Так было до тех пор, пока венгерский народ не взял власть в свои руки и не был положен конец национальному гнету.
Все ближе и ближе мост. Пограничники один за другим покидали тормозные площадки вагонов. Соскочив на землю, они торопливо, словно готовясь к парадному смотру, оправляли на себе ремни, гимнастерки, воротнички, фуражки и молча, со строгим и торжественным выражением лица провожали поезд, идущий уже по самому краю советской земли.
Иванчук приложил руку к козырьку фуражки:
— До свидания, зеленая гвардия!
Паровоз поравнялся с деревянным грибом, в тени которого стоял пограничник. Это уже последний часовой. Рядом с ним, в двух шагах, — красно-зеленый четырехгранный бетонный столб. Он медленно уходил назад. Сиял в лучах солнца герб из нержавеющей стали.
Поезд окунулся в прохладный туннель моста, под которым далеко внизу протекала полноводная, все еще мутная от дождей и горных вод Тисса. Олекса потянул за рычаг свистка. Стальные фермы моста, как струны гигантского органа, повторили голос «Галочки». Сотни голубей выпорхнули из своих гнездовий на вершине моста. Разделившись на стаи, они летели вдоль поезда, сопровождая его вплоть до венгерского берега.
Иванчук поднял к небу гладко выбритый, разделенный ложбинкой подбородок.
— Почетный эскорт.
Пограничный столб с гербом Венгерской Народной Республики. Белый катер у дощатого причала. Полосатая будка пограничной стражи. Часовой в огромном картуза и табачного цвета мундире, в шароварах навыпуск, в черных начищенных ботинках. Водокачка. Поворотный круг. Депо. Станция Тиссавара.
Венгерская земля. Такая же, как и украинская, — зеленая, обогретая солнцем.
Другая форменная одежда на венгерских железнодорожниках — стального цвета, с красными узкими погонами, другой звучит язык, но сколько и здесь, за границей, родного советскому сердцу! Железная арка у здания вокзала, под которой проходят все поезда восточного направления, увита цветами, лентами. По всей дуге арки тянется алый транспарант с надписью на венгерском и русском языках: «Привет народам Советского Союза — друзьям венгерского народа!» В центре арки два флага — кумачовый и красно-бело-зеленый, — скрещенные над гербами СССР и Венгерской Народной Республики.
Поезд вошел в ширококолейный парк и остановился на четвертом пути. Сейчас же после проверки паспортов пограничной стражей на подножку паровоза вскочил высокий и худощавый железнодорожник венгр.
Олекса невольно посмотрел на руки венгра. На его пальцах не было никаких колец и на черноволосой голове не красовался берет — она был не покрыта. Подняв кверху лицо, энергичное, молодое, белозубое, с черной полоской усов на пухлой губе, он быстро, вперемежку, то по-венгерски, то по-русски, то по-украински, то опять по-венгерски, проговорил:
— Ио напот киванок! (День добрый!) И локомотив новый и механик новый. Хороший локомотив, таких еще не было в Тиссаваре. Дуже добре! Как тебя зовут?.. Олекса? Розумию. По-мадьярски — Шандор. А я — Золтан Сабо. Пали!
Венгр угостил Олексу и его бригаду сигаретами. Все закурили и, улыбаясь, некоторое время молча смотрели друг на друга. Венгр пристально посмотрел на букетик горных фиалок в кармане Сокача.
— Золтан, вы составитель? — спросил Олекса на таком чистейшем венгерском языке, что Сабо изумленно раскрыл глаза и воскликнул:
— Шандор, ты знаешь мадьярский? Молодец! Я рад, что мы вместе с тобой будем работать.
— Хорошо будем работать или так себе? — спросил Олекса.
— Хорошо, Шандор! Только хорошо! Как у вас. Я — эльмунгаш. Передовой рабочий.
— Если так, готовь мне настоящий поезд. Большой, тяжеловесный. Не меньше ста осей.
— Сто осей? — Правая рука Золтана, несшая ко рту сигарету, остановилась на полпути. Внимание Олексы привлек указательный палец Золтана: на нем уже сияло толстое кольцо с камнем в виде игральной карты. — Сто осей! — с восхищением проговорил венгр. — Не вытянешь!
— Вытяну!
— О, Шандор!.. — Золтан достал из кармана черный берет, хлопнул им об пол. — Я сейчас же побегу к Лайошу, нашему секретарю, и все ему расскажу. Жди меня, Шандор! Да, какая у вас в Яворе погода?
— Такая же, как и у вас, хорошая, — быстро ответил Олекса.
— Очень хорошо! Так жди меня, Шандор!
Не признавая ступенек паровозной лестницы, венгр спрыгнул на землю и, водрузив берет на голову, скрылся под вагонами.
