Машина… Он должен вернуться в Париж. У него есть выход. И все время был. Она!
Борн постучал в дверь. Мозг его лихорадочно работал, анализируя факты, принимая или отбрасывая их с той же стремительностью, с какой они возникали, вырабатывая тактику… Мари узнала стук, отперла дверь и вскрикнула:
— Господи Боже! На кого ты похож! Что случилось?
— Некогда рассказывать! — Он бросился к телефону. — Это была ловушка. Они уверены, что я предатель, что я продался Карлосу.
— Что?!
— Они считают, что в прошлую пятницу я слетал в Нью-Йорк и убил там пять человек. В том числе собственного брата. — Борн на мгновение с болью зажмурился. — У меня есть брат. Был брат… Ничего не знаю… Не хочу сейчас об этом думать.
— Ты не уезжал из Парижа! Ты можешь это доказать!
— Как? Восемь — десять часов — больше бы мне не потребовалось. Восемь — десять часов, не подкрепленные алиби. Для них это будет достаточное основание. Кто докажет обратное?
— Я. Ты был со мной.
— Они считают, что ты тоже замешана в этом. — Джейсон снял телефонную трубку. — В краже, в предательстве, в Пор-Нуаре, во всей этой чертовой заварухе. Они пристегнули тебя ко мне. Карлос все гениально срежиссировал — вплоть до моих отпечатков пальцев. Господи! Как он все подстроил!
— Что ты делаешь? Кому звонишь?
— Тому, кто только и может нас спасти. Вийеру. Точнее, жене Вийера. Мы захватим ее, расколем — если понадобится, под пытками… Впрочем, не придется. Она не станет сопротивляться, потому что знает: она не может выиграть… Черт! Почему они не отвечают?
— Телефон стоит у него в кабинете. Сейчас три часа ночи. Возможно, он…
— Ага, ответили!.. Генерал? Это вы? — вынужден был спросить Джейсон, потому что голос в трубке прозвучал странно: тихий, но не такой, каким бывает у человека, поднятого с постели.
— Да, я, мой молодой друг. Извините, что заставил ждать. Я был наверху, с женой.
— Именно о ней я и хочу с вами поговорить. Нужно действовать. Немедленно. Поднимите на ноги французскую разведку, Интерпол и американское посольство, но попросите их не вмешиваться, покуда я не увижусь и не переговорю с нею. Нам необходимо с ней поговорить.
— Не думаю, мистер Борн… Да-да, я знаю вашу фамилию, друг мой. Что же касается разговора с моей женой, то, боюсь, это невозможно. Видите ли, я убил ее…
Джейсон смотрел на стену гостиничного номера, рисунок на выцветших обоях вился, закручивался в бессмысленные переплетения.
— Почему вы это сделали? — тихо спросил он. — Я думал, вы все поняли…
— Я пытался, друг мой. — В голосе Вийера не было ни гнева, ни горя. — Видит Бог, я пытался, но ничего не мог с собой поделать. Я глядел на нее, а видел вместо нее своего сына, которого она не носила и которого убило грязное животное, бывшее ее наставником… Моя шлюха была не только моей, но и шлюхой этого животного… Иначе и быть не могло, я это понял. Думаю, она увидела ярость в моих глазах, Бог свидетель, она не ошиблась. — Генерал помолчал, теперь воспоминания причиняли боль. — Она увидела в моих глазах не только ярость, но и правду. Она поняла, что я знаю. Знаю, что она собой представляет, чем она была все эти годы, которые мы провели вместе… А потом я предоставил ей тот шанс, о котором говорил вам…
— Убить вас?
— Да. Это было несложно. Между нашими кроватями стоит тумбочка, в ящике которой хранится пистолет. Она лежала в постели, этакая гойевская Маха, роскошная в своей надменности, занятая собственными мыслями, как и я — своими.
Я выдвинул ящик, достал оттуда коробку спичек и уселся в кресло с трубкой, оставив ящик открытым, так чтобы пистолет был на виду. Видимо, мое молчание, да еще то, что я не сводил с нее глаз, заставило ее заметить меня. Напряжение между нами достигло такой точки, когда не многое требуется, чтобы прорвало плотину. И я, о Господи, произнес это немногое. Я услышал собственный голос, говоривший: «Зачем ты сделала это?» После этого обвинение наконец слетело с моего языка. Я назвал ее шлюхой. Шлюхой, убившей моего сына. Она несколько мгновений смотрела на меня, лишь раз отведя глаза, чтобы взглянуть на пистолет и на телефон. Я встал, с трубкой в руках, с краснеющим в ней пеплом… Она села и обеими руками схватила пистолет. Я не пытался ее остановить. Вместо этого я стоял и слушал слова, которые говорила она. Ее обвинения в мой адрес. Все, что я услышал, я унесу с собой в могилу, чтобы не уронить своей чести и чести сына. Те, кто отдал меньше нас, не посмеют нас презирать. Никогда.
— Генерал… — Борн помотал головой, не в силах собраться с мыслями и понимая, что нужно потянуть время. — Что между вами произошло, генерал? Она назвала вам мое имя. Как это случилось? Вы должны мне сказать. Прошу вас.
