Тем временем он ожидал ответ из автоинспекции. Если права Пармитта были настоящими, как Норте и обещал, то адрес поменяют в мгновение ока, и тогда он сможет беспрепятственно показывать права где бы то ни было, а если Норте солгал или ошибся, то заявка вернется к нему без ответа.
Но этого не произошло. Спустя две недели проживания в желтом доме с башенкой в Сан-Антонио Дэниел Пармитт получил по почте переделанные водительские права.
Местный торговец автомобилями был счастлив поговорить об аренде «ягуара». Когда Паркер начал заполнять форму для аренды, у него мелькнула тень сомнения. Сначала он записал свой нынешний адрес, указав, что проживает там месяц, а потом добавил адрес в Куито, Эквадор, объяснив, что там он занимался нефтяным бизнесом, и этого оказалось достаточно. Техасцы понимают, что это такое.
Шесть недель и два дня спустя после того, как Меландер, Карсон и Росс допустили ошибку в Эвансвилле, Дэниел Пармитт сидел за рулем желтого «ягуара» с опущенным верхом, с багажником, полным вещей, и выезжал из своего желтого дома в Сан-Антонио, чтобы направиться на восток, на Десятую трассу.
За три дня он проехал тысячу миль до Джексонвилл, Флорида, потихоньку, не торопясь, и там повернул на Девяносто пятую трассу. Уже через полтора дня он подъезжал к Майами.
Клер не было в номере. Он нашел ее лежащей у бассейна на одном из белых шезлонгов, в красном раздельном купальнике. Она игнорировала тот интерес, который вызывала у окружающих, и читала биографию Афры Бен.[2]
Уже прошло достаточно времени с тех пор, как он видел ее именно в таком же ракурсе, подходя к ней, как будто они не знакомы. Это напомнило ему об их первой встрече, когда он открыл дверь, ожидая водителя-рассыльного, и увидел эту стильную, красивую женщину. Он не ожидал, что в деле будет участвовать женщина, это казалось ему не совсем профессиональным. Когда он сказал ей об этом, она ответила:
— А что, вы думаете, что женщины хороши лишь в одном?
Он понял, что увлекся.
Будучи человеком замкнутым, безразличным к миру и зная только, что этим самым миром нужно пользоваться и его приручать, он не догадывался, что может так сильно увлечься, пока ему не встретилась она, И теперь — снова, здесь.
В своей темно-синей кепке яхтсмена и солнечных очках, с усами, в бледно-зеленом блейзере, полосатой выходной рубашке, белых брюках, коричневых ботинках с кисточками, он шел под солнцем, мимо людей, окутанных ароматом кокосового солнцезащитного крема, чтобы сесть рядом с ней на шезлонг, посмотреть на нее.
Даже не подняв глаз от книжки, она сказала:
— Здесь занято.
— Да, мною.
Она тоже была в солнечных очках с зелеными стеклами в белой оправе. Подняла голову, чтобы наградить его ледяным взглядом, потом, нахмурившись, сняла очки, посмотрела на него сверху вниз с выражением одновременно восторга и отвращения и воскликнула:
— О господи!
Он расплылся в улыбке. Эта женщина была, пожалуй, единственной, кто заставлял его так улыбаться.
— Думаю, все в порядке!
Она внимательно оглядела его с ног до головы, одарила подобием улыбки и поинтересовалась:
— Вот этот мужчина, гм… А он хорош в постели?
— Ну, давай проверим!
— Ах да, я теперь тебя припоминаю, — сказала она, улыбаясь, и провела пальцем по багровой борозде слева, чуть выше его талии, где пуля, выпущенная человеком по имени Аугуст Менло, ныне покойным, оставила след. — Моя живая мишень.
— В меня давно не стреляли, — ответил он и присел рядом с ней.
— Да, с тех пор, как ты меня встретил, я приношу тебе удачу.
— Наверное, поэтому я здесь, — сказал он, потянувшись к ней.
В него стреляли восемь раз, на протяжении всех этих лет, и шрамы, напоминавшие об этом, все еще виднелись на его теле, но только один оставался на виду, когда он был одет: маленькая бороздка на мочке правого уха, похожая на клеймо.
Оставил эту бороздку парень по прозвищу Маленький Боб Негли, стрелявший в него сзади из автоматической «беретты» 25 калибра.
Негли тоже уже был мертв, а Паркер жив, и в прохладной тишине комнаты Клер в отеле он чувствовал, что жизнь потихоньку налаживается.
С утра она сказала:
— Усы все портят.
— Объясни!
— Слишком широкие усы, похожие на полицейские. Тебе скорее пошли бы тоненькие, как змейка, более изящные, как у Дэвида Нивена или Эролла Флинна.[3]
— Ну, хорошо, сделай их такими.
— Ладно.
Они стояли вместе в душе. Она выглядела очень решительно с маникюрными ножницами в руках, а он смотрел, как свет отражается в ее глазах.
