Джон Макдональд - Не суди меня

Когда женщина отодвинулась от него, Тид, не просыпаясь, повернулся к плотно закрытому окну.

Неяркие лучи позднего октябрьского солнца косо отражались в спокойных и ласковых водах Канадского озера, в стеклах машин и коттеджей других кемпингов... Еще не открыв полностью глаза, он медленно приходил в себя от состояния полнейшего блаженства, но уже вбирал веками солнечное тепло. Тид Морроу – худощавого телосложения, но довольно мускулистый молодой человек со светло-каштановыми волосами, уже начинающими редеть, – лежал совершенно обнаженным на красно-синем индейском одеяле. Вот он громко зевнул, медленно сел, вытянул вперед правую руку и почесал пальцами рыжеватый пушок на груди. У него были, пожалуй, чуть тяжеловатые черты лица и сонно смотрящие глаза, будто он все еще не проснулся...

Тид бросил долгий взгляд на медленно заходящее за озеро солнце, на холмы, розовеющие где-то там, в отдалении, и остро ощутил легкую жалость оттого, что это, наверное, одна из последних его поездок сюда на уик-энды, потому что все это скоро, очень скоро уйдет в зимнее небытие до следующего сезона.

Отдаленное шипение крана в ванной комнате прекратилось, а вслед за ним и чавкающие звуки насоса. Он мысленно подкинул вверх монетку, поймал ее и, чуть подумав, решил сначала поплавать в бассейне. Его трусы по-прежнему лежали на постели, где он их сбросил, когда раздевался. Встав на пол, чтобы неторопливо их натянуть, он невольно обратил внимание, насколько же аккуратно разложила свою одежду жена мэра! На спинке игриво-ажурного вида стула, стоящего у изголовья постели, висели жакет с блузой, на сиденье лежала не менее старательно сложенная юбка, а под стулом носками вместе стояли дорогие туфли-лодочки из крокодиловой кожи на высоких каблуках.

Да, на редкость обстоятельная женщина, что и говорить. И при этом не только в высшей степени аккуратная, но и очень, очень осторожная. Не упускает из виду ни малейшей детали.

Дверь крохотной ванной комнатки в номере туристического кемпинга резко распахнулась, и оттуда, словно Афродита, завлекающей походкой выплыла она... Голова подчеркнуто небрежно склонена вбок и вперед, в результате чего еще влажные темные волосы призывно закрыли правый глаз, нижняя губа чуть прикушена... При этом она обеими руками застегивала на спине лифчик. Маленькие, элегантные груди, узкие, прекрасно подтянутые бедра... А вызывающая белизна лифчика и узеньких трусиков лишь еще больше подчеркивала смуглость кожи ее превосходно загорелого тела!

– Вот, наконец-то все! – довольно произнесла она, опуская руки и триумфально встряхивая копной волос, как бы в ожидании его открытого восхищения.

Тид знал, что она безумно гордится своим подтянутым, поистине девичьим телом, которое, казалось, было неподвластно времени, и своим ровным, безупречным загаром. Он, конечно, догадывался, что ей где-то тридцать четыре – тридцать пять, не больше, но она никогда ему в этом не признавалась. Впрочем, Тид и не очень-то интересовался. Что есть, то есть. Хотя самыми различными способами никогда не забывал показать ей, что ценит ее тело и восхищается им. Вот и сейчас покачал головой, довольно хихикнул, еще раз окинул ее долгим внимательным взглядом и сказал:

– Нет-нет, больше семнадцати вам, девушка, не дать, это уж точно. Как ни старайся!

– Дурашка ты мой! Что это тебя вдруг разбудило? Дурной сон или что-нибудь из ряда вон выходящее? А я ведь, признаться, собиралась незаметно улизнуть!

– Нет, нет, дорогая, совсем не дурной сон и ничего из ряда вон выходящего. Просто солнце, светившее прямо в глаза. И твои слишком шумные плескания.

Она достала из-под стула крокодиловые туфли на высоких каблуках, села на краешек постели и с на редкость сосредоточенным видом стала натягивать на ноги нейлоновые чулки. Он стоял совсем рядом, наблюдая и пытаясь про себя понять: вызывает ли она у него сейчас острое желание? Хочет ли его тело ее тела? И вообще, сколько все это еще у них будет продолжаться? И вдруг увидел, что на ее лице проступило что-то явно обезьянье... Откуда, почему, с чего бы? Никаких объяснений этому не было, однако же проступило, проступило!

Фелисия наконец-то сунула ступни в туфли, встала, чуть притопнула, как бы сажая их на место, затем отошла в сторону и через плечо внимательно, придирчиво себя оглядела.

– Кажется, все нормально, Тид? Как считаешь?

