— Боец, подойди сюда, — подозвал его Игорь.
Матрос нехотя, изображая бег трусцой, направился к оперуполномоченному.
А ну-ка, дай мне на минуту свой штык-нож, — попросил его Чернов.
— Товарищ, майор, я не имею права передавать кому-либо свое оружие, — растерянно произнес парень.
— Знаю-знаю, но я никто-либо, а старший оперуполномоченный особого отдела КГБ СССР и прошу у тебя штык-нож не для того чтобы колбасу нарезать, а провести следственный эксперимент.
Матрос, молча с обреченным выражением лица передал свое оружие Чернову. Тот сложил ножны и клинок в виде кусачек и попытался отрезать кусок троса. Однако, он не поддавался.
— Товарищ, майор, — жалобно взмолился матрос, — Сломаете сейчас клинок, я же потом неприятностей не оберусь.
Чернов еще раз попытался перекусить трос, но и вторая попытка оказалась не удачной. Игорь отдал штык-нож матросу. Тот схватил свое оружие и мигом побежал к месту несения службы, видимо опасаясь, что еще кто-то из офицеров пожелает попробовать свои силы.
Чернов вернулся к стоявшим поодаль офицерам.
— Ну что, удалось перерезать трос? — спросил заместитель прокурора.
— Нет, — с сожалением ответил Игорь, — Даже края не мнутся.
— Значит, это дело рук не матросов, — констатировал подполковник, — Видимо, тот, кто это сделал, использовал специальный инструмент и знал, что обычными кусачками этот трос не перекусишь.
Он посмотрел на Чернова, и, вспомнив, что они не знакомы, протянул ему руку и представился. Игорь в свою очередь назвал свое имя и должность.
— Ну, что ж, майор, пока мы будем выносить постановление о возбуждении уголовного дела и производить необходимые экспертизы, у тебя будет время опросить всех действующих лиц и исполнителей. Я думаю, следующая наша встреча будет более плодотворной.
Он посмотрел в сторону своих работающих сотрудников и крикнул:
— Вы долго еще собираетесь копаться?
— Уже заканчиваем, — ответил криминалист, складывая вещдоки в чемодан.
— Хорошо, — удовлетворенно буркнул прокурор и, махнув рукой на прощание всем присутствующим, не спеша, направился к своей «Волге».
— Барин, да и только, — бросив косой взгляд в сторону прокурорского начальника, полушепотом сказал Масюнин, — Такое ощущение, что все мы здесь преступники. А он — олицетворение правосудия. Даже, руки никому не подал на прощание.
Подполковник Литовкин только пожал плечами по этому поводу и еле заметно улыбнулся.
— Подумаешь! Пришлите мне его на допрос, — почти по-детски передразнил подполковника юстиции командир, — Я ему что, почтальон? Я командир полка и целый полковник. Мое дело «полеты летать», а его дело преступления раскрывать. Вот пусть приезжает сюда на аэродром и опрашивает, кого считает нужным, а у меня нет оснований снимать офицера с наряда.
— Владимир Дмитриевич, — обратился он к заместителю по ИАС, — Игнатова с наряда не снимать. Более того, пойди, поговори с ним спокойно, если надо, успокой, скажи, что погорячился командир. Ну, найди, что сказать. А то у нас все сейчас впечатлительные, легко ранимые. Еще застрелится, ни дай бог.
Он перевел взгляд на Чернова и, ожидая от него поддержки, спросил:
— Ну что я, не прав?
— Правы, Валерий Сергеевич. Поэтому, если Вы не возражаете, я пойду в казарму опрашивать матросов, стоявших в карауле на праздники, — ответил Игорь.
— Удачи, — махнул на него рукой командир и направился опять в сторону вертолета.
— Ты где ходишь? — спросил встревоженный Нещерет, увидев вошедшего в отдел Чернова, — Руководство отдела ВВС, все телефоны оборвало по поводу поджога, а я даже не знаю, где тебя искать.
— Я был на аэродроме, осматривал место происшествия, — устало ответил Игорь.
Они вместе зашли в кабинет Чернова, и оперуполномоченный доложил начальнику все обстоятельства данного происшествия.
— Да-а, — протянул Нещерет, — За восемь лет службы в органах, у меня ничего подобного не было.
— Зато у меня, только за этот год, хоть лопатой греби, — усаживаясь, за стол ответил Чернов.
Начальник сидел напротив и что-то бессистемно рисовал на листе бумаги.
— Какие есть версии по этому поводу? — наконец спросил он.
— Я думаю, вот что, — начал Чернов, — Эта попытка поджога напрямую связана с прошлыми пожарами в гарнизоне. То, что матросы к этому не причастны, я уверен на все сто процентов.
— Обоснуй, — произнес Нещерет.