Позже он надел всю свою странную одежду. Она смотрела на него с восхищением:
— Когда ты вернешься, ты будешь так же одет?
— Нет!
— Ну смотри, чтобы тебя не подстрелили, — сказала она, поцеловав его на прощание, и это избавило его от необходимости отвечать на эту реплику. Впрочем, она никогда его ни о чем не спрашивала. Это и сейчас не изменилось.
В тот день было тепло, влажность была умеренная, ярко светило солнце. Проехав через мост Флагер Мемориал и далее по дороге Роял Поинчиана, в полтретьего пополудни Паркер въехал на своем желтом «ягуаре» в Палм-Бич.
— Добро пожаловать в «Брейкерз», сэр!
— У меня забронирован номер на имя Пармитт.
— Да, конечно, сэр! Вы будете жить у нас три недели?
— Да, все правильно.
— И какой способ оплаты вы предпочитаете? Ах, я понял, все счета мы будем посылать в ваш банк в Сан-Антонио.
— Да, у них все мои деньги, они запрещают мне носить их с собой.
Клерк снисходительно улыбнулся. Он уже привык к избалованным богачам.
— Зато это избавит вас от всех волнений.
Паркер прикоснулся кончиками пальцев к своим тоненьким, изящным усам. На ощупь они были как застежка на одежде.
— Правда? — недоуменно протянул он, как будто сама мысль, что он вообще может о чем-либо волноваться, никогда не приходила ему в голову. — Ну да, наверное, — наконец решил он, — в любом случае, не беспокоюсь.
— Да, сэр, а теперь, пожалуйста, подпишите здесь. Дэниел Пармитт.
— Вы предпочитаете номер для курящих или нет?
— Для некурящих.
— Вы будете оставлять свою машину у нас в гараже на время вашего проживания, не так ли, сэр?
— Да, я оставил ее там пареньку-парковщику, и тот дал мне талон, вот он.
— Большое спасибо, сэр, пусть он будет у вас. Показывайте его швейцару каждый раз, когда вам понадобится машина.
Паркер взял талон, нахмурившись, посмотрел на него, вздохнул, кивнул и снова положил его в карман брюк.
— Я думаю, у меня получится, — наконец решил он.
— Вам понадобится помощь с багажом, сэр?
— Паренек уже сложил его на тележку, она где-то там.
— Отлично! Наверное, при входе. Желаю вам хорошо провести у нас время, мистер Пармитт.
— Я уверен, так и будет. — Паркер развернулся, обнаружив возле своего локтя мальчика-коридорного, который хотел знать, в каком номере он остановился.
Паркер не мог ответить, пока мальчик не прочел громко номер, написанный на маленьком конвертике, в котором лежала карточка-ключ от номера.
— Я буду ждать вас там, сэр, с вашим багажом.
— Хорошо, спасибо.
В одиночестве он сел в лифт, поехал наверх и вышел в тихую прихожую своего номера. Прямо перед ним находилось широкое окно с прозрачными занавесками, с видом на океан и на яркий день за окном. Посмотрев на огромную кровать, он подумал о Клер, которую он увидит вновь, но когда? Через три недели? Раньше? Никогда?
Поскрипывание за дверью означало, что пришел коридорный с багажом.
Паркер прошел через стандартный ритуал выпрашивания чаевых. Ему показали все удобства, багаж поставили куда надо, включили и выключили свет, приняли щедрые чаевые, после чего коридорный убрался прочь, ухмыляясь.
Намереваясь разобрать вещи, Паркер посмотрел на свое отражение в нескольких зеркалах и остановился. Он изучил себя и знал, что делает то, что должен. Он появился здесь так, чтобы это прошло незамеченным, не вызывало вопросов, но все выглядело весьма странно — и этот человек в этой одежде, и эта комната, и даже этот остров.
Ну что ж, вне зависимости оттого, какую тактику он выберет в ближайшие несколько недель, он знал одну вещь наверняка: если вдруг возникнут вопросы, он не будет никем, пугающим человеком без прошлого.
— Я первый раз в Палм-Бич, — сказал Паркер женщине-маклеру, — и уже начинаю к нему привыкать.
Ей это понравилось. Она была круглолицей блондинкой примерно сорока лет, бывшей участницей команды болельщиков — в бежевом костюме, туфлях в тон, простой палевой блузке, с золотой брошкой в форме прыгающего дельфина, приколотой справа, в простом жемчужном ожерелье. Одна из полудюжины постоянно сменяющих друг друга женщин из большого прохладного офиса на Ворт-авеню, различающихся лишь цветом костюма, выбранного на сегодня. Костюмы были юбочные, персикового цвета, цвета авокадо, кокоса, канареечно-желтого, королевского голубого. Как же этот цветник полноватых женщин разбирался каждое утро, кто из них Ким, Сьюзан или Джойс?
