Ознакомительная версия.
— Хорошо выглядишь, Ирина Витальевна! Прямо сияешь! Есть причины?
— Конечно, — она ждала подобного вопроса, — как же не сиять, когда такая прекрасная погода! Солнечно, безветренно, тепло! Весна творит чудеса. Сразу настроение поднимается, а душа оживает… — на последнем слове она замедлила речь и пристально посмотрела на хозяина.
— Как романтично и неожиданно звучит из твоих уст, — засмеялся Потоцкий.
— Не говорите, — Осина махнула в его сторону рукой и внутренне улыбнулась своей игре. Он играл свою партию идеально, произнося именно то, что ей нужно, и приближая разговор к руслу её замысла. — Но… Я всё же женщина, и ничто земное мне не чуждо. Шла к вам и залюбовалась молодыми людьми у пруда. Очень мило, как на полотнах Ренуара: пастельные тона, резные лавочки, цветы, благодать и покой. Как мне этого не хватает! — вздохнула она и обернулась, чтобы уже уходить, комкая в сдержанной улыбке радостное ликование.
— О ком это ты? — остановил её Потоцкого.
— О Виолетте и… Слава давно дома? Вы говорили, что он только к июлю сможет приехать, — Ирина Витальевна как бы между прочим поменяла тему разговора на ту, которая была продумана ею до мелочей.
— Говорил, — голос Владлена Эдуардовича сделался тихим, — но он сдал всё экстерном и вернулся раньше.
— Какой молодец! — обрадовалась женщина. — Ну и правильно, Англия — не Англия, а дома всегда лучше. Тем более что сейчас у него компания появилась. Я вижу, они с Виолеттой нашли общий язык. Это и понятно, практически одногодки.
От цепких глаз Осиной не ускользнула тёмная тень, которая промелькнула по мужскому лицу и заставила нервно дёрнуться кадык. Дело было сделано — рыба заглотнула наживку, пусть теперь её переваривает. Женщина попрощалась и поспешила покинуть кабинет шефа, оставив его наедине с новыми мыслями. Спустившись в зал, она услышала из дальней комнаты знакомый голос, который что-то сдавленно говорил в телефон. Ирина Витальевна встала на носочки и, тихо ступая, направилась в сторону звуков. Её слух успел уловить: «анализ», «повторно» и «я должен быть уверен». Когда она заглянула в приоткрытую дверь, Марк стоял и задумчиво смотрел на негаснущий дисплей телефона.
— Вернулся… Я почти рада тебя видеть…
Мужчина вздрогнул от постороннего присутствия и повернулся к Ирине Витальевне, явно не разделяя её радостных чувств.
— Вот именно, что почти. У тебя хоть иногда бывает что-то полноценное?
— Разумеется. Любовь к деньгам, — спокойно сказала Осина и, приблизившись к Марку, провела пальчиком по его руке. — Разве ты не знал?
Мужчина отвёл руку и серьёзно взглянул на непрошеную гостью:
— Я бы с тобой ещё поболтал, но не могу. Дела.
— Не те ли, о которых ты говорил по телефону?
— Что? — лицо Марка выразило одновременно удивление и злость. Ирина Витальевна отступила от него на шаг и с упрёком заявила:
— Нет, я не подслушивала! Просто увидела, что дверь в твой кабинет была открыта. Вот я и зашла поздороваться.
— Отлично, — в голосе мужчины слышалось раздражение. — Теперь можешь попрощаться.
— Грубо, — вздохнула Осина и медленно направилась к выходу. — Когда будешь уверенным в анализах, поделишься со мной? — вдруг тихо спросила она уже у самой двери.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — спокойно парировал Марк и, захватив ключи со стола, тоже направился к выходу.
— Всё ты понимаешь. Думаешь, я не знаю, почему тебя Потоцкий в отпуск сослал? Из-за твоей паранойи, — Осина говорила шёпотом, будто шипела. От этого она напоминала рассерженную змею, которой наступили на хвост. — Он сам мне сказал, что ты заработался и что тебе повсюду мерещатся заговор и убийства. Но я ведь знаю, что он не прав. Это не паранойя, а чутьё, — её глаза хитро сощурились, и в них сверкнул хищный огонёк.
— Что ты несёшь? — не сдавался Войт.
— Я просто хочу, чтобы ты знал: я на твоей стороне. Мне эта Виолетта тоже не нравится.
— При чём здесь Виолетта? Как раз с ней всё в порядке. Я уже доложил шефу, и он от радости без ума.
— Насчёт радости охотно верю: у него действительно последнее время серое вещество работает слабовато. Но меня не проведёшь инфантильной маской и крокодильими слезами. Как-то всё странно и неожиданно. Не верю я в такие совпадения. Сначала Лара скопытилась, а теперь эта дурочка появилась. Кто-то за ней должен стоять. Я кожей чувствую — что-то здесь не так.