— Матросы не могли пронести канистру, тем более с керосином, на аэродром во время караула. Слишком рискованно и каждый это понимает. Перерезать стальной трос им также было нечем, штык-нож его не берет. Нужны специальные ножницы. Теперь, для того, чтобы все это организовать, нужно было найти вертолет, где дверь была бы закрыта не плотно. Я попробовал найти на аэродроме аналогичный, но у меня не получилось. На всех вертолетах полка двери закрыты плотно. Только на этом, причем самом крайнем, оказалась щель, через которую получилось добраться до троса. Не спроста это. Так что, я думаю, злоумышленника нужно искать среди офицеров или прапорщиков.
— И что планируешь предпринять? — вновь поинтересовался начальник.
— Для начала опросить всех матросов караула, кто стоял на этом посту. Благо на праздники караул был от нашего полка. Затем, еще раз опрошу Игнатова. Ну, а когда прокуратура даст заключение, буду искать орудия взлома, то есть специальные кусачки и показывать всем канистру. Может, найду ее хозяина, — без энтузиазма ответил Чернов.
— А почему ты считаешь, что это происшествие имеет отношение к прошлым поджогам? — не унимался Нещерет.
— На первый взгляд, никакого. А вот накануне последней боевой службы, именно в редуктор этого вертолета подбросили болт. А этот случай прошел на одной волне с предыдущими пожарами, — попытался аргументировать свои предположения Чернов.
Чувствовалось, что Нещерет пытался найти какую-то взаимосвязь между этими событиями, но без материалов предыдущих расследований, ему было сложно понять, о чем идет речь.
— Так, все-таки, какие у тебя версии относительно мотивов? — вновь повторил он свой вопрос.
— Общие версии, как всегда, стандартные: месть, зависть, ревность, долги, деньги, карьера и, наконец, подрывная деятельность иностранных спецслужб.
Последнюю фразу он произнес с улыбкой, а затем добавил:
— А если серьезно, то, как и раньше, версий никаких нет. Точнее версии были, но они рассыпались, как карточный домик.
— Это и хреново. Поэтому, перед тем, как пойти опрашивать матросов, занеси мне все материалы по предыдущим ЧП. Может у меня на свежую голову, появятся какие-нибудь идеи.
Он, улыбнувшись, подмигнул Чернову и тихо вышел из кабинета.
Чернов зашел в казарму, когда прапорщик Солоха завершил построение личного состава. Увидев Чернова, он подбежал к нему, браво представился, а затем спросил:
— Товарищ, майор. Цель Вашего прибытия.
— Николаевич, — без церемоний обратился к нему Игорь, — Мне нужно опросить твоих бойцов, которые стояли в карауле по охране аэродрома на праздники.
— Да, я слышал об этом ЧП, — показывая свою осведомленность, произнес старшина. Он сложил руки за спиной и озабоченно помотал головой, а затем, с выраженным беспокойством на лице, добавил:
— Я сейчас посмотрю, кто там стоял на посту и сразу их Вам предоставлю. Проходите в канцелярию.
Он пропустил майора вперед, указав на открытую дверь кабинета. Прапорщик открыл постовую ведомость, провел пальцем сверху вниз и сделал записи на листке бумаги. Затем, подняв глаза на Чернова, предложил:
— Геннадьевич, Вы только скажите, что Вы хотите от них узнать, я их так подготовлю к беседе, что они, как миленькие, все расскажут, даже того, чего не было.
В качестве демонстрации своего боевого настроя, он поднял кулак и насупил брови.
— Спасибо, Николаевич, — улыбнулся Чернов, — Мне как раз нужно, узнать то, что было, а не то, чего не было. Поэтому я сначала попробую сам, а если не получится, то воспользуюсь вашей помощью.
— Ну, как знаете, — разочарованно произнес старшина, — Если вдруг что, я буду у себя в баталерке.
Игорь одобрительно кивнул головой и стал снимать шинель. В этот момент в канцелярию зашел один из матросов. Он поднес руку к головному убору и с легким акцентом доложил:
— Товарищ майор, матрос Латыпов по Вашему приказанию прибыл.
Парень был высокого роста, крепкого телосложения с широким скуластым лицом и миндалевидными глазами. По всей вероятности он был либо башкиром, либо татарином по национальности.
— Тебя, как зовут, — спросил юношу Игорь.
— Тимур, — теребя в руках шапку, сказал матрос.
— Присаживайся, Тимур, и расскажи мне очень подробно, как прошло твоя служба в карауле в праздничный день. Только очень подробно. Где и что видел, что показалось тебе подозрительным. Может быть, кто-то из офицеров просил тебя пропустить на стоянку, под предлогом, что забыл что-то. Только очень тебя прошу, рассказывай откровенно. Я не командир. Я разыскиваю преступника, который хотел взорвать вертолет, а, возможные, нарушения Устава караульной службы с твоей стороны меня не интересуют.