– Нормально, нормально. Кроме, конечно, волос.

– Хочешь сказать, они еще мокрые? Ничего страшного. Пока доеду до Дерона, высохнут. Это уж точно. – Она взяла свою сумочку с высокого бюро, стоящего в углу, повернулась и еще раз улыбнулась. – Кстати, если хочешь меня еще поцеловать, то поторопись сделать это до того, как я займусь своим лицом.

Он нежно приподнял ее подбородок и быстро поцеловал в даже не успевшие еще раскрыться губы.

– И это все? – удивилась она. – Все, что я заслужила?

– Не волнуйтесь, это только на данный момент, миссис Карбой.

Он присел на краешек постели и с явным одобрением стал наблюдать, как Фелисия тщательно наносила на лицо макияж. Наконец она еще раз критически осмотрела себя в висящем на стене небольшом зеркале, поправила сначала блузку, затем дорогой, сделанный явно на заказ жакет, потом достала из сумочки темные очки в массивной оправе и спрятала за ними глаза. Теперь жена мэра Фелисия Карбой снова выглядела как самая обычная библиотекарша...

– Слава богу, времени еще хоть отбавляй, – бросив взгляд на часы, произнесла она, присаживаясь рядом с ним и доставая из сумочки пачку сигарет. – На одну сигарету уж точно.

Он зажег спичку, поднес к ее сигарете, подождал, пока в воздухе не появится тоненькая струйка сизого дымка. Затем проделал то же самое и для себя.

– Послушай, а что ты обо мне думаешь, Тид? – весьма неожиданно спросила она.

– Думаю, что ты маленькая профессиональная обманщица. Не прошло и двадцати минут, как ты выпрыгнула вот из этой тепленькой постели, а уже полностью готова толкать политическую речь в каком-нибудь респектабельном клубе! Лично я назвал бы это лицемерием.

– Тид, но я же имела в виду совсем-совсем другое! Я спросила, что ты обо мне подумал, когда встретил меня? Ну тогда, помнишь? – Она игриво дернула ножкой и капризно надула коралловые губки.

– Ах вон оно что... Что ж, дай вспомнить. Да, да, это было в центральном офисе старого «хозяина», где я, чистенький, молодой и совсем еще невинный служащий, страстно, с почти непреодолимым желанием засмотрелся на жену нашего мэра...

– Тид, я же серьезно!

– Хорошо, серьезно так серьезно. Пусть будет по-твоему. Просто тогда я вдруг заметил в твоих глазах, можно сказать, весьма и весьма необычный блеск.

– Необычный блеск? А почему же тогда его никогда не замечали другие мужчины?

– Не знаю. Наверное, потому, что я, в отличие от них, обращаю особое внимание на такие мелочи. Например, старый «хозяин» отнюдь не производил впечатление человека, способного оценить этот блеск, даже если бы он его вдруг и заметил.

Фелисия бросила на него пристальный взгляд:

– И тогда наблюдательный Тид Морроу тут же решил, что перед ним распущенная женщина, которую совсем нетрудно будет... Ну и кто из нас больший лицемер?

– Нет, нет, совсем не тут же! То была только разведка. Результаты которой я более конкретно перепроверил в тот вечер, когда, как бы случайно задержавшись на работе позже обычного, напросился в твою машину.

– Перепроверил! – презрительно повторила она. – Профессионал, да и только... Точный расчет, разведка, проверка, перепроверка, безошибочный удар! И ни малейшего шанса, что я могу сказать «да», «нет» или «может быть», так ведь?

– Люди обычно говорят «нет» колеблющимся людям только потому, что на самом деле считают, что «да, именно это и следует сделать».

Фелисия опустила глаза, чуть наклонилась вперед, машинально, как бы думая совершенно о другом, остреньким кончиком ногтя начертила крестики на тыльной стороне его правой ладони. Под этим чуть иным углом зрения он мог яснее видеть, как в самом изгибе ее горла медленно и отчетливо пульсировала заметная жилка.

– Что со мной происходит, Тид? – мягко, чуть ли не шепотом проговорила она. – Мне ведь следовало бы чувствовать себя грязной с головы до ног, словно самая последняя шлюха из самой вонючей канавы, а моя совесть почему-то молчит. Будто ее никогда и не было! И боюсь я всегда только одного: как бы меня случайно не поймали за этим...

– Ты к чему это, Фелисия?

Она посмотрела ему прямо в лицо. Ее губы теперь были совсем рядом с его, ротик заметно подрагивал, хотя Тид почему-то был абсолютно уверен, что она специально заставила его так заметно подрагивать.

– Слушай, Тид, тебе не покажется ужасно глупым, если я... ну вроде как попробую сама себя чуть-чуть обмануть?

– В каком это смысле и каким это образом?