– Мистер Менсон?
Я повернулся к нему:
– Добрый вечер, сержант.
– Можно вас на минутку?
– Конечно, только поставлю машину, и пройдем в дом.
Он отступил в сторону. Я загнал машину и открыл наружную дверь. За это время я успел немного успокоиться.
Мы вместе вошли в дом, и я включил свет.
– Садитесь, сержант, в чем дело?
Я присел за стол. Бреннер остался стоять. Его лицо, изборожденное глубокими складками, казалось, было вырезано из дерева. Маленькие глазки бегали по комнате, ежеминутно возвращаясь ко мне.
– Вам принадлежит автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, заводской номер 4553, разрешение на ношение оружия 75560? – спросил он, в упор глядя на меня.
– Мне принадлежит автоматический пистолет, хотя номера я не помню. – Я достал бумажник и, вынув из него лицензию, подал сержанту.
Посмотрев документ, он отодвинул его в сторону:
– Я хотел бы взглянуть на пистолет. Где он?
– В машине.
– Принесите его сюда.
– Зачем?
– Не ваше дело. Принесите.
Мы сверлили друг друга глазами.
– Сержант, у вас есть ордер на обыск?
Он хмыкнул:
– Нет, но я легко могу его получить.
– Может, все же объясните, в чем, собственно, дело? Вероятно, я буду помогать вам, если вы перестанете угрожать.
Некоторое время он молча смотрел на меня маленькими холодными как лед глазами. Потом достал из кармана какой-то предмет и положил передо мной на стол. Это была гильза. Я даже бровью не повел.
– Ну и что?
– Вы знаете, кто такой Джесс Горди?
– Да, управляющий местным универмагом.
Бреннер кивнул:
– Его кто-то продырявил, и гильзу нашли возле трупа.
Я взял гильзу, держа ее кончиками пальцев. Я ожидал, что он вырвет ее у меня из рук, но ничего подобного не произошло. Я взглянул на него, и на лице Бреннера не шевельнулся ни один мускул.
– Разве это улика?
– Улика.
Я достал платок, тщательно вытер гильзу и в платке положил на стол.
– Наверное, она вам понадобится, – сказал я.
– Нет, оставьте ее себе на память. – Помолчав, он добавил: – Я вовсе не жалею, что Горди загнулся. – Его жесткий рот скривился в невеселой улыбке. – Если вы сами до этого не додумались, так поскорее избавьтесь от этого пистолета и заявите, что его у вас украли. Пристрелив этого подонка, вы многим оказали услугу.
– Почему вы решили, что сделал это именно я?
– Гильза. Это новая серия, и первую коробку вручили вам. Мне, знаете, полагается замечать такие мелочи.
– Но это еще не значит, что убил именно я.
– Попробуйте рассказать это на суде. – Он направился к двери, но на полпути остановился. – Держите ухо востро, делом занялся лейтенант Голстейн. Сейчас он там и строит из себя умника. Он может и до вас докопаться. Я случайно оказался поблизости, когда позвонила эта женщина, вот и явился первым. Лейтенанту про меня не пронюхать.
– Я не убивал Горди.
– Если сумеете доказать это Голстейну, значит, не убивали.
Он снова направился к выходу.
– Сержант, – окликнул я его.
Он обернулся и остановился.
– Минуту назад вы сказали одну вещь, цитирую: «Пристрелив этого подонка, вы многим оказали услугу». Вам тоже?
– Только не особенно умничайте, Менсон, а то как бы не вышло это вам же боком, – сказал он и вышел.
Я сидел, уставясь на гильзу, и, лишь услышав шум отъезжающей машины сержанта, сунул ее себе в карман.
Мне вспомнилось, как Веббер рассказывал о необыкновенной привязанности Бреннера к жене. Что, если она тоже воровала в этом универмаге и Горди шантажировал и ее? Я подумал о лейтенанте Голстейне. Это был честолюбивый ловкий малый. Если он найдет пленку, дело может обернуться очень плохо. Но в таком же положении окажутся Криден, Латимер и, возможно, Бреннер.
Я позвонил Джин, так как хотел услышать ее голос, но никто не подходил к телефону. Я спустился в котельную и бросил гильзу в печь. Вернувшись в комнату, снова попытался позвонить Джин. Никто не отвечал. Я курил, думал, нервничал и через полчаса позвонил снова.
– Слушаю?..
Ее голос подействовал на меня как бодрящая инъекция.
– Я пытался дозвониться до вас, Джин, меня…
– Не сейчас. Завтра в редакции. – Ее голос звучал напряженно. – Все в порядке… Вы знаете, о чем я говорю. Я только что вернулась. Все в порядке…
Она положила трубку.
Я перевел дыхание. Она освободила меня от пистолета!
Я смотрел в пустоту и думал. Меня ожидала еще одна тревожная и одинокая ночь.
