Ознакомительная версия.
– Твои люди избили человека. Без твоего ведома. Это для тебя самого западло, – выдержав паузу, осуждающим тоном сказал Одинцов.
– Я разберусь! – сквозь зубы процедил вор.
– Этот человек сейчас в коме. Гарантий никто не дает. Возможно, он доживает последние дни.
– Я не при делах! – все тем же тоном отозвался Лукомор.
– Если не при делах, эти отморозки должны явиться с повинной. Ты меня понимаешь? – ответил капитан.
– А условия мне ставить не надо! – грозно рыкнул Лукомор.
Максипес невозмутимо поднялся со своего места, обошел кресло. Но не убрался, хотя и собирался.
– Да, и еще один момент, – без суеты сказал он, скользнув по собеседнику рассеянным взглядом. – Есть одна тема. Банда беспредельщиков. Конюх у них там за главного. С ним же Репень, Армяк, Лютый и Аскар.
– Не знаю таких! – со злости Лукомор готов был дать отмашку охране, чтобы Одинцова вышвырнули из клуба.
Еще чуть-чуть, и он взорвется. А как можно ручаться за себя в бешенстве?
– На них четыре трупа. Если они под тобой, могут возникнуть очень серьезные проблемы.
Еще мгновение-другое, и серьезные проблемы могли возникнуть у самого мента. Но Максипес и не собирался продолжать разговор. Он предостерегающе глянул на Лукомора и ушел, не прощаясь.
Мент убрался, а Лукомор подозвал к себе бармена. Душа требовала водку, так вдруг захотелось напиться.
Одинцов пешком под стол ходил, когда он уже мотал свой первый срок. И сейчас Максипес перед ним сопляк. Потому и обидно, что его приходится воспринимать всерьез.
Если гора не идет к Магомету, ее нужно подтолкнуть. Именно это Максим и сделал, поэтому Вадим Карцев сам явился к нему. Но не с повинной.
– Это какая-то ошибка, начальник! Ни о чем меня Леша не просил! И я никого не избивал!
Он внешне был похож на своего брата – такой же остроносый, худощавый, те же хныкающие нотки в голосе. Его морщинистый лоб, нездоровый цвет лица, желтизна в белках говорили о том, что или с печенью проблемы, или рюмочная для него – дом родной.
– Сам лично, может, и не избивал, – уныло посмотрел на него Максим.
Он-то думал, что Карцев сделает признание, и дело будет раскрыто.
– Сам не избивал! И никого не просил! – Вадим Карцев сомкнул кулаки на груди, жалобно глядя на капитана.
Видно, досталось Карцеву от Лукомора. И еще добавят, если он не сможет оправдаться.
– Кто знает, кто знает. – Одинцов тихонько постучал по столу тупым кончиком карандаша.
– Ну, если надо, я могу взять все на себя! – вздохнул Карцев.
– И не страшно? Это десятка как минимум. А если потерпевший не выживет, еще больше.
– Делай что хочешь, начальник! – Бедолага уронил голову на грудь.
– Леша где?
– Так в командировке…
– Знаешь про его любовницу? – спросил Одинцов.
– Ну, знаю… Только он меня ни о чем не просил!.. – Карцев клятвенно скрестил на груди ладони.
– А жена его знает?
– Ну-у… В общем, да… Там у них целая трагедия…
– Ладно, иди, трагедия! – Одинцов устало махнул рукой в сторону двери.
Не тот он человек, этот Карцев, чтобы проломить голову человеку. Слишком у него хлипкая натура для этого. Слабак он, поэтому Вася Баклажан послал бы его на три буквы вместо того, чтобы выделить ему в помощь грубую физическую силу.
– Это… А расписку? – нервно дернул щекой Вадим.
– Какую расписку? – поинтересовался Одинцов.
– Ну, в том, что я доказал свою невиновность…
– С печатью? – стараясь не выказывать удивления, спросил Одинцов.
– Ну, желательно, – на полном серьезе ответил Карцев.
– Кровь нужна. Хотя бы пару капель.
– Зачем?
– Тебе же для братвы нужна расписка?
– Ну да.
– А братва только кровь признает… Палец, давай, кровь брать будем, – с той же серьезностью велел Максим.
Он достал из ящика стола пистолетный шомпол, а Карцев протянул правую руку, выставив указательный палец. И делал он это настолько бесхитростно, что у Одинцова не осталось никаких сомнений насчет него.
– Извини, спирта нет. Без спирта нельзя. Завтра будет. Завтра за распиской и зайдешь. Все, гуляй! – отправил его капитан.
Максим с усмешкой качнул головой, глядя, как закрывается дверь за Карцевым. Не нужна ему никакая расписка, достаточно будет рассказать про кровь и спирт, чтобы братва сделала правильный вывод. Тот же Баклажан поймет, какой он идиот, этот Вадим Карцев. Если поймет, с мужика тут же снимут все подозрения. Наверное.