— Извольте. Она сказала, что вы мелкий наемный убийца, решивший залезть в сапоги великана. Вор из Цюриха, от которого избавились его собственные люди.
— Она сказала, кто эти люди?
— Если даже сказала, то я не услышал. Я ослеп и оглох от нахлынувшей ярости. Но вам нечего меня бояться. Глава закончена, а после этого телефонного звонка — и моя жизнь.
— Нет! — закричал Джейсон. — Не делайте этого! Только не теперь!
— Я должен.
— Пожалуйста! Не останавливайтесь на шлюхе Карлоса! Доберитесь до самого Карлоса! Поймайте Карлоса!
— После того, как запятнал свое имя тем, что лежал в одной постели с потаскухой? Позволял ей вертеть собой?
— Черт вас подери! А как же ваш сын? Вспомните про пять динамитных шашек на улице Бак!
— Оставьте его в покое. Оставьте меня в покое. Все кончено.
— Нет, не кончено! Послушайте меня! Всего минуту. Это все, о чем я прошу! — Перед его глазами, тесня друг друга, проносились образы. Но теперь он понимал их смысл. Видел цель. Мари крепко держала его за руку. — Кто-нибудь слышал выстрел?
— Никакого выстрела не было. В наши времена смысл coup de grâce[81] извратили. Я предпочитаю изначальное значение. С его помощью надлежит прекращать мучения раненого товарища или достойного противника. Для шлюхи это не подходит.
— То есть как?.. Вы же сказали, что убили ее!
— Я ее задушил, заставив глядеть мне в глаза, покуда она не испустила дух.
— Но она целилась в вас из пистолета…
— Что толку в оружии, когда вам в глаза швырнули тлеющий пепел из трубки… Теперь это уже несущественно. Могла победить и она.
— Она и победила, если вы остановитесь на этом! Неужели вы не видите! Победителем вышел Карлос! Она переиграла вас, вывела из себя, и у вас хватило ума лишь на то, чтобы задушить ее! И вы еще говорите о презрении? Вы сделали все, чтобы его заслужить.
— Зачем вы упорствуете, мсье Борн? — устало проговорил Вийер. — Я не ожидаю милости ни от вас, ни от кого-либо другого. Просто оставьте меня в покое. Я принимаю все как есть. Вы ничего не добьетесь.
— Добьюсь, если сумею вас убедить, чтобы вы меня выслушали! Найдите Карлоса, поймайте его! Сколько раз я должен это повторять? Вам нужен он. Пусть ответит вам за все. И мне он нужен тоже. Если я не доберусь до него — я погиб. Мы погибли. Бога ради, послушайте меня!
— Я бы рад вам помочь, но никак не могу. Или не хочу, если вам так угодно.
— Можете! — Джейсон теперь знал, где он и что ему нужно; смысл и цель воссоединились. — Мы развернем ловушку против них. Оставьте все как есть и уходите.
— Не понимаю. Чего вы хотите?
— Вы не убивали свою жену. Ее убил я!
— Джейсон! — закричала Мари, стискивая его руку.
— Я знаю, что делаю, — сказал Борн. — Впервые за все время я знаю, что делаю. Смешно, кажется, мне с самого начала это было известно.
На Парк Монсо было тихо и безлюдно, перед некоторыми домами сквозь холодную изморось мерцали фонари. Все окна в ряду опрятных, дорогих особняков были темны — за исключением того, что принадлежал Андре Франсуа Вийеру, легендарному герою Сен-Сира и Нормандии, депутату Национального собрания Франции, женоубийце… Окна второго этажа слева от входа тускло светились. Там была спальня, в которой хозяин дома умертвил хозяйку, где одержимый воспоминаниями старый солдат задушил шлюху наемного убийцы.
Вийер так ни на что и не согласился, он был слишком потрясен, чтобы ответить. Однако Джейсон его убедил, он столько раз твердил свое заклинание, что слова повторялись в телефонной трубке как эхо. «Найдите Карлоса! Не останавливайтесь на его шлюхе! Поймайте того, кто убил вашего сына! Кто подложил пять динамитных шашек в машину на улице Бак и оборвал жизнь последнего из рода Вийеров. Вам нужен он. Поймайте его!»
Найди Карлоса. Поймай Карлоса. Каин вместо Чарли, а Дельта вместо Каина. Все было ясно. Другого пути не осталось. Он пришел к тому, с чего все началось, — насколько ясно он представлял это начало. Чтобы остаться в живых, ему необходимо схватить и выдать убийцу. Если он не сумеет этого сделать — ему конец. И жизни Мари Сен-Жак тоже конец. Ее уберут — посадят за решетку или, быть может, убьют — за доверие, которое стало любовью. Каинова печать лежит и на ней, и обрести покой они могут, лишь избавившись от нее. Для них она все равно что сосуд с нитроглицерином посреди порохового погреба. Им нужно залучить ее в свои сети и обезвредить. Пуля в затылок — верный способ обезвредить взрывоопасную память. Тогда она никому ничего не расскажет!