Я допивал кофе, когда увидел проезжающего на велосипеде мальчика, который развозил утренние газеты. Он сунул в наш ящик «Калифорния таймс», которую мы выписывали. Я сходил за газетой и быстро нашел там заметку об убийстве Горди. Ее запихнули куда-то на третью полосу. В заметке лишь кратко упоминалось, что управляющий универмагом «Велкам» был застрелен у себя дома. Тело обнаружила близкая знакомая Горди мисс Фреда Хейвз. Расследование поручено лейтенанту Голстейну, который заявил, что убийство произошло между восемью тридцатью и девятью часами вечера. Мотив убийства неизвестен. Что ж, с первого взгляда было ясно, что убийство не особенно заинтересовало газеты. Фреда Хейвз? Близкая знакомая? Знала ли она, что Горди шантажист?
Я взглянул на часы: 8.15. Пора идти в полицию и заявить о краже пистолета. Некоторое время я повторял слова, которые скажу им, потом вывел машину и поехал в город. По дороге я остановился, чтобы купить сигарет. Обычно я покупал их в холле гостиницы «Империал», так как там всегда легко найти место для стоянки.
Пухлая добродушная продавщица из киоска достала две пачки сигарет, едва завидев меня.
– Доброе утро, мистер Менсон, – сказала она. – Хорошенькие, я вижу, дела у нас творятся.
– Вы правы. – Я заплатил за сигареты. – В такое время одни жестокости на свете.
– Да, да, верно. – Она покачала головой. – Вы напишете об этом убийстве в вашем журнале?
– Не думаю. В нем мало для нас интересного.
– Ну, в вечерней газете наверняка расскажут больше. Знаете, мне кажется, убийство будет интересным и волнующим.
Минуту-другую я обсуждал с ней происшествие, потом торопливо попрощался:
– Надо же, меня ждет уйма работы, а я болтаю тут добрых десять минут.
– Точно! Тогда до свидания, мистер Менсон.
Я поехал в редакцию.
Джо Смолл, ночной вахтер, уже собирался уходить, окончив дежурство. Увидев меня, он подошел:
– Доброе утро, мистер Менсон, я слышал, произошло убийство.
– Да, теперь только такое и случается, сами знаете.
– Верно, верно, так оно и есть. – Он зевнул. – Сегодня вечером опять придется работать, мистер Менсон?
– Видимо, да.
– Значит, еще увидимся, – сказал он и ушел.
Я смотрел ему вслед, пока вахтер не скрылся из виду. Потом задним ходом въехал на стоянку и отправился в полицейское управление.
Дежурил сержант Фред Джексон. Он поигрывал каким-то желтым формуляром и явно скучал. Это был коренастый парень среднего роста. Раньше, когда служил в автоинспекции, он пытался привлечь меня по обвинению в нарушении правил. Состряпал он его неуклюже. Обвинение пришлось снять, и он получил выговор. Приязни ко мне он не испытывал. При моем появлении черты его лица стали жесткими.
– Доброе утро, сержант, – сказал я и подошел к перегородке.
– Вам что-нибудь нужно?
– Я хотел бы заявить о пропаже оружия.
Достав лицензию, я положил ее на перегородку перед сержантом.
Он просмотрел ее, ковыряя при этом в ухе кончиком карандаша. Потом поднял на меня глаза.
– Ну?
– Я положил пистолет в ящик для перчаток, уезжая вечером с работы. Утром приехал в редакцию, открыл ящик, но пистолета там не оказалось.
Он вынул карандаш из уха, осмотрел его и вытер. Потом пододвинул к себе какой-то бланк:
– Фамилия и адрес?
Как только я назвал Истлейк, он насторожился:
– Вы живете в Истлейке?
– Я ведь уже сказал.
– И у вас, значит, пропал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра?
– Правильно.
Он указал толстым пальцем на скамью у стены:
– Сядьте там.
– Мне некогда. Я просто хочу заявить о пропаже оружия, и этого достаточно, не так ли?
– Это вы так думаете. Сядьте там.
Я не повиновался. Он злобно посмотрел на меня, потом передвинул рычажок интеркома.
– Лейтенант, у меня тут человек, который живет в Истлейке и заявляет о пропаже автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.
– Ну так пошли его ко мне, – отозвался спокойный голос.
Сержант указал на дверь:
– Вторая дверь на втором этаже.
Я поднялся наверх по бетонной лестнице, постучал, повернул дверную ручку и вошел.
Лейтенант Эйб Голстейн сидел в неуютном маленьком кабинете за обшарпанным столом. Время от времени мы с Линдой встречали его в гольф-клубе. Голстейн прекрасно играл в бридж. Он был холостяком, и о нем говорили разное. Однако люди, хорошо его знавшие, утверждали, что у него есть только две страсти: полицейская работа и бридж. Мужчина лет сорока, с серо-стальными глазами, большим выразительным носом и коротко остриженными волосами, черными как уголь. Его считали чрезвычайно способным и проницательным полицейским, без которого капитану Шульцу давно пришлось бы подать в отставку.
