второй вариант.
— Это будет первый вариант.
— Но они как на иглу подсели и требуют «грант».
— Что есть «грант»?
— Взятка, которую они называют платой за посредничество в решении вопроса.
— Сколько они просят?
— Двадцать процентов.
— Это невозможно. Я согласен только на пятнадцать, в крайнем случае на семнадцать процентов. Если им это невыгодно, будем искать других контрагентов.
— Мне так и передать им?
— Да. И еще, будешь вести переговоры, имей в виду: чем меньше будет то, что ты назвал взяткой, тем больше твой гонорар.
Расим сидел на диване в квартире Ухналева в окружении стариков разведчиков. Справа от него расположился всегда резкий в суждениях Валерий Михайлович, слева осторожный Виктор Сергеевич. Шел разбор встреч Расима с Владиком и Эрдемиром. Анализом занимался как всегда Виктор Сергеевич. Ухналев же время от времени, как говорят в Беларуси, «вставлял свои пять копеек».
Из всей оперативной троицы, которая работала с ним, Расим предпочитал иметь дело с Виктором Сергеевичем. С ним у него установились не столько служебные, сколько человеческие отношения. Ухналев и Корбалевич, при всем расположении к Расиму, держались от него на дистанции. Возможно, так и должно быть в отношениях государственных людей с теми, кто государству помогает, но не служит. Однако Расим, как любой нормальный человек, предпочитал «добрых полицейских злым».
— Итак, — сказал Виктор Сергеевич, — Владик сам вызвал тебя?
— Да.
— Следовательно, несмотря на заверения, что он всего лишь выведет тебя на гомельчан, он тоже в деле?
— Я этого не могу сказать. Просто Петр Яковлевич намекнул, что роль Владика и информированность о предмете сделки невелики.
— А на самом деле оказалось, что он все знает?
— Да.
— Не мог он по своей инициативе спровоцировать тебя, чтобы получить некий кусочек от суммы взятки?
— Я не смогу ответить на этот вопрос. А гадать не хочу.
— А зачем тебе гадать? Позвони Петру Яковлевичу и проясни обстановку.
— Действительно, — удивился гениальности этого хода Расим, — как я раньше до этого не додумался?
— Да и твой каморканский шеф не сообразил, — выразил свое мнение Ухналев.
— Звони прямо сейчас, — сказал Виктор Сергеевич, — только продумай вопросы и возможные ответы.
Расим набрал номер телефона Петра Яковлевича.
— Это Расим, — сказал он, услышав ответ. — У вас есть минута-другая?
— Да, — ответил Петр Яковлевич.
— Ваш друг вышел на меня, нарушив наши договоренности. Это была его инициатива?
Петр Яковлевич явно замялся.
— Все ясно, — сказал Расим, — завтра жду вас в Минске, в парке Янки Купалы возле фонтана.
— Прекрасно, — сказал Ухналев, когда Расим отбился. — Этой линии поведения и следует придерживаться далее.
— Пожалуйста, точнее, — попросил Виктор Сергеевич.
— Куда уж точнее, — ответил ему Ухналев. — Это линия человека, который обиделся на тех, кто не сдержал свое слово и проявил жадность. С этой позиции можно много добиться.
— Например? — уточнил Виктор Сергеевич.
— Например, поторговаться и снизить размер «гранта».
— Зачем? Чтобы защитить денежные интересы Эрдемира?
— Чтобы укрепить доверие Эрдемира, а заодно и поставить на место наших взяточников.
— Ну, если так, тогда, конечно… — заявил Виктор Сергеевич. — А теперь несколько слов по встрече с Эрдемиром. Вел ты себя правильно. Зацепил Эрдемира вариантами действий гомельчан.
— Да, — сказал Ухналев, — в нем сейчас борются два желания: достичь своей цели и прекратить отношения с людьми, которые фактически начинают его шантажировать.
— Не его, а посредника, — уточнил Виктор Сергеевич.
— Его, его, — сказал Ухналев, — роль посредника чисто техническая, он ведь не располагает финансовым ресурсом. Но мне непонятно, почему они в первую очередь уцепились за продажу лекарств с просроченным сроком давности?
— Здесь все просто, — ответил Виктор Сергеевич, — это самый выгодный вид сделки, потому что за него дают самую большую взятку.
— Это не столько взятка, — сказал Расим, — сколько сделка, размер которой прямо зависит от стоимости партии лекарств с просроченным сроком.
— И они могут заломить любую цену? — полюбопытствовал Ухналев.
— Теоретически, да, — сказал Расим, — практически, нет. Ведь в противном случае противоположная сторона может найти другого заказчика для этих лекарств.
— Вот на это и нужно надавить при встрече с Петром Яковлевичем.
— И все же вернемся к двадцати процентам, что это за рубеж, почему так остро отреагировал на него Эрдемир?
— Здесь тоже нет ничего сложного, — пояснил Виктор Сергеевич. — Утилизация таких лекарств стоит от пятнадцати до двадцати процентов.
— Да елы-палы! — возмутился Ухналев. — Это какая-то коммерческая резидентура.
— Конечно, — согласился с ним Виктор Сергеевич. — Если мы вернемся на пару месяцев раньше и сравним сумму контракта на поставку чая и те десять тысяч долларов, за которые купили чиновника Минлегпрома, то увидим явный коммерческий интерес. Помнишь известное высказывание классика марксизма о том, что «капитал при ста процентах прибыли положительно готов свернуть себе голову, а при трехстах — нет такого преступления, на которое он не пошел бы».
— Гельд махт аллес тюрен ауф, — отреагировал на это Ухналев.
— Что-что? — не понял его Расим.
— Деньги открывают все двери, — перевел Ухналев. — Когда-то мы использовали этот принцип, чтобы решить свои задачи на территории Западной Германии. Нам казалось странным, что где-то существует мир, в котором все продается и покупается. Но такой мир был, и вот теперь правила этого мира распространились и на нас.
— Меня это тоже удивило, — сказал Расим. — Дело в том, что все задания даются мне либо по конкретному делу: продать чай или лекарство, либо это задания некоего общего плана, к которым мы потом не возвращаемся. И мне все более кажется, что эти задания — некое прикрытие основной деятельности Эрдемира, деятельности коммерческой.
— Из тебя вышел бы неплохой опер, — сказал Ухналев. — Кое-что ты соображаешь. Кстати, вот тебе выдержки из справки по твоему каморканскому хозяину.
Он достал из внутреннего кармана свернутый вчетверо лист бумаги и начал его разворачивать.
Перед встречей Виктор Сергеевич и Ухналев спорили, нужно ли знакомить со справкой Расима. Виктор Сергеевич настаивал, что Расиму нужно дать почитать эту справку, Ухналев был против.
— Зачем нагружать агента лишней информацией? Ведь он не принимает самостоятельных решений, ему всегда нужно спросить об этом у руководителя, — аргументировал свою позицию Ухналев.
— Это так, Валера, — говорил Виктор Сергеевич, — но в определенных рамках «наш друг» сам принимает решение, и чем лучше он ориентирован о противнике, его характере, мотивах, которые определяют его поступки, тем лучше.
Ознакомительная версия.