На путях послышался тот неприятный механический грохот, по которому каждый тяговик может узнать, что идёт паровоз с разболтанной ходовой частью. Олекса выглянул в окно. Действительно, на соседний путь подходил узкий и длинный паровоз. Он был асподно-чёрный, с таким наростом мазутной грязи под брюхом котла и наколёсах, так парил многочисленными сальниками, что Олекса засомневался: да рабочий ли это, эксплуатационный локомотив?
Паровоз остановился рядом с «Галочкой», труба к трубе. В окне показался пожилой человек, повидимому механик. На сильно загорелом и обветренном лице его резко выделялись густые, коротко подстриженные седые усы. Он с изумлением смотрел на советский паровоз.
— Какая роскошная реклама! — сказал он по-венгерски, уверенный, должно быть, что его не поймут заграничные железнодорожники.
— Факт, а не реклама! — сказал Олекса по-венгерски.
— Вы знаете мадьярский! — обрадовался механик.
Олекса достал пачку «Верховины», рассыпал сигареты на ладони, ловко водрузил четыре штуки между пальцами, зажег их и все сразу роздал — венгерскому механику, его помощнику и кочегару, одну оставил себе. Паровозники, как и все паровозники в мире, когда на их долю выпадает свободная минута, расселись на рельсах.
— Скажите, почему у вас такая машина? — спросил венгерский механик.
— Какая?
— Красивая-красивая. Как на картинке. Зачем это?
— На красивой машине красиво работается.
Олекса говорил дружелюбно, с приветливой улыбкой: он уже предвидел, какое направление примет беседа.
— Рассказывайте!.. Каждый день бывают у нас ваши рабочие локомотивы. — Венгр усмехнулся, пощупал грубыми пальцами свои короткие усы. — На выставку в Будапешт едете, да?
— Нет. Доставили, как видите, поезд с рудой. Вернемся в Явор тоже с поездом.
Отвечая на вопросы венгра, Сокач осторожно косил взглядом за окно — не идет ли Золтан Сабо.
•— А завтра что вы будете делать? — спросил Механик и насмешливо прищурился, полагая, что поставил Сокача в тупик.
— Поедем, куда назначат: в Карпаты, в Чехословакию или в Венгрию, в Румынию или к польской границе.
— Значит, это самый простой, рабочий локомотив? — недоверчиво допытывался венгр.
— Самый настоящий рабочий.
— Янош Надь двадцать пять лет работает
на железной дороге, в первый раз видит такой локомотив. Янош Надь — это я. — Он приложил руку к груди. — А вы… кто вы?
— Олекса Сокач. Механик.
— Такой молодой — и механик?! — воскликнул венгр. — Я только в тридцать лет был допущен к экзаменам. Правда, это было в старой Венгрии.
— В старой Венгрии я тоже был пастухом и батраком.
— Вы мадьяр?
— Нет, я закарпатский украинец.
Венгр попросил у Сокача разрешения посмотреть его машину. Сопровождаемый своей бригадой, помощником и кочегаром, он опустился на землю. Молча, многозначительно переглядываясь друг с другом, венгры трижды обошли вокруг «Галочки». Все их изумляло: вороненая чистота котла, зеркальные брусья параллелей и дышел, алые с белым колеса, золотые подшипники, никелированные поручни лестницы. Еще больше изумились венгры, когда залезли в будку машиниста и увидели начищенную до блеска арматуру, кресла, обитые оленьей кожей, шелковые занавески на окнах, скоростемер, радиопередатчик.
— Не локомотив, а игрушка! — Янош Надь неодобрительно, даже с укоризной покачал головой. — Белоручка! На такой машине можно прогуливаться, но нельзя работать.
— Нет, товарищ Надь, и работать можно. — Олекса кивнул на венгерский паровоз: — Не хуже, чем на вашей. С какой скоростью вы ездите?
— Тридцать, сорок, пятьдесят километров в час.
— Какой вес поезда?
— Семьсот-восемьсот тонн. А как у вас? Олекса помолчал, сбивая с сигареты пепел и сдержанно улыбаясь.
— Мы набираем, — сказал он, — шестьдесят, семьдесят, а то и все восемьдесят километров.
— Одним паровозом, конечно. Без поезда?
— Нет, с поездом. Да еще с каким!.. Не менее двух тысяч тонн, если по равнине. Бывает так, что и три тысячи тянем. Только в горных поездках мы снижаем нормы.
— Не может быть! — решительно сказал Янош Надь. — Машина, как и человек, имеет свой предел.
— Не верите?
Венгр неопределенно пожал плечами. Олекса сказал:
— Домой я буду возвращаться с тяжеловесным поездом. До границы можете доехать
со мной на паровозе, убедитесь, как будет