Насчёт последнего заявления Марк Николаевич не сомневался — у этой нюх звериный. Он про себя улыбнулся своим мыслям, а вслух с иронией спросил:
— Значит, ты союзник?
— Да, можешь на меня рассчитывать. Ты же знаешь, у меня много талантов, — она обольстительно улыбнулась.
— Интересно знать, каких?
— Например, я внимательная, даже прозорливая…
Марк засмеялся.
— Зря смеёшься, — оскорбилась женщина. — У меня фотографическая память.
— Буду иметь в виду, — бросил на ходу мужчина, направляясь к своей машине, — если захочу запечатлеться в твоих глазах.
— Да уж, пожалуйста. Между прочим, фотография фиксирует вечность, на деле являясь доказательством того, что всё есть лишь краткий миг в глазах вечности.
Войт резко развернулся и внимательно посмотрел на Осину:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Лишь то, что иногда такой краткий миг может определить целую жизнь. — засмеялась она, садясь в машину. — А ну-ка, дорогой, улыбайся, хочу запомнить тебя молодым и красивым! — она изобразила руками фотоаппарат и прищёлкнула языком. — Ладно, до связи!
Ауди вырулила на просёлочную дорогу, оставив после себя небольшой клубок пыли. Марк всё ещё стоял и растерянно смотрел вслед машине, размышляя над последними словами Ирины Витальевны. «Что она имела в виду? Почему заговорила о фото? … Лишь краткий миг … Определить целую жизнь… Фото на память… Совпадение? Ей же тоже была выгодна смерть Ларисы Владимировны. А эта может! Поэтому и интересуется анализами? Боится и прощупывает почву? А теперь она желает стать союзницей, потому что ей мешает Виолетта. Но она ведь ещё не знает, что я проверил девчонку — и там всё нормально… Змея… Нужно за ней понаблюдать…»
И чудо здесь ни при чём…После того, как низкий мужской голос устало выдал в трубку, что, мол, нет никаких сомнений, Марк Николаевич Войт на всех парах помчал на Фрузенскую, где находился филиал бюро судебно-медицинской экспертизы. Из аборигенов об этом мало кто знал, считая, что это обычный морг. Но им была занята лишь часть здания, хотя и большая. Постройка давно требовала ремонта, роняя на углах кирпичи, протекая крышей и благородно ржавея перекладинами. Благо дело, располагалась она, как и большинство больниц, в раскидистом парке, прячась за низкорослыми дикими яблонями и абрикосами. Марк Николаевич вскочил на разбитое временем крыльцо и потянул деревянную коричневую дверь. Она поприветствовала его скрипучей песней и открыла обонянию весь букет больничных запахов, перемешанных с едким запахом хлорки. Семён Ильич Берест шёл навстречу, стягивая резиновую перчатку, на которой Марк успел заметить светло-розовые разводы, поблёскивающие в тусклом свете коридорных ламп. Войт внутренне поморщился, а доктор будто прочёл его мысли и кисло улыбнулся:
— Прошу прощения, молодой человек, за врачебное неглиже. Не до манер и сантиментов. У меня ещё три трупа непристроенных.
Гость извинения принял, но от них стало ещё горше. Они прошли в тесный кабинет, из которого выходила ещё одна небольшая комната с малюсеньким окошком. Это была «исследовательская конторка», где творили неугомонные руки доктора со стажем, иной раз разбивая в пух и прах заключения «современных биохимических лабораторий». Семён Ильич отыскал среди разных колбочек нужную, охваченную резинкой, с помощью которой к ней крепилась бумага с результатом, и протянул посетителю.
— Возвращаю, это твоё. Вернее, судебной токсикологии. Там ей самое место.
— Ильич, ты уверен? — Марк крутил в руках стеклянный предмет, пытаясь собраться с мыслями.
— Дорогой мой, ты что, меня первый день знаешь? — мужчина добродушно похлопал его по плечу. — Если бы я не был уверен, не стал бы говорить тебе. Пойдём на улицу, там всё же свежее.
Солнце брызнуло в глаза золотом, как по команде, заставив мужчин зажмуриться. Доктор Берест вынул из кармана брюк пачку сигарет и с удовольствием закурил.
— Хорошо-то как, а, Семён Ильич? Добрую услугу тебе оказываю — хоть солнце увидишь!
— Дааа… — согласился с ним доктор.
— Сложная у вас работа.
— Как посмотреть, — улыбнулся Берест. — Патологоанатом и гинеколог после работы выходят на улицу. Патологоанатом: «Живые люди, живые люди!» Гинеколог: «Лица! лица! лица!»
— Да уж, — засмеялся Войт, — согласен, всё познаётся в сравнении! Специфический у вас юморок.
Ознакомительная версия.