Только за Карцевым закрылась дверь, как в кабинет зашел Бартеньев. Стройный, подтянутый, молодцеватый. Наглаженный, причесанный, сияющий. На конкурсе начальников уголовного розыска он запросто мог взять титул «Мистер Уставное Очарование».
Максим кивнул, давая знак, что признает в нем своего начальника, причем сделал это без всякой иронии, но со стула не поднялся.
– Кто там у тебя был? – нахмурив брови, спросил Бартеньев.
– Брат Карцева, – деловито ответил Одинцов.
Но с тем же успехом он мог и промолчать: все равно Бартеньев не знал, кто такой Карцев.
– Ты его бил?
Максим взял ручку, лист бумаги. На глупые вопросы он не отвечает, это раз. А во-вторых, ему нужно отписаться по делам, которых в отделе пруд пруди. Работы много, и пусть Бартеньев не мешает.
– А почему он такой напуганный? – продолжал допрос майор.
– Это не испуг. Это радость. Со слезами на глазах. И с судорогами на лице.
– Кустарев где?
– В работе, – ответил Максим.
– Дался тебе этот Батыгин, – скривился Бартеньев. – Ясно же, гопники это какие-то, а ты заказуху ищешь.
– Нет ясности, – покачал головой Одинцов. – Были бы гопники, была бы ясность.
Он уже забросил удочки в криминальный омут Бочарова. И со своими агентами поработал, и самого Лукомора тряхнул. Дмитрий Андреевич мужик неприятный, с опасными тараканами в голове, но с законом старается не конфликтовать. Может, и возникло у него после вчерашнего желание задушить Максима, но Карцева он к нему сегодня пригнал. И насчет Батыгина справки наверняка навел. Если не Карцев его сделал, то кто… Будь это свои гопники, Одинцов уже знал бы ответ. Но пока глухо. Значит, чужие. И, возможно, не просто гопники…
– Ну, за всем не усмотришь. Может, не разглядел ты черную кошку в темной комнате.
– Если она там была… – нахмурившись, ответил Одинцов.
На поясе завибрировал телефон. Капитан расчехлил мобильник, глянул на дисплей.
– Да, Гриша.
– Товарищ капитан, тут такое! – Голос Кустарева звенел от восторга.
– А короче?
– Кажется, у Батыгиной есть любовник! Мазуров к нему разбираться пошел! И она там!
– Он сейчас у него?
– Да, пока не выходил!
– Называй адрес! – Одинцов решительно поднялся со своего места.
Он запомнил адрес, вернул телефон на место, но беспрепятственно кабинет покинуть не смог.
– Ты куда? – строго спросил Бартеньев.
– Оперативная необходимость. Если разрешаешь, – стараясь не ерничать, сказал он.
– Я с тобой!
В этот момент майор был похож на салагу, который обрел вдруг долгожданную возможность постоять за штурвалом. И еще он переживал, что Максим не возьмет его в разведку. А почему не взять? Он при полном параде, в общении с Батыгиной это пригодится. Да и машина у него служебная, с мигалками, а в Москве пробки.
Мигалку Бартеньев включил сразу за Кольцевой, но вскоре нужда в ней отпала. Чем ближе к центру, тем больше простора на дорогах, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Раз на раз не приходится.
Кустарев ждал их возле элитного дома на Красной Пресне, у подъезда с видеокамерой под козырьком. Высотный, красивый дом, с косметологическим центром во встроенном в первый этаж корпусе.
– Там он! – сказал Гриша, кивком головы показав на дверь. – Тихо там! Может, прибили!
– А было громко?
– Было. Мазуров наехал, тот в ответ заорал. Потом женский голос был…
– Чей голос?
– Ну, я думаю, Батыгиной.
– Ты ее видел?
– Да, но не в квартире… – Он взглядом показал на мраморное крыльцо с хромированными перилами, над которым красовалась вывеска косметологического центра.
Это был рабочий вход для сотрудников центра, и на огороженной площадке стоял жемчужного цвета внедорожный «Порше».
– Мазуров подъехал, я за ним, – рассказывал Кустарев. – Он долго стоял. Когда «Кайен» подъехал, из него вышла Батыгина со своей телохранительницей, в салон зашла. А потом и Мазуров зашел, ну, в подъезд. Я за ним… Квартира на втором этаже, и косметология частично второй этаж занимает. Вот я и подумал… Может, прямо из салона в эту квартиру попасть можно. Через тайный вход. Из кабинета Батыгиной в квартиру к ее любовнику.
– Тайный вход? – удивленно повел бровью Одинцов.
Если в это и можно было поверить, то с трудом. И под градусом.
– Ну а что!
– Баба тебе, Гриша, нужна, – усмехнулся Максим.
Хорошая женщина – отличное средство от юношеских эротических фантазий.
– Да я серьезно! – обиженно протянул Кустарев.
Ознакомительная версия.
